1953 ГОД

 НЕДЕТСКИЕ ВОСПОМИНАНИЯ.

1953-й год вошел в нашу историю, как особый год. Год резкого поворота. То ли от лучшего к худшему, как заявляют историки, так называемые «сталинисты», то ли от худшего к лучшему, как заявляют их противники «демократического» и «либерального» толка. Как говорится в народе – «дело ясное, что дело темное».
Почему? Да потому, что до нашего сведения историки пытаются доводить лишь свидетельства происходившего на самом «верху». Естественно, со своей «колокольни». А вот как это выгладило «внизу», на уровне простых людей и даже рядовых участников происходивших событий, тишина. Ибо, как пел Владимир Высоцкий, «очевидцев, как и ясновидцев, во все века сжигали люди на кострах». Кого-то просто «убрали». Кто-то молчал. Другие нагло врали. Поэтому возникает неодолимое желание, будучи из числа последних в живых очевидцев, поделиться тем, что видел я тогда своими глазами.
У читателя обязательно возникает вопрос – как мне, тогдашнему десятилетнему мальчишке, удалось оказаться среди очевидцев? Отвечаю. У меня было важнейшая привилегия, связанная с моим тогдашним возрастом, быть очевидцем, притом, что для всех окружающих, я таковым быть не мог. В худшем случае можно было нарваться на подзатыльник, сопровождаемый резким высказыванием – «ну-ка, шнелькай отсюда». Что означало на тогдашнем сленге – гуляй Вася. Ну, само собой разумеется, подобное шнельканье приводило лишь к изменению позиции наблюдения, но не к полному прекращению подглядывания.
Вторым важным обстоятельством, было то, что мы жили тогда на Софийской набережной 36, в бывшем «доходном» доме крупного московского купца. Считай, в самом центре Москвы. Обзор из окон дома, был уникальный. По левую руку находилась Беклемишевская башня Кремля, по правую руку – Большой Москворецкий мост. Если смотреть прямо – Васильевский спуск и Храм Василия Блаженного.
***
Первомайские и ноябрьские военные парады можно было наблюдать воочию, не выходя из дома. Телевизоры в те времена были большой редкостью, но у всех было радио. Так мы включали его и слушали Левитана, ведшего репортаж с Красной площади, и одновременно следили за выходящими на Васильевский спуск воинскими колоннами.  Так, из наших окон я наблюдал за последними на военных парадах проходами кавалерии со знаменитыми тачанками. Поражали красивые вороной масти лошади с широкой белой полосой над копытами, и наездники в кубанках, в черкесках с красными башлыками. Неописуемое зрелище приводящее нас в восторг, какого мы не испытывали при виде следующими за ними танками. Что танки? Танки и есть танки. Рев мощных моторов и все. А тут грация живого организма.
Для нас мальчишек по вечерам в дни парадов ждало еще одно лакомое зрелище. И не сам салют как таковой, а действия при салюте расчетов зенитных прожекторов. Машины с прожекторами приезжали за два часа до начала салюта и располагались в равных расстояниях друг от друга вдоль набережной. Связисты тут же разматывали телефонный провод и присоединяли к нему полевые телефоны для командиров расчетов. Все делалось спорно, но без суеты, а поэтому красиво. Чувствовалась высокая выучка. По единой команде расчеты включали прожектора, создавая столбы света, уходящие в глубины неба. Затем, в ритме залпов орудий, расположенных в Кремле, прожектора начинали чертить узоры, порой сливаясь в какой-то небесной точке, а потом разбегаясь, создавая световой колодец. Орудийные залпы, цветастые брызги фейерверка и постоянно меняющие свое положение столпы света, создавали блестящую композицию, зачаровывая наблюдающих за салютом людей. По его окончанию люди расходились по домам до глубины ошеломленные. Нынешние же фейерверки, при всей их красочности, к сожалению, таких чувств не вызывают. Ну, да. Естественно. Тогда войдешь в рожь, и она тебе с головой, а теперь лишь по пояс.
