Война, сын и отец. гл. 7

Гл а в а  7.
Санька сидел на толстой ветке старой ели. Мохнатая хвоя надёжно прятала его от внешнего мира. Голоса постепенно удалились от гостеприимной лес-
ной великанши. Тише, тише и замолкли вовсе.

Уже более часа он не слезал с ветки своей спасительницы. Болело мягкое место, которое не особенно приспособлено к такому сидению. Сук был недостаточно толстый, чтобы удобно устроиться на нём, но была возможность привалиться к стволу. Санька воспользовался этим  и главная основа ёлки стала хорошей подпорой для спины.

Захотелось есть. Пошарил по карманам телогрейки. Там нашлись булочки. «Спасибо Аркадию. Он после завтрака засунул их в карман.  А я ещё сопротивлялся», – с благодарностью подумал он.

«И Аркадия не будет», – вновь навалилась на него грусть.  Пожевал. Вкусные булочки отвлекли его от мрачных мыслей. Стало веселее. Природой заложено так, что у детёнышей после еды сон приходит. Санька убедительно доказал, что он ещё в этой категории человечества. Глаза его сами по себе начали закрываться. Тепло залило его тело. Сан Саныч отключился.  Он задремал.

Поднялся ветер. Ель покачивалась. «Нелегальный пассажир» летел. Полёт был спокойный. Нежились тело и душа. Только звук мотора стоял в ушах. Вдруг что-то случилось. Самолёт резко завалился набок. Санька вывалился из него и падал, падал….  Дух захватило. Кто-то сильно дёрнул за пояс и глаза открылись. Лицо уткнулось в густую хвою – беглец висел вниз головой в метре от земли.

Со стороны дороги слышался шум работающих моторов. Он повернул голову в  ту сторону и закачался, как в гамаке. То, что держало его за пояс, вдруг отпустило и Санька, в соответствии с законом земного притяжения, получая шлепки от веток, рухнул на землю.

Теперь он проснулся окончательно. Придорожный лес был наполнен звуками автомобильных моторов. Они постанывали, взвывали, иногда постреливали.
Провёл рукой по лицу  Щёки, исхлёстанные ветками, горели. «Лётчик» потёр локоть и колено. Они тоже болели. Поднял голову. По дороге в сторону аэродрома, откуда он убежал, двигалась колонна автомобилей разных марок и разного предназначения. Были здесь грузовики с чем-то укрытым в кузове. Были специальные аэродромные  машины. Такие машины он видел в Веребье на аэродроме.

Шёл и бензозаправщик. Саня присмотрелся: «Как у дяди Гриши?» Посмотрел внимательней: «Точно! Это ж дядя Гриша!»  На  корпусе камуфлированного автомобиля резко выделялся большой чёрный квадрат. Он начинался от заливной горловины цистерны и шёл вниз. Каждый раз, когда эту бочку заполняли бензином, то он проливался и постепенно смывал краску. Появлялась огромная ржавая клякса с хвостиком, указывающим путь пролившегося горючего. Вместе с дядей Гришей  пришлось закрашивать кляксу чёрной краской – других красок не было. Вот и получился чёрный квадрат.

Санька вскочил и дёрнулся бежать к дороге.
– Дядя Гриша! – вырвалось у него. Но боязнь, быть услышанным и замеченным, заставила замолкнуть его на полуслове. Он с ходу рухнул в прошлогоднюю траву придорожной канавы. Вжимаясь в листья, в мох, подполз к дороге. Молча, смотрел на уходящую колонну автомашин и не знал, что дальше делать: «Крикнуть? Побежать за ней?» Скрылась последняя машина. Дорога опустела.

В растерянности он лежал на обочине в сухой, пережившей зиму траве. Что-то кольнуло в ухо. Санька приподнял голову и стал всматриваться в пучок сухой травы: «Что там колет?»  Из-под прошлогодней травы пробивались молодые зелёные стрелочки. По одной из них ползла какая-то козявка. Санька начал рассматривать её.

