Сороковой день

    Небольшой научно-исследовательский институт. На втором этаже комната №29. Рабочий день только начался, и все занялись самыми важными для себя делами: раскрашиванием ногтей, истреблением семечек, разгадыванием кроссвордов, параллельно перемывая косточки сотрудникам из других отделов. В коридоре кто-то шумно протопал.
    - Девочки, счастье-то какое! - В дверном проёме появилась Надя, Надежда Михайловна Терёхина, с удивительно глупым лицом от счастья. Ей хотелось обнять всех, но сил хватило только на дверной косяк. Она привалилась к нему со всей страстью и опять воскликнула: - Наконец-то, свершилось!
    Надя - женщина возраста чуть старше сорока, незамужняя, всю жизнь проработавшая на одном месте после распределения Финансово-экономического института,терпеливая и спокойная.
    Все повскакивали с мест.
    - Да что такое? Что с тобой?
    - Ты откуда такая?
    - Надя, ты о чём?
    Рабочий коллектив охватило волнение и любопытство. Надя опустилась на стул и, спохватившись, стала оправдываться за своё неуместное счастье:
    - Так не хорошо говорить, так нехорошо... Я не должна, но я не могу...
    - Да что с тобой? Чего ты не можешь? - уже обеспокоенно стали допытываться женщины, которым не хватало событий для разговоров.
    - Нельзя мне радоваться, потому что она, наконец, умерла, и он свободен... Столько лет, столько лет... и вот теперь...
    Все с облегчением вздохнули, и напряжение спало. Всем всё стало сразу ясно.
    Эта история любви длилась много лет и была известна не только коллективу комнаты №29, но и всему институту, который в течение длительного периода терпеливо наблюдал происходящее и ждал развязки, обсуждая в  курилках новые подробности.
    Возлюбленного Надежды звали Владимир Константинович. Золотой мужик, начальник планового отдела. Душка, безотказный и глубоко порядочный человек. У него была парализованная жена, которую он не мог бросить и в течение двенадцати  лет  ухаживал за ней изо всех сил. Но вот настал скорбный день - она умерла.
    - Да-аа-а...- протянула Надина подруга - Светка Козюкова. - Нехорошо радоваться, а с другой стороны, сколько можно мучиться? Я тебя понимаю.
    Света была грубоватой здоровой тёткой, вроде бы симпатичной: правда , смотря на чей взгляд. Ума у неё было достаточно, чтобы смотреть на вещи без эмоций.
    Сотрудницы стали расходиться. Первоначальный интерес потихоньку перерос в женскую зависть к удаче, которая привалила к Наде.
    - Ну, и что, вы сразу поженитесь? - язвительно спросила Алла Ивановна, старший экономист, всегда недовольная своей зарплатой, мужем, работой и собственной жизнью, не говоря уж о чужой.
    - Нет, не сразу. Сначала похороны, сорок дней, а потом уж будем думать, - не заметив язвительности Аллы Ивановны, ответила Надя.
    - А чего тут думать? Женитесь и всё. Дело за малым. Жене-то уже всё равно, - визгливо произнесла лаборантка Викуля восемнадцати лет. Тоненькая и глупенькая, но смазливая и гулящая.
    - Правильно! - воскликнула Светка и плюхнулась на свой стул.
    Вошёл начальник - Пётр Сергеевич.
    - Почему не работаем?
    И все занялись своими прямыми обязанностями, борясь с желанием побежать в курилку и поделиться новостями.
   
    Настал день похорон. Проститься с Володиной женой собралось родственников больше, чем тех, о ком было известно. Владимир Константинович был спокоен и мрачен. Стали выносить гроб. И вот невезение! В сутолоке происходящего не заметили, что выносят "вперед головой". Когда родные и близкие покинули помещение, Владимир Константинович задержался, чтобы закрыть квартиру. Вдруг отворилась дверь у соседей напротив, и в образовавшуюся щель просунулась голова старухи, которую Владимир Константинович никогда прежде не видел. Она сузила и без того маленькие глазки и зловеще произнесла:
    - Я всё видела. Нельзя выносить вперёд головой - она за тобой придёт, - и, как страшное видение, растворилась, захлопнув железную дверью.
    У Владимира остался неприятный осадок от её слов, ладони увлажнились, стало холодно и жутковато. Ключ в замке стал проворачиваться.
    - Чёрт! И надо же ей было это сказать!.. Нет, всё е-рун-да...- Закрыв дверь, он вышел на улицу, где его уже заждались.