***
Вспоминается раннее утро 6-го марта 1953-го года. Я открыл глаза и увидел отца, сидевшего у письменного стола с непривычно каменным лицом у тихо вещающего приемника. Рядом стояла мама, судорожно вцепившаяся в спинку стула, и отстраненно глядевшую в окно. Я прислушался к тому, что говорилось по радио. Оказалось передавали сообщение о смерти Сталина. Думается, что это сообщение тогда вызвало всенародный шок, и разделило жизнь страны на до, и после.
Насколько я помню, в этот день все кругом ждали, что во главе страны встанет Молотов. Популярность его была высокой. По поводу его популярности вспоминается один случай, произошедший за год до смерти Сталина, кажется осенью.
Мы шли с сестрой по улице Кирова, ныне Мясницкая, со стороны Главпочтамта, когда прямо перед нами, у какого-то здания остановился автомобиль ЗИС-101. Из него выскочил человек, по-видимому охранник, и попросил пешеходов приостановиться. Люди сдержали шаги, образовывая неширокий коридор. В это момент из машины вышел другой человек, как сейчас помню в демисезонном пальто и черной шляпе. Неожиданно, окружающие захлопали. Сестра мне тихо сказала на ухо – это Молотов.
Как бы благодаря за такую стихийную овацию, Молотов на несколько секунд приостановился, приподнял шляпу и кивнул всем головой. Потом быстрым шагом прошел в уже открытую охранником дверь учреждения. Машина уехала. Люди же, продолжая обсуждать увиденное, пошли далее по своим делам.
Увы, пожелание народа не совпало с решением в верхах. Правительство возглавил мало кому известный Маленков. 
***
Чуть позже сообщения о смерти Сталина,  по радио было объявлено, что с самого утра отрыт свободный доступ для прощания. Где-то в полдень я, мама и сестра пошли в надежде попасть в Колонный Зал Дома Союза, где и происходило это прощание. Как помню, очередь начиналась у Покровских ворот. Далее она двигалась по Кировскому и Сретенскому бульварам к Трубной площади, разворачиваясь на Петровский бульвар. Здесь же, на Трубной, со стороны Цветного бульвара, выстроилась вторая очередь, сливающаяся с нашей колонной. Так как людей на площадь подходило больше, чем уходило по Петровскому бульвару, то в какой-то момент она переполнилась. Образовалась толпа с характерными для нее эксцессами. Таким образом, место слияния очередей и стало очагом известной впоследствии давки.
Взвыли появившиеся в скорости машины скорой помощи. К обычной милиции, явно не справившейся с организацией людского потока, добавились конная милиция и солдаты дивизии им. Дзержинского. Военными машинами начали перегораживать подходы с соседних улиц.
Сретенский бульвар, по которому шла наша колонна, представляет собой достаточно крутой спуск к Трубной площади. Поэтому, в условиях постоянно идущего снега, примерно от примыкающей к бульвару улицы Жданова, образовалась наледь. Люди скапливались перед ее началом и, под давлением напирающих сзади, стали соскальзывать вниз. На беду конный милиционер, не ведомо как здесь оказавшийся, не сдержал лошадь, и она, скользнув копытами по льду, упала. Именно в этот момент, я, потеряв в толпе своих, оказался у начала наледи. Ниже лежала на боку упавшая лошадь, бившая ногами воздух. Сзади напирали, и мне предстояло катиться вниз под удары этих копыт. Тут я почувствовал, что кто-то сзади схватил меня за шиворот и резким движением перешвырнул через бульварную ограду. Так я оказался по пояс в сугробе, из которого еле выбрался. На мое счастье, отряхнувшись я увидел, стоявших на бульваре маму с сестрой, пытающихся углядеть меня в идущей колонне. Отсюда мы пошли, от греха подальше, домой.