Неожиданно и  непонятно откуда, на эту же зелёную стрелочку села божья коровка. Сложила крылышки. На их красноватой поверхности оказалось много чёрных точек. «Красивая. Зачем это она так раскрасилась?» – молча рассуждал Саня. А божья коровка опять распустила крылья и, словно моторчик заработал у неё, так она зажужжала почти над ухом исследователя. Миг – и она пропала, а звук нарастал.

Исследователь потряс головой. Звук не пропал, он только усилился и начал  «стрелять». И, вообще, работал мотор как-то странно:  то он ревел на больших оборотах, то начинал стрелять на верхушке звука редко и гулко, то резко замолкал вовсе. Казалось, заглох. Нет, он вновь начинал свою музыку.
И вот, из-за поворота появилась машина. Она плелась едва-едва. Это её двигатель вёл себя так неестественно. Мотор ЗИСа  стрельнул ещё раз, дёрнулся и остановился около Санькиной «засады». Беглец вжался в землю, прикрылся старой травой. Из кабины вышел водитель.
«Костя-танкист!» – удивился и обрадовался беглец. Он его знал. Слышал и историю появления Кости в автороте. Дядя Гриша рассказывал, почему он, называемый танкистом,  служит в авиационной части.

А случилось с ним то, что на войне бывает часто. Воевал сержант Шатов Константин на своём «дохленьком» ЗИС- пятом в танковой бригаде. Танкистов перебрасывали на другой фронт. Бригада следовала к станции железной дороги  для погрузки. Но его «старичок-землячок» отказался двигаться.  Мотор заглох. Колонна ушла вперёд. Фронт одного не ждёт. Повезло Косте: остановился он невдалеке от автороты «лётчиков». «Свой брат-шофёр»  из автороты помогли ему  перебрать мотор, кто-то дал нужные  детали, а кто-то просто руками своими помогал. Поставили машину «на ход».

За время ремонта ЗИСа танковая часть погрузилась на железнодорожные платформы и умчалась. Косте со своей машиной пришлось остаться в автороте батальона аэродромного обслуживания (БАО). Так из «танкиста» он превратился в «лётчика».

На войне, да и вообще в армии существует не писаное правило: неважно, воюешь ты на танке или управляешь автомобилем,  раз служишь в танковой части, значит – танкист. А коли в авиационной части, значит – лётчик, хотя  и  управляешь-то не самолётом, а автомашиной. Так друзья из автороты прозвали его: «Костя-танкист».

Остался сержант Шатов в автороте того самого БАО, который был на аэродроме в Веребье, где Саня познакомился с дядей Гришей.
И сейчас, видимо, старенькая трёхтонка в очередной раз подвела его. А  может быть  пожалела Саньку, отказавшись двигаться дальше точно в том месте, где была его «засада»?

 Прячась в канаве, он видел, как Костя полез под капот. Ковырялся там.
Пытался запустить мотор, но тот, ни в какую не хотел работать. Одному водителю трудно быть одновременно и снаружи у мотора, и в кабине. Ни рук, ни ног не хватает ему одному.

Санька тихонечко вылез из канавы и подошёл к замершему автомобилю. Костя увидел его. Обрадовался живой душе.
– Поддержи, я подтяну, – попросил он. Беглеца не надо было просить второй раз. Даже и первый-то, просить не очень надо было. Санька залез на крыло переднего колеса. Перед ним на виду весь мотор. Были видны его детали, покрытые моторным маслом и  грязью от грунтовых российских дорог. Защиты двигателя снизу не было никакой. Внизу, совсем рядом, была земля во всей своей грязно-размешанной сущности. Сколько же бедному доставалось?!

 От горячего металла шёл запах сгоревшего масла. Санька взял у шофёра гаечный ключ.  Поддержал им то, что просил водитель. Костя сделал очередную попытку запустить забастовавший двигатель. Он крутанул его «кривым стартёром», изогнутой ручкой, вставленной в храповик коленчатого вала двигателя. Таким приспособлением водители пользуются в случае, если не работает электрический стартер. А электрический, не работал почти всегда – аккумуляторы-то были не то что старые, а просто дряхлые и никакого заряда не держали.

