Счастье не за горами, гл. 3

«Вот тебе, бабушка…»

Наутро Маринка встала рано и, наскоро позавтракав, отправилась на пристань. К восьми часам ей надо было явиться в больницу районного городка для прохождения практики. Утро было великолепное. Вода в реке нежно голубела, над ней клубился легкий туман; слабый утренний ветер слегка колыхал его, завивая причудливыми кольцами. Солнце только поднималось. Куда-то, свистя крыльями, пролетела стая уток, в реке плескалась рыба. Маринка выскочила из дома минут за пять до отправления, привычно быстро дошагала до берега и огляделась: «Ракета» еще не появлялась, наверное, опять опаздывала из-за тумана. На пристани толпились человек двадцать, а то и больше. Вообще-то те, кому надо было на работу, обычно уезжали более ранним рейсом. Сегодня его по какой-то причине не было.
– А, красавица, – обратилась к ней кассирша тетя Оля, – что это ты сегодня не в ту сторону собралась?
– Мне в N, на практику…
– Ну, жди. Вниз еще ни одна «Ракета» не проходила. Рация у меня не работает, и что там у них – не знаю: то ли туман, то ли еще что… Людям на работу, все уж волнуются…

В это время народ на пристани загомонил. На повороте показался идущий с верховья, из областного города, долгожданный теплоход на подводных крыльях. Кассирша подошла к борту дебаркадера, чтобы узнать о наличии мест. Все заволновались: бывало, что «Ракеты» шли загруженные и, если никто не сходил на берег, могли проскочить мимо, не останавливаясь. Так было и на этот раз. Ракета пронеслась, не притормозив.
­ - Ничего себе! Хоть бы рукой махнул! – возмутилась тетя Оля. – И катера не было! Стряслось что-то, не иначе!
Люди нетерпеливо ждали. Время шло. Все нервничали. Солнце поднималось все выше и уже начинало припекать, когда появилась идущая обратно давешняя «Ракета». Все, кому надо было в областной центр, кинулись к кассе. Тетя Оля опять подошла к борту и, видя, что теплоход не сбавляет скорость, изо всех сил замахала своим флажком. Капитан проигнорировал ее старания. Волна от промчавшегося судна качнула пристань, и «Ракета» скрылась за ближним поворотом.

–Тьфу! Да что б тебе! Сколько можно без рации мучиться! – рассердилась кассир. – Давно пора новую купить!
– Смотрите! Вон сверху еще одна идет. Ну, Ольга, давай билеты! Эта уж точно остановится! ­ - закричали те, кому нужно было вниз по течению, в N.
– Не волнуйтесь! Сейчас всех отправлю! Подождите чуток, тормозят вроде!
В самом деле, «Ракета» притормозила и, не швартуясь, остановилась напротив пристани, капитан высунулся с из окна рубки и прокричал в рупор:
– Чего вы там толпитесь? Не знаете, что карантин по холере объявлен? Запретили у вас приставать. Так что с богом по домам!
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Тю! Какая холера? Чи вы сдурели? – закричали в толпе. – У нас никто ничего не знает! Приставай, зараза! Нам на работу надо! Ведь поувольняют всех!
Но «Ракета» уже набирала скорость. Было видно, что она совершенно пуста.
– Так! – сказал кто-то. – Придется добираться, кто как может!

Ожидающие медленно расходились. Кто-то побрел домой, кто-то из направляющихся в районный городок собрался идти пешком, – таких было человек десять. Среди них была и Марина. Но только они тронулись в дорогу, как к пристани подъехал мальчишка на велосипеде и сказал, что наконец-то в поселковый Совет дозвонилось начальство из района, что действительно наложен карантин и перевозы на реке не работают. Без них поселок, со всех сторон окруженный речными протоками, оказался отрезанным от «большой земли». Народ возроптал.
В это время послышался шум мотора, и к пристани подошел маленький колхозный катерок. Все обрадовались, так как оказалось, что он направлялся в N., и капитан соглашался подвести тех, кому надо на работу.