***
Говорят, что генерал Кругов, лично отвечавший тогда за порядок в городе, получил от нового главы правительства строгий выговор за возникшую 6-го марта давку, ибо людей в давке погибло много. Ну конечно не 2-3 тысячи человек, как фантазировали Евтушенко и Окуджава. На самом деле, как указывали впоследствии работники милиции, еще не привыкшие лгать, на порядок меньше, то есть человек около 200. Но, тем не менее, нашлись люди из старожилов Москвы, которые стали сопоставлять произошедшее с 18-ым  маем 1896-го года на Ходынском поле, в момент коронации царя Николая. Мол, вспомните, чем тогдашняя давка обернулась для самого царя и в целом для России.
***
Можно было б спокойно забыть подобные предупреждения, если бы не одно но… Таким но послужили события 26-го июня того же 1953-го года.
В этот жаркий летний день, уже под вечер, мы с ребятами из двора услышали грохот несшейся со стороны Ордынки. Грохот нарастал. Мы взбежали на мост и увидели приближающуюся к нам колонну танков. Впереди на скорости шел грузовик, в кузове которого сидело четверо солдат, которые махали красными флажками, указывая всем автомобилям на мосту, чтобы они прижимались к обочине. Часть танков с моста свернула на улицу Разина, нынешнюю Варварку. Другая часть пошла прямо мимо Василия Блаженного на Красную Площадь.
Естественно, у нас внутри закипело любопытство, и мы рванули по Рыбному переулку к улице Куйбышева и далее на улицу 25-го Октября, ныне Никольская, держа направление на Лубянку (площадь Дзержинского). Наша логика была проста. Раз одна колонна идет по Разина и площади Ногина, ныне Славянская, то дальше танки могут двигаться только на Лубянку. Значит, вторая колонна, пройдя Красную Площадь, повернет на Охотный ряд и тоже выйдет на ту же Лубянку. По-военному это называется клещи.
И действительно. Когда мы запыхавшись прибежали на Лубянку, то увидели как два танка, деловито фырча дизелями, устанавливались с обеих сторон памятника вождю ВЧК, направляя стволы на всем известное серое здание. Некоторые танки стали размещаться по улице Кирова, другие по улице Дзержинского. Несколько танков остались на Новой площади, у Политехнического Музея. Тем временем со стороны Охотного ряда на площадь въехала колонна автомашин. Во главе колонны ехали четыре ГАЗ-69, набитые офицерами, а за ними с десяток грузовиков с солдатами. Газушки на скорости подъехали к дверям дома МГБ и выскочившие из них офицеры бегом устремились внутрь. Подъехавшие грузовики стали перегораживать выходы с площади на Охотный ряд и улицу 25-го Октября. Из кузовов соскочили солдаты и стали оцеплять площадь.
Опасаясь, что нас прогонят, мы прижались к дверям входа в метро. Удивительно на нас почему-то в тот момент никто не обращал внимание.
Потом стало происходить вообще нечто не понятное: из дверей стали выводить офицеров МГБ с руками на затылке. Откуда-то с боку подъехали грузовики накрытые тентом и в них стали заталкивать задержанных. Наполнив кузов, сажали сбоку автоматчиков, и машины куда-то отъезжали.
«Куда их увозят?» - Не выдержав, спросил я стоявшего неподалеку офицера. Тот был задумчив и лишь пожал плечами. Только потом, что-то сообразив, резко обернулся к нам.
«А вы что сделаете? Ну ка марш по домам! Сержант, проведи огольцов за линию оцепления».
Сержант, подошел к нам и. слегка подталкивая в спину, довел к солдатам оцепления, перегодившим Большой Черкасский переулок.
Мы пошли домой, полностью удовлетворив свое любопытство. Главное мы видели.
***
Прошли годы. Не хочу утруждать тебя читатель своими умозаключениями. Делай ии сам. А вообще это дело компетентных историков. Нам же за прошедшее время многое пришлось пережить: и «хрущевщину», и «брежневщину», и «перестройку», которые стали последствиями описанных мною событий.