Молодой специалист

   – Войдите! – Громко произнес Леонтьев чтобы его было слышно в коридоре, где ожидал аудиенции соискатель на должность инженера его цеха, которого ему так не хватало, чтобы срочно закрыть вакансию в штатном расписании из боязни ее лишиться.
    Он готов был принять в цех кого угодно «лишь бы человек был хороший», ибо особой квалификации от принятого и не требовалось.
     У Леонтьева уже работали: отставной прапорщик,  отчисленный с физфака студент-недоучка,  бывший корреспондент местной газетенки, но украшением его «коллекции» была жена одного из сотрудников по образованию пекарь.
     Их использовали на «подноске снарядов» - натаскивали на элементарные функциональные обязанности помощника начальника смены, например: чай заварить, заполнить оперативные журналы, освободить пепельницу от окурков и вовремя просигнализировать о сработавшей аварийной сигнализации.
     И вдруг такая удача. Из отдела кадров Леонтьеву направили устраиваться на работу молодого специалиста после окончания дневного факультета электротехнического института. 
     К «заушникам», или как они сами себя любят называть: заочникам,  Леонтьев относился с большой долей предвзятости, не веря тому, что при такой форме обучения можно стать истинным специалистом своего дела. Как говорил один их его знакомых «я знаю, что есть люди умнее меня, но мне они не встречались»!
     Аналогично любил высказываться и Леонтьев в части касающейся заочной формы обучения и заочников как таковых.
     А здесь пусть и «зеленый», но все-таки человек очно заканчивал институт. При убеждениях Леонтьева это уже много значило и заранее располагало его к соискателю. «Уж чему-то его смогли обучить за пять-то лет. Уже не с нуля начинать. Попробую сделать из него начальника смены», – он с надеждой смотрел в ближайшее будущее.
     В  маленький кабинетик Леонтьева ввалился среднего роста полноватый парень с румянцем на щеках лет двадцати пяти отроду и глубоко сидящими глазами.
    – Та-а-а-к! – нараспев произнес Леонтьев, предчувствуя длительный и обстоятельный разговор. А как же иначе? Человек пришел устраиваться на работу инженером. Такое не каждый день происходит. У некоторых вообще один раз и на всю  жизнь. 
– Как я понял вы хотите устроится инженером к нам в цех? – начал разговор Леонтьев на «вы» с вошедшим.
– Да! Хотел бы.
– Как фамилия?
– Федотов.
      – Что заканчивали, на какую тему писали диплом? – Задал он стандартные вопросы как правило предшествующие приему на работу. Что такое резюме в советское время не ведали.
     Уже в начале беседы Леонтьев удивился тому, что диплом Федотов писал на кафедре Охраны труда по теме «Люстра Чижевского» и в процессе дипломного «проектирования» припаял три тысячи иголок к этой самой люстре. При всем уважении к люстре Чижевского на предмет проектирования выпускника высшего учебного заведения с электротехническим уклоном она никак не тянула даже с учетом всех припаянных к ней Федотовым иголок. Тем не менее, как оказалось, Федотову выдали за нее диплом установленного образца о высшем образовании. Выслушав невразумительные ответы Федотова на другие вопросы, Леонтьев списал это на волнение соискателя и излишнюю скромность.
      Он с энтузиазмом, овладевшим им, стал рассказывать Федотову про специфику их производства. Потом перешел  к описанию его должностных обязанностей. Увлекшись он коротко рассказал ему историю цеха.
– Каждый второй работник цеха у нас Ударник коммунистического труда», – не без гордости за свой коллектив сообщил Федотову Леонтьев, – двое сотрудников ударники девятой пятилетки, что почти приравнивается к правительственной награде. Второй квартал подряд держит переходящее Красное знамя. – Не забыл он и про то, что команда их цеха по настольному теннису победила на первенство предприятия и выступит на городских соревнованиях Облсовпрофа.
  Леонтьев распалился не на шутку. Ему хотелось еще более убедительно описать: куда имеет честь быть принятым на работу Федотов. С какими достойными  людьми ему придётся решать производственные вопросы и перешел к непосредственному описанию видов и типов оборудования в надежде возбудить в Федотове чисто профессиональный интерес. Ведь человеку должно быть не безразлично, что его ждет и с чем ежедневно предстоит сталкиваться.
   По мнению Леонтьева Федотов  должен был проникнуться его энтузиазмом, оценить как ему повезло и обрадоваться тому куда он  попал. Такой коллектив! Такой передовой цех! Леонтьев пытался заглянуть в его глазницы в надежде увидеть в глубоко сидящих в ней маленьких глазенках Федотова хоть искорку интереса к той массе информации которой он буквально огорошил Федотова. Тщетно. Искорка не появлялась как он ни старался в своем красноречии.
    Вдруг Леонтьев заметил, что выражение лица его слушателя, и без того не выражавшее особых эмоций по ходу всего повествования, начало резко меняться. Глазки его забегали по кругу как будто ища выхода наружу.
 – Можно вопрос? – вдруг неожиданно вопросил Федотов, чем несказанно обрадовал Леонтьева. «Ага заинтересовался все таки, вопросы появились. Значит пронял я его, вызвал неподдельный интерес».
 – Да! Конечно можно. Даже нужно! – с нескрываемым восторгом воскликнул Леонтьев, –слушаю вас!
  И Федотов тихо, едва слышно задал вопрос, который мучал его более всего.
  – Скажите, пожалуйста, а когда у вас обед?
  – ???
  Леонтьев инстинктивно взглянул на часы. Потом  до него дошло, что это намек на то, что пора заканчивать рассказ про космические корабли бороздящие Большой театр.
  – С часу до двух, – произнес Леонтьев скорее машинально чем осознанно.
  – Извините, – также тихо почти шепотом сказал Федотов, мне это не подходит и встал намекая на то, что разговор окончен.
   – Когда дверь за Федотовым закрылась Леонтьев еще долго смотрел на шляпки мебельных гвоздей ее дерматиновой обивки. Ощущение того, что наплевали в душу не только ему лично, но и всему его «краснознаменному» коллективу, долго не покидало его.
     «И откуда же ты свалился на мою седую голову вместе со своей люстрой Чижевского? Вот тебе и очники пошли! Хуже последнего заочника».