Люди спустились в тесный кубрик. Там было две скамейки вдоль бортов, застеленных шерстяными одеялами, и маленький столик. На столике лежала толстенная старая книга – лоция, с описанием особенностей реки, ее судоходных проток и берегов. Все расселись. Разговаривать никому не хотелось. Маринка листала лоцию, кто-то дремал, несколько мужчин играли в карты. Катерок деловито бежал вниз по реке. Прошло около часа, и в кубрик спустился капитан, пожилой добродушный мужчина.
­ - Порт закрыли, – сообщил он, – так я вас на пляж высажу. Там уж пешком доберетесь.
Он ушел. Вскоре мотор замолчал, и катер, пройдя по инерции с десяток метров, ткнулся носом в песок. Все похватали свои вещи, поднялись на палубу и по узенькому трапу спустились на пустынный песчаный берег.

Пляж находился километрах в полутора от первых городских улиц. Люди торопились. Было уже около восьми утра. Маринка, длинноногая и быстрая, тоже спешила. Опоздать на практику в первый день ей не хотелось. Она быстро нашла больницу. Пожилая санитарка показала ей, где кабинет главного врача, в распоряжение которого направляли практикантов. Там она встретила свою однокурсницу, Риту. Высокая, серьезная, та сидела перед кабинетом, нервно постукивая кулачком по коленке.
– Ты чего опаздываешь? – зашипела она на Маринку. – Уже половина девятого. Я тебя жду-жду…
– Да ты бы заходила, не ждала…
– Пока не принимают! Не до нас! В городе холера! Ты что, не знаешь? По «Голосу Америки» сказали, что у нас трупы лежат под лабазами…
– Лобазы? А это что такое?
– Не знаю! Наверно, какие-то строения. Ну, что-то такое низкое и длинное...
– Хм! Я шла по городу и ничего особенного не видела. Все как обычно. Вот к нашей пристани ни один теплоход не пристает, – это другое дело. Добирались на попутном катере и на пляж высаживались, как десантники… Неразбериха какая-то! Вчера я совершенно спокойно ехала…

Дверь распахнулась. Вышла озабоченная высокая женщина в белом халате, взглянула на девчонок и пригласила в кабинет.
– Извините, коллеги. Я помню о вас. Не совсем обычно начинается ваша практика, – объявлен карантин по холере. Отправляйтесь в терапевтическое отделение. Там сейчас всех больных, кроме тяжелых, выписывают. Почти все койки отдаем под инфекционные. Неделю будете работать там, а дальше посмотрим.
Она рассказала, где расположено терапевтическое отделение и отпустила девушек.

Найти терапию не составляло труда. Через десять минут они уже разговаривали с заведующей отделения, Марией Николаевной – очень озабоченной, симпатичной молодой женщиной. Кроме нее, была еще одна врач, остальных забрали на работу в обсерватор и инфекционное отделение.
– Подключайтесь, коллеги! Предстоит оформить выписные документы почти восьми десяткам больных. Нам с вами остаются только инфарктники, человек двадцать. С завтрашнего дня будете их вести. Под моим присмотром, конечно! – добавила Мария Николаевна, взглянув на немного ошарашенных девчонок. ­ Ольгу Ивановну завтра у нас тоже забирают.
Ольга Ивановна вздохнула и сказала:
– Да, накрылся мой отпуск! А я так на море хотела! Теперь до конца лета точно не дадут!
– Ну, дай Бог, чтобы карантин сняли до конца лета!

Девушки включились в работу. Они ходили на обход с заведующей и Ольгой Ивановной, просматривали истории болезни, писали выписные эпикризы, знакомились с больными, которых им предстояло наблюдать… Люди нервничали. Одних надо было успокоить, другим объяснить, как лечиться дальше и где наблюдаться. Нервничали и врачи, но старались этого не показывать. Все это продолжалась почти до восьми вечера.
Солнце садилось, когда Рита и Марина вышли из отделения. Рита отправилась домой, а Марина – в расположенную неподалеку школу, где было развернуто временное общежитие для медиков, собранных со всего района для работы с инфекцией. Там ее направили к комендантше – пожилой добродушной женщине, которая выдала белье и показала, какую койку можно занять.
Марина постелила постель, немного поговорила с сестрами и фельдшерами, приехавшими из поселковых и сельских больниц. Одни из них работали в двух развернутых обсерваторах, другие – в инфекционном отделении. Работа везде была налажена четко: больные получали необходимое лечение, все, контактировавшие с ними, изолировались и обследовались. С профилактической целью им давали антибиотики. Никакой паники и тем более «трупов под лабазами» не было и в помине.

Женщины устали за день и вскоре улеглись спать. Было жарко и душно. Окна не открывали из-за комаров. Марина, плохо засыпающая в незнакомом месте, долго ворочалась, но наконец тоже уснула.