    На кладбище всё было как положено. Родственники всплакнули, покидали землицы на гроб, сказали несколько прощальных слов и застыли в ожидании предстоящих поминок.
    "А может мне эта старуха привиделась? Что-то нервы пошаливают,"- думал про себя Владимир Константинович.
    А когда гроб уже покрыла земля, пришло успокоение, как будто вместе с гробом его жены землёй засыпали все бессонные ночи и полные невыносимой усталости дни, годы неопределённости и адского терпения.
    "Пусть земля тебе будет пухом," - мысленно произнёс Владимир. Ему было жаль жену, но к этому чувству он давно привык, а впереди его ждали любовь и счастье с женщиной, которую он боготворил.

    Прошли девятый день и ещё неделя. Владимир и Надя были вместе. Новая совместная жизнь набирала обороты. Они, как две половинки одного целого, не могли обходиться друг без друга ни в горе, ни в радости.
    Пролетел месяц с небольшим, и однажды Владимир Константинович сказал:
    - Знаешь...завтра Сорочины, будь со мной рядом. Родственники придут, мне смотреть на них не хочется. Я буду смотреть на тебя.
    - Я не могу. Ведь там будут ваши с женой близкие, а не посторонние люди. Не хорошо.
    - Мне всё равно, что они подумают. Они и так все знают.
    - Не проси меня... Я помогу тебе приготовить стол, но быть на сорочинах не могу, не обижайся. Это всего один день.
    - Жаль! Ну ладно, - с грустью в голосе заключил Володя.
 
    Наступил сороковой день.
    Весь вечер накануне Надя готовила стол, убиралась в квартире, а утром, попрощавшись и сказав, что всё будет хорошо, пошла на работу.
    Перед дверью комнаты №29 она остановилась, вдохнула воздуха полную грудь и, открыв её:
    - Ну, вот и всё! - прямо в дверях объявила Надя всем присутствующим дамам. - Я опоздала, но у меня есть уважительная причина.
    Женщины, переболевшие интересом к этой истории любви, уже более спокойно, чем раньше,  стали интересоваться:
    - Что всё?
    - Что опять у тебя? Вы что уже поженились?
    - Что опять?
    Надя, твёрдым шагом пройдя через всю комнату к своему рабочему месту, присела на край стола и сказала:
    - Сегодня последний день - Сорочины.
    - Поздравляююю...- протянула Светка.
    - Дождалась всё-таки. Ну и терпеливая же ты, - не скрывая раздражения, выпалила Алла Ивановна и занялась перекладыванием бумажек.
    - Ну, теперь полный "лямур"! - взвизгнула Викуля, уже представляя, как Надежда Михайловна и Владимир Константинович "оторвутся" за все эти десять лет неудобств.
    Вошёл начальник - Пётр Сергеевич.
    - Почему не работаем?
    И все занялись тем, чем положено заниматься на работе.
    День протекал медленно. Минуты казались часами. Надя несколько раз звонила Володе, интересовалась, как у него дела.
    - Да что ты ему покоя не даёшь? - возмутилась Алла Ивановна. Она не понимала, что Надя просто его любит и хочет слышать его голос.
    Рабочий день близился к концу. Какое-то беспокойство охватило Надежду Михайловну, но причины переживать не было. Что может случиться? Гости посидят и разойдутся, а завтра они уже будут вместе и никогда не расстанутся. Только одна ночь без него. Но это не страшно. Таких ночей было много в её жизни за десять лет. Пережила же, хоть и с трудом.
    - До свидания, Пётр Сергеевич.
    - До свидания.
    - Пока.
    - Пока.
    - Я с тобой до автобуса - мне надо в магазин на углу, - догнала Надю Света. - Что, завтра переезжаешь?
    - Думаю, да.
    Вечер был тёплый. Приятно шагалось. Надежда не заметила, как дошла до дома. И первое, что она сделала открыв дверь, подбежала к телефону и набрала привычные семь цифр.
    - Алло.
    - Ну, как ты, любимый? Гости ещё не разошлись?
    - Нет, ещё не скоро.
    - А хочешь я приеду ночью?
    - Я бы очень хотел, но я так устал, что сразу лягу спать. А завтра мы уже будем вместе. Потерпи.
    - Ну, ладно. Я тебя крепко целую.
    - Я тебя тоже.
    - Я ещё позвоню.
    - Буду ждать. Пока.
