Шесть соток как судьба и проклятие

             ШЕСТЬ СОТОК   КАК СУДЬБА И ПРОКЛЯТИЕ
               
                Мне мало надо -
                Краюшку хлеба и кружку молока,
                Да это небо, да эти облака.
               
                Велимир Хребников 
         
      Шесть соток – это не та  дача в её исконном, первоначальном понимании и значении, так  ярко  отраженная в русской литературе, в драматургии Горького и Чехова,  в искусстве первой половины ХХ века.            
      Советские шесть соток – это  скорей всего  намеренно грубое  искажённое  понятие настоящей дачи-усадьбы, карикатура на неё,  злой шарж на правительственные дачи в бывших  дачных  посёлках  времён Российской империи, когда-то  национализированных для личных нужд    большевиками  у «буржуазных, нетрудовых  элементов». На дачах партноменклатуры не существовало огородов, там вместо картошки, специальные садовники выращивали цветы, а домработницы, поварихи и горничные  (советская прислуга) ездили на рынок за свежими фруктами и овощами.   Много старых дореволюционных подмосковных дач, хозяев которых чекисты выслали или расстреляли ещё в 20-е годы, стали секретными объектами (лабораториями), или    явочными домами  тайных агентов ОГПУ-НКВД. "В опустевшие дома чекисты вселяли  своих доверенных людей, а также семьи и дальних родственников  Бонч-Бруевичей, Кржижановских, Тухачевских, чьи потомки  гнездятся там и по сей день". (1)
      Шесть соток  нечто  иное, в высшей степени циничное и лицемерное по  отношению к потомкам  разорённых и «раскулаченных» русских землепашцев.  Шесть соток –  это не те земельные пригородные  участки с типовыми   коттеджами со  всеми удобствами, которые строились  в ФРГ по дешёвым долгосрочным кредитам солдатами и офицерами Вермахта ветеранами второй мировой войны и Восточного фронта. Новая Германия, встав с колен, стала  помогать деньгами и жильём в первую очередь  тем,  кто    три русских  зимы страдал и гнил в окопах,     стал увечным   на Восточном фронте, и в итоге  проиграл войну (2)
    Советские шесть соток – это     не особый подарок, не награда землёй за заслуги перед Отечеством и даже  не подачка  благодарного коммунистического режима своему народу-спасителю, его воинам-победителям. Прежде всего, это  один из внебюджетных  способов для выживания  дикорастущего народонаселения на подножном  корму, на  щедрых  дарах с  природы. И это в богатой стране с неимущим  народом-победителем!
      Дача советских рабочих и мелких служащих эпохи брежневизма  – это, как правило,  летний домик, хозблок загородный огород и мини-фруктовый  сад в комплексе,  на жалком клочке земли   дарованные властью  во избежание  в стране  социальных потрясений, на почве  острого дефицита продуктов и голода. В стране победившего социализма всегда, вплоть до намеренного  убийства  СССР, постоянно  не хватало вдоволь хлеба для людей и  комбикорма для животных.
      Так было при Ленине и Сталине, так было при Хрущёве и Брежневе, при Андропове и Горбачёве. Даже реальный  коммунизм  вожди СССР понимали как общество относительно сытых людей, основным рационом которых являлся бы  бесплатный хлеб,  картошка, крупа, растительное масло,селёдка бочковая   и макаронные изделия. Например, Сталин видел такой  реальный коммунизм в бесплатной раздаче  хлеба населению  в 1960 году, а Хрущёв, расстреляв в 1963 году в Новочеркасске демонстрацию  голодных рабочих,   обещал изобилие продуктов питания  уже в 1980 году. Грубо говоря, коммунизм в те годы понимался простым  советским  людом и его вождями  как один огромный откормочный  свиносовхоз. Отсюда и скромность  желаний советского человека, его смиренная готовность довольствоваться малым – быть относительно сытым, как поэт Велимир Хлебников,  от «краюшки хлеба и кружки молока». Ничего плохо в этом на первый взгляд нет, самоограничение себя в разумных пределах  всегда шло только на пользу саморазвивающей личности. Главное, чтобы  битва большевистских продотрядов  за излишки  хлеба  на селе не повторилась, чтобы эта «лишняя» краюшка хлеба, кружка молока и чугунок картошки не были отняты силой у голодного ребёнка и его голодающих родителей. 
