Грустный рассказ о княжне и пони

Русские дворянские семьи не были детоцентричными. Детей сразу после рождения отдавали на аутсорсинг - няням, боннам и гувернерам, за стол с взрослыми членами семьи не сажали, к гостям выводили на пять минут: считалось, что ребенок должен быть невидимым и не доставлять беспокойства. Чуть подросших дворянских отпрысков отсылали в закрытые учебные заведения, где преподаватели обращались с ними крайне нелюбезно, а казарменная дисциплина насаждалась драконовскими методами. Элита из элит - смольнянки - мылись ледяной водой и дрожали от холода в нетопленых дортуарах: считалось, что тепло изнеживает и пагубно сказывается на целомудрии юных дев. Гардемарины петербургской Навигацкой школы славились как отчаянные воры, хуже цыган - потому что голодали. Даже писать родителям можно было только с разрешения строгих учителей. Мальчиков муштровали как солдат, девочек смиряли как монашек. Тем счастливчикам, которых по слабости здоровья растили и учили дома, можно было позавидовать. Но не всегда, не всегда.
Одна маленькая княжна получала домашнее образование. В том числе ее учили и благородному искусству верховой езды, обязательному для аристократки, для чего был куплен хорошенький пони. Девочка очень привязалась к лошадке. И вот однажды она провинилась, это был обычный детский проступок - не котенка замучила, просто ослушалась, надерзила или соврала: отругать и не дать к обеду пирожного. И ее мама... в тот же день в наказание продала пони. Девочка плакала, умоляла - но мама была безжалостна. Только представьте: вот у ребенка была своя собственная, настоящая, живая лошадка - и вот ее куда-то уводят чужие люди, и мама с каменным лицом сурового политрука смотрит с крыльца.
Через несколько лет произошла революция, и эта княжна потом написала воспоминания о том, как пережила эти годы. Там было много кровавых и ужасных событий, но они не смягчили остроты того детского горя. И знаете что? Те революционные матросы, которые с руганью вломились в поместье, первым делом перестреляв собак, - они честно и во многом заслуженно ненавидели этих утопающих в роскоши бар, и их можно понять. А вот маму эту понять невозможно. Одно дело, когда родители строги и эмоционально недоступны в силу традиции - дети обращались к отцу и матери на "вы", это не было холодностью, это было правилом хорошего тона. И совсем другое дело, когда за ничтожный проступок ребенку "в воспитательных целях" наносят рану, которая никогда не заживет. Я боюсь неумолимой добродетели, боюсь безжалостных людей, которых нельзя смягчить, которые никогда не меняют своих решений. Это страшные люди. И думаю, что все хорошие и правильные поступки этой мамы не перевесят на Страшном Суде слез ее дочки, от которой навсегда уводили ее любимого пони.