    Надя включила телевизор, но смотреть не хотелось. Пошла на кухню, съела бутерброд, посмотрела газету, откинула её. Надо было чем-то занять себя, чтобы не звонить каждую минуту. "Да что ж такое? Ничего плохого не происходит, а мне нехорошо." - Вслух размышляла женщина, пытаясь разобраться в своём состоянии души и сердца.
    Сумерки уже заполнили квартиру до отказа. Очертания предметов стали почти не видны, а беспокойство не покидало. "Позвоню, пожелаю спокойной ночи," - подумала Надя и набрала номер.
    - Алло, кто это? - спросил расстроенный дрожащий женский голос.
    - Это знакомая Володи, а Вы кто? - заволновалась Надя.
    - Я его родственница. Вам Володю?  А его нет...- и женщина в трубке заплакала.
    Надя перепугалась и стала почти кричать:
    - А где он? Что случилось? Да скажите вы наконец!
    Глотая слёзы, женщина с трудом объяснила:
    - Он в больнице... Он ел... кость в горло... в больницу его увезли... он уже не дышал...
    - Чтооо?!?
    Надя от ужаса села на пол.
    - Как не дышал? Куда его увезли? Я ничего не понимаю, объясните...
    - Приезжайте, - женщина замолчала.
    - Еду. - Бросив трубку на рычаг, Надя вылетела пулей на улицу.
    Слёзы лились рекой. Горе обрушилось на неё, как снежная лавина, и накрыло с головой. Надя примчалась на такси. Когда она звонила в квартиру, соседняя дверь тихонько приоткрылась, и из-за неё показалась голова старухи.
    - Какое горе, ай-я-яй! Я говорила ему, что она придёт за ним.
    - Кто придёт? Бабушка, вы о ком?
    Но бабушка уже скрылась за железной дверью, оставив Надежду в растерянности. Надя долго звонила. Наконец ей открыла двери женщина с лицом, измученным несчастьем и бессонной ночью.
    - Какая больница? Говорите быстрее!
    Ночь прошла, как в кошмарном сне. В больнице, куда примчалась Надежда Михайловна, ей сообщили, что его не успели спасти, т.к. надо было вызывать раньше скорую. Видимо, пока все пили, никто не заметил, что ему нужна помощь.
    Горе было огромным, как океан, и находиться одной в квартире было тяжело. Надя, опухшая от слез, приплелась на работу. Ничего не видя, дотянула до комнаты №29 и, облокотившись на дверной косяк, слабеющим голосом сказала:
    - Девочки,  я наверное умру...- и сползла по косяку вниз.
    - Боже, что с тобой? - перепугалась Светка и подбежала помочь.
    - Надя, Надя,  что случилось? - не на шутку забеспокоилась Алла Ивановна.
    - Ой, помогите же Наде. Где вода? -  пропищала Викуся, растерявшись от неожиданности.
    Все трое подскочили к Надежде,подняли с пола, усадили за стол, дали воды. Света обняла её за плечи, пытаясь облегчить её страдание.
    - Что стряслось? Расскажи.
    - Да, Надюха, расскажи - легче станет, - Алла Ивановна знала это точно.
    - Господи, какой ужас! - причитала Викуся, ещё не выяснив в чём дело.
    - Девочки, - зарыдала Надя. - Он умер, умер... Вчера. Подавился костью и задохнулся. Не смогли спасти.
    Ужас застыл у всех в глазах. Когда Надежда Михайловна была счастлива, к этому все относились по-разному, но сейчас, когда случилось такое горе - они вместе испытывали душевное страдание одно на всех. Всем троим было бесконечно жаль Надю. А она рыдала, и ей не становилось легче, но без сочувствия этих совершенно разных женщин ей было бы ещё хуже. Они стали для неё самыми близкими. Больше у неё никого не осталось. Самый родной человек покинул её сегодня ночью, а эти три женщины разделили с ней скорбь, и этого она никогда не забудет.
    Вошёл начальник - Пётр Сергеевич.
    - Почему не работаем?
    Воцарилась траурная тишина. Никто не разошёлся, как обычно.
    - Что тут у вас? Надежда Михайловна, почему Вы плачете?
    - У неё умер жених, - непривычно глухим голосом произнесла Викуся.
    - Мне очень жаль. Приношу свои соболезнования. Я вас отпускаю на три дня. Идите, Надежда Михайловна. Остальные - работать!
    И Надя пошла домой топить своё горе в слезах на целых три дня...