Костя был крупный, широкоплечий, сильный  мужчина. Сибиряк! Он, вероятно от обиды на двигатель, сильно закрутил «кривым стартёром». Санька подбавил бензина, прикрыв рукой патрубок, всасывающий воздух в карбюратор. Мотор чихнул раз, второй и вдруг неожиданно ровно заработал и снова заглох. Но Саня, пока двигатель работал, увидел ещё одну неисправность.

Во время работы мотора  болтался проводок в системе зажигания. Саня знал, что он  должен быть плотно закреплён, но от тряски, он то касался своего места крепления, то  отскакивал. Мотор заглох, тряска прекратилась  и проводок спокойно сел на свой винтик, как ему и положено. В одиночку Костя видеть этого не мог.

 Закрепили  его. Затянули эту маленькую клемму. И начали ремонтники опять всё сначала: Санька приложил ладошку к карбюратору, Костя крутанул «кривым стартёром». Всё заработало! Санька не отпускал руку, хотя ладошку сильно засасывало в патрубок. Он чуть сдвинул её, сделав проход для воздуха. Обрадованный Костя вытащил «кривой стартёр» и скорее в кабину. Взял управление на себя. Санька убрал руку от карбюратора, слез с крыла и гордый тем, что так удачно помог Косте-танкисту, стоял рядом.

Мотор работал. Костя торопился. Теперь, скорее на место стоянки своей родной автороты. Скорее туда, где все бойцы – шофёры и своя ремонтная мастерская. Намучался он с этим дальним перебазированием из Веребья на новый аэродром. Его «старичок-землячок» был совсем плох. Сейчас Костя-танкист был рад тому, что может двигаться дальше. Тем более что осталось совсем недалеко до стоянки.

Война требует: надо! И, хотя его ЗИС-5 был изношенным и избитым на фронтовых дорогах, вернее, на болотистом бездорожье Российской Новгородчины,  раз надо, значит надо! И Костя воевал на том, чему давно должно быть на свалке или в плавильной печи.

Тяжело было работать на старенькой трёхтонке, тем более на войне. И всё же этот ЗИСок, какой бы он не был развалюхой, был дорог Косте по другой причине.

Константина Шатова призвали в армию вместе «с транспортным средством», на котором он работал в колхозе до войны. Вот они, два сибиряка и воевали вместе. Костя чувствовал в ЗИСе частицу своей родины. Берёг его. Ремонтировал, как мог.
– Ну, что ты стоишь? Закрой капот и садись ко мне в кабину. Тебе куда надо?
Санька без лишних уговоров,  не успел Костя договорить, уже сидел рядом с ним. И тут Костя внимательно посмотрел на него.
– Ты кто такой? У тебя брат есть? Погоди-погоди. Это не ты ли улетел на истребителе в фюзеляже? И вас чуть не сбили фрицы?
– Не нас «чуть не сбили», а мы сбили двух! – запальчиво ответил нелегальный лётчик. Сказал и осёкся: «Не резко ли»?
– О, уже «мы сбили»!

Санька схватился за ручку дверцы и дёрнулся бежать. «Ну что за невезуха такая! Куда ни попадёшь, везде тебя в чём-то обвиняют!» – крутились мысли.
«Надо скорей драпать от этого танкиста. Сдаст подполковнику из дивизии».

Водитель ухватил Саньку за руку и за воротник, да так и держал. К тому же Санька не особенно и сопротивлялся. Устал он. Хотелось есть. Поддавшись сильным рукам водителя, он порывисто прижался к нему, уткнулся носом в широкое плечо Кости. Мальчишка  едва сдерживался, чтоб не расплакаться.

– Что ты? Ты плачешь? – спросил Костя. Он в прежней, довоенной жизни терпеть не мог, когда плакала младшая сестрёнка. Но Саня не плакал. Просто ему стало тепло и спокойно. И он ещё сильнее прижался к сильному и большому человеку. В последнее время он был один. Сам принимал
решения. Не всегда правильные. Сам добывал пропитание. Потерял маму. И папы нет. «Где он? Найду его!» А в Косте он интуитивно почувствовал интерес к себе, защиту, уверенность, надёжность.

– Поехали, поехали. Ты чего-то боишься? Я тебя не обижу и другим не дам.
Водитель включил первую скорость и чуть подлатанный мотор потянул Саньку в новую жизнь.