    Надо признать, что  во всей истории СССР  никогда не было эпохи изобилия и  всеобщей сытости. Наоборот, правление каждого вождя-генсека  сопровождалось своими трудностями и лишениями. Даже относительно благополучное, по мнению советских экономистов, предвоенное время (1935-1940) не отличалось  особым  обилием и разнообразием продуктов питания. Об этом рассказывали  нам наши отцы и деды,  об этом говорили, в том числе и  некоторые отцы-основатели советского государства. Так Лев Троцкий в 1936 году  статье «Преданная революция: что такое СССР и куда он идёт?» писал: «Несмотря на бесспорные успехи пищевой промышленности СССР в последние годы, консервы, колбаса, сыр, не говоря уже о печеньях и конфетах, пока ещё совершенно недоступны  основной массе населения. Неблагополучно  обстоит дело даже с молочными продуктами. Во Франции и Соединённых  Штатах корова приходится  примерно  на 5 душ населения, в Германии – на 6 душ, в Советском Союзе – на 8 душ; по молочности  же две советских коровы должны считаться  примерно за одну». 
      Ещё хуже было положение с продуктами после войны, послевоенный голод народа-победителя – исторический факт.  Свежи ещё в памяти  и очереди за  хлебом  в период хрущёвских экономических реформ и  перманентный дефицит продуктов питания в застойную эпоху Брежнева и в  перестройку Горбачева.    Декларированное когда-то партией  в начале 30-х годов    "огородничество для собственных нужд граждан",   на деле    способствовало успешному выполнению плана по заготовке сельхозпродукции колхозами и совхозами. Хорошо помню, как выполнялся план по молоку и мясу за счёт массовой скупки частного скота у населения и забоя его на государственных мясокомбинатах. Некоторые секретари обкомов и крайкомов партии получали за эту аферу высокие награды и перебирались в Москву, в ЦК КПСС.
      На протяжении 70 лет основным спасением от голодной смерти была выращенная  на  приусадебных участках и вдоль железной дороги  своими трудами картошка.    В городах республиканского и областного значения  свои клочки  земли в шесть соток в основном  получали  ветераны войны и военные  пенсионеры, в сельской  же местности, в рабочих посёлках  и в городах районного значения  ветеранам войны   вместо   шести соток выделялись  три сотки земли под  загородные  огороды. 
     В нашей семье,  когда  мой отец Геннадий Иванович работал в станице Пролетарской линейным связистом,  таким транспортом являлся немецкий дорожный, трофейный   велосипед, рама которого и багажник  выдерживали    вес двух полных мешков картошки без седока.  Потом его сменил мужской дорожный велосипед начала 50-х годов "Урал"(УВЗ) –  тяжелый, с мощной рамой, исключительно  прочный, незаменимое грузопассажирское  транспортное средство  сельской местности для  бедной многодетной семьи.
     Такой гружёный  50-ю килограммами   картофеля велосипед надо было вести пять километров  в руках под  палящим  южным солнцем. Чтобы ехать на нём самому  с полным мешком на багажнике,   надо было иметь крепкие ноги и руки, надёжные шины и колёсные оси. Перевозка убранного картофеля на велосипеде  с отдалённого загородного огорода  иногда занимала  несколько дней. Нанимать  же грузовик  для перевозки картошки можно было только тайком  от начальства и милиции  и в складчину нескольким огородникам, чтобы всем было выгодно.
   В эпоху брежневизма  на шести сотках выросло целое поколение так называемых трудолюбивых  советских идеалистов-бессребреников, которых мало волновал  уровень и качество жизни. Загородный шесть соток городского рабочего – это  клочок земли,  на котором  можно вырастить тот объём овощей и фруктов, который, по подсчётам Института  питания Академии медицинских наук СССР, был необходим для поддержания нормальной жизнедеятельности семьи из четырёх человек. Именно  только на шести сотках можно вырастить  необходимое  количество  плодоовощной продукции. На участке же  большей площади (8-10 и более соток),  по мнению коммунистов, могут появиться  нежелательные  излишки продукции  и несанкционированная  их продажа. Только шесть соток и не метра больше! (3)
    Нужно отметить, что затея большевиков  превратить  страну с весьма неприхотливым климатом   в сплошной  плодоносящий райский сад  была не новой. В Российской империи  дачами сначала назывались загородные  и/или пригородные  усадьбы-резиденции особо важных персон из правящих элит.
