В темноте

Свет погас внезапно, едва я открыл дверь. Вслепую дошел до стола, сел. Работать невозможно. Внутри стучалось нетерпение, я соскучился. Наощупь нахожу начатое: прохладные пластины в прожилках выпуклых швов. Пальцы легко обходят острый край – мои руки привыкли к порезам. Я помню каждый фрагмент, и знаю их цвет. Ладони едва касаются поверхности, волнистый узор и полированная гладь – темнота дарит сверхчувствительность, мои руки узнают в темноте каждый кусок. Привычным движением втыкаю вилку в розетку – бесполезно, электричества нет. Запах канифоли успокаивает. Осторожно приставляю конструкцию к окну и просто жду, я жду любого света. Руки без пользы лежат на коленях, мысли невнятно снуют в голове.

Вдруг за окном блеснули фары, огонь сверкнул на повороте, и белый луч напрямик проник в мастерскую. Я замер, предчувствуя, что сейчас увижу его, увижу так, как видели многие и скоро снова увидят другие – и каждый раз это будет иначе. Почти не дыша и не моргая, я слежу за чудом: свет выхватил из темноты рубиновые капли и изумрудную зелень, пробежал по кобальтовому небу в разводах, зажег огненные цветы. На мгновение проявил лики и орнаменты на одеждах. Пылающее жаром и заледеневшее морозным узором, живое от бликов и драгоценных искр, –  старинное витражное окно, моими руками отмытое от многолетних слоев грязи, накрепко связанное паутиной новеньких блестящих швов, стояло у меня на столе как награда, как смысл всей жизни, как спасение, пришедшее из глубины веков.