   В конце XVIII века,  кроме загородных дворцов  членов императорской семьи  на берегу Большой Невки была роскошная дача графов Строгановых.  А на Малой Невке была не менее великолепная дача обер-егермейстера Дмитрия Нарышкина, с женой которого, Анной Антоновной, император Александр I, этот   "плешивый щёголь, враг труда" крутил длительный  роман, в результате чего от него  на этой даче родилось несколько внебрачных дочерей. В эпоху Пушкина, когда «боатьями и сёстрами по крови и вере»  торговали как скотом, дачами условно называли  загородные дворянские усадьбы, "родовые гнёзда" тех дворян, кто имел свои дома и дворцы в городе. Первый дачный указ, подписанный императором Николаем I в 1844 году, касался особо заслуженных морских офицеров, обязанных по  службе постоянно жить в Кронштадте. По этому  указу императором было роздано (выделено) 15  земельных участков, расположенных "по обе стороны  дороги, ведущей к даче Главного командира, начиная от дороги на кладбище для постройки летних домиков или дач и разведения на них садов, по утверждённому  Мною примерному плану... в глубину...  не более сорока сажен (85,2 м. -А.А,) под  одну дачу".  Необходимо при этом  отметить, что незамеченная императором   близость  кладбища к этому первому в России  дачному посёлку,  сначала весьма  смущала многих  моряков-дачников, но спустя век, уже в  советской России снос кладбищ под фруктовые сады, парки культуры и жилищное  строительство стало частью прагматичного и «рачительного» отношения партийного начальства  к  советской земле. (4)
      Но по-настоящему дачное строительство и дачное предпринимательство, с его  доступной арендой дач, широко  развернулось  после отмены крепостного права и с появлением в европейской части России  сети железных дорог.  Именно этот тип дач, был  так хорошо показан в драматургии Горького и Чехова, что надолго закрепился в сознании  советских людей как  тип «настоящей, классической дачи», где можно не только «по-барски культурно отдохнуть», заняться живописью, музицировать,  и заодно  выращивать крыжовник. (А.П.Чехов «Крыжовник»). 
     Пожить на природе любили не только русские цари, «родовитая»   московско-ордынская знать, буржуа, нувориши, учителя, врачи  и литераторы, но и советские вожди, строители коммунизма.  У Ленина настоящая дача со всеми удобствами (с телефоном и зимним садом-огородом, гаражом и винным погребом) появилась  под Москвой в 1918 году в Горках, в усадьбе  вдовы и наследницы Саввы Морозова. Эта дача стала последним пристанищем вождя в этой жизни, местом его полной изоляции от  вожделенной власти, безумия и смерти. Здесь умирал его больной мозг с агрессивными наклонностями. В стране, ставшей по его воле практически непригодной для нормальной человеческой жизни, умирал он со всеми удобствами в окружении именитых врачей  от прогрессивного паралича.  Ради удовлетворения своих политических амбиций, он  развязал в стране чудовищный невиданный террор и братоубийственную гражданскую войну,  неоднократно отнимая у крестьян весь  хлеб, он многократно инспирировал голод, доводивший хлеборобов  до людоедства и детоедства. По словам  большевички Е.Драбкиной, отдыхая в Горках, «Ленин часами сидел в одиночестве и часто плакал, видимо не только от бессилия, но и от обиды». По свидетельству тех, кто в 1924 году охранял усадьбу Горки, «Ленин в последний год своей жизни по ночам страшно кричал,  выл на  луну, пугая этим местных жителей и саму охрану» (5)
    У Сталина было около 10  комфортных   дач, из которых  самой любимой являлась «Ближняя дача» под Москвой и  рубленый  домик-избушка близ  роскошной массандровской дачи, которую он не любил за излишнюю помпезность. Сталин как верный продолжатель дела Ленина, тоже умер на даче в полном одиночестве на полу в лужице мочи и со слезами на глазах.
     У  Брежнева тоже было несколько дач, но самой любимой была  -  «Глициния» в Нижней Оренде, состоящая  из 14 комнат и с подогреваемым бассейном. Как Брежнев, так и Хрущёв  предпочитали отдыхать на дачах, а умирать дома среди родных и близких. Хрущёв-пенсионер  умер от нестерпимой подсердечной тоски  по авторитарной  власти, Брежнев-генсек уснул в своей постели блаженным  сном святого праведника по негласному указанию Андропова в нужном месте и в нужный час.
     У  президента РФ Путина сегодня 13 дач-резиденций,  на три дачи больше, чем у Сталина. Но дело не в количестве самих дач, а в их качестве, масштабах, технической оснащённости, удобствах и роскоши. Например, дача Путина в Барвихе-4 занимает 60 гектаров огороженной территории, а его  дачу «Русь» охраняют и  обслуживают  более 600 человек. Только одно обустройство его горнолыжной  резиденции «Красная поляна» обошлось стране в 1 миллиард долларов США.  По сравнению с дачами Путина, Медведева, Сечина, Якунина,  правительственных чиновников и чекистов-миллионеров дачи Ленина, Сталина и прочих генсеков выглядят весьма скромно, не по рангу. Ещё скромнее выглядят дачи зарубежных  «партнёров»  Путина – у президента США есть только одна загородная дача-резиденция – в Кэмп-Дэвиде, только одна  дача и у британского   премьера – в  Чекерсе. Нужно знать, что в Англии парламент исегодня   строго  следит за  всеми личными, сомнительными расходами своих министров и членов королевской семьи. Роскошь сильных мира сего должна быть   в разумных и здравых пределах и в рамках этики.
      Увлечение дачами и  лихорадочная скупка правящей элитой недвижимости, как в самой стране, так и за рубежом пришлась в основном  на 90-е годы  ХХ века, когда  бредовую коммунистическую идеологию сменила вполне реальная идеология «золотого миллиарда», согласно которой «земной рай» в любом уголке планете принадлежит только богатым сверхлюдям. Но в 20-е годы  у видных большевиков  не было проблем с дачами, ими стали загородные дворцы и усадьбы бывшей  русской знати. Их вполне хватало, даже с излишком,  для  всей большевистской верхушки,  им оставалось только не разрушать их, а поддерживать в нормальном состоянии. О строительстве дач из  7-8 комнат и домов отдыха для партийцев  краевого, областного среднего звена и   для прочих руководящих советских работников, Политбюро ЦК партии  стало заботиться после завершения коллективизации и  окончания голодомора в 1935 году. Крымских и сочинских  здравниц  для работников обкомов стало не хватать, а посему решено было   строить на бюджетные деньги  свои ведомственные и правительственные (именные) дачи.
     В стране был острый дефицит строительных материалов, но на местах бурно развернулось  строительство  дач  местной партноменклатуры. Выделенные из союзного  бюджета суммы из-за нехватки строительных материалов не осваивались,  что требовало повторных  денежных вливаний, и деньги эти каждый раз находились, как и на многие несвоевременные и грандиозные проекты, такие  как  Дом Советов со 100-метровой фигурой Ленина  на шпиле здания.  Кстати, это одна из черт менталитета большевиков-коммунистов – витать над миром и жить  только  для себя, не считаясь с жизнью миллионов людей. Висеть над миром как  домоклов меч и  трубить во все трубы «Мы за ценой не постоим!» Тщетно искать в них что-то человеческое и человечное, ибо даже элементарную  заботу о трудящемся человеке они всегда  лицемерно проявляли   только с тайной  выгодой для себя.
      Надо признать, что именно голодомор и вечная нехватка продуктов в стране стали причиной  возникновения в СССР пригородных дачных посёлков для занятий в свободное от работы время огородничеством. Начало этому положило  Постановление СНК СССР от 25 декабря 1933 года,   согласно которому  решено было  для индивидуального огородничества отвести землю 1,5  миллиона рабочих, с тем, чтобы  они общими усилиями   организовали впоследствии на этих землях дачные посёлки. Время  организации  дачных посёлков для  рабочих-передовиков при этом не уточнялось, скорей всего, что подразумевалась последняя стадия  построения коммунизма, где-то на стыке двух столетий. (6)
    С этих  пор  приусадебные участки в станицах и селах, шесть загородных  соток («дачи-клячи») стали  садоводческими участками,  местом выживания и доживания простого рабочего и служивого люда, его судьбой, счастьем и проклятием. Миллионы таких  огородных «участков-дач»  во все времена (до войны, в войну,  и после неё,  в эпоху застоя и перестройки, вчера и сегодня) с лихвой восполняли  постоянную нехватку продуктов в стране, были  и остаются  главными поставщиками отечественной сельхозпродукции. Это «частный сектор» (частники-единоличники), а не колхозы и совхозы, кормили картошкой и поили молоком  отступавших на восток  красноармейцев. Это единоличники и частные огородники  кормили партизан в тылу врага, и  с риском для жизни  спасали  от немцев раненых советских солдат.  Даже сегодня, в  век высоких технологий в системе мощных  агропромышленных комплексов, на приусадебных  участках «частного сектора»  и  на  дачных шести сотках производится  77 процентов  всего российского картофеля, 63 процента овощей, 42 процента молока, 19 процентов яиц, 22 процента мяса. (7)
       Для половины  рядовых советских людей шесть соток  стали (среди прочего жизненно значимого и важного) не осуществлёнными до конца большими проектами и грандиозными планами относительно грядущего без войн и революций. безбрежного  счастья  подрастающих поколений. Для некоторых  рядовых граждан полученная в начале пятидесятых годов прошлого века возможность самостоятельного труда в меру сил на собственном клочке земли стала настоящим чудом. Здесь, на шести сотках,  для них росли не просто огурцы и картофель. Здесь был кусочек души,  личное не подконтрольное счастье. У кого сохранялась  тяга и любовь к земле, кто  в городской  среде в гуще трудового коллектива в душе оставался, как их предки-хлеборобы,  свободным ЕДИНОЛИЧНИКОМ.   
     По переписи населения 1964 года, 23% населения областных центров РСФСР были горожанами лишь в первом поколении, а 42% – во втором. Это дети тех крестьян, которые бежали в города от коллективизации, раскулачивания  и голодной смерти в 1929-33 годы.   Кроме собственных шести соток, у большинства советских семей сохранились дома в деревнях, где они также обрабатывали личные приусадебные участки.
      Шесть соток - это порождение тотального и перманентного голода, внебрачное дитя реального коммунизма, злая карикатура на  все  личные, купеческие и  ведомственные  дачи  ХХ века. Дача  на шести сотках –  это  сараюшка на столбушках, котушок, (совмещённый с туалетом) хозблок и щитовой домик из натасканных досок и фанерных листов 4х3 м. –  это   подарок Судьбы, парткома и профкома, дар поощрительный, окормляющий  и выделяющий счастливцев из всех остальных неудачников. Наличие  садового участка с летним домиком и личного, легкового  автомобиля  или тяжёлого мотоцикла "Урал" с коляской говорило о высокой зажиточности советского человека, о том, что его жизнь удачно  состоялась.  Фанерный домик на клочке земли на болоте или близ сточных вод  городской канализации –  это  большой проект советского "маленького человека", пережившего за время освоения участка несколько инфарктов иинсультов, и     в конце  концов  нашедшего   на нём свою преждевременную смерть. 
      Сколько советских  и постсоветских людей предпенсионного и пенсионного возраста умерло на своих садовых участках от непосильного труда, постоянных тревог и забот, бесконечного текущего ремонта и острой нехватки строительных материалов  –      кирпича,  цемента,  бруса и  обрезной доски, гвоздей и краски. Правительство постоянно вводило всё новые и новые законодательные актв в отношении шести соток, власть боялась, что такого рода недвижимость сделает советских людей независимыми  гражданами с чувством собственного достоинства. Во времена Хрущева за плохую работу в колхозе могли значительно урезать приусадебный участок, а то и вовсе лишить его, распахав землю глубинным плугом до самого порога хаты-куреня.
     Сначала на шести сотках советской земли нельзя было построить свой дом,  и в нём  нельзя  было прописать никого из родственников из провинции.  Дом в роли дачи был не положен советскому рабочему и инженерно-техническому работнику.  До начала 60-х годов прошлого века советскому инженеру было запрещено  строить свою  зимнюю хижину на  своём клочке земли, а  две тысячи лет назад римскому семейному рабу разрешалось. Клочок земли в шесть соток, необходимый  для семейного огородничества стали в СССР повсеместно называться дачами советских  "обычных людей". В 1986 году  в коллективных садах-огородах на участках  в пять-шесть соток числилось  7 миллионов  семейств. Накануне распада СССР  они умудрялись  даже на бедных почвах  собирать  с шести соток  более 200 кг. Картофеля, 100 килограмм  фруктов и ягод и 100 килограмм овощей.
       Сегодня  такого рода   дачников-огородников  насчитывается в стране около 46 миллионов человек. Семьи  этих обычных людей,  "типичных"  дачников-огородников  являются зеркалом не только  экономических перемен в саду и огороде, но и  «великих переломов» в сознании и душах людей.
     Для одних  людей, каждому в своё время, дача стала  шансом построить  на шести сотках свой замкнутый мирок, создать  по своему проекту свой рай на этой проклятой, жестокой  Земле, для других – крахом последних надежд изменить жизнь к лучшему. Одни дачники были рады утеплённому строительному вагончику на колёсах, маленькому домику из страых шлакоблоков под рубероидной крышей, другие (из местного мелкого начальства) –   радовались  двухэтажному  загородному дому и мечтали  об усадьбе в стиле бонсай или райского сада с английскими стрижеными  лужайками в окружении помпонных деревьев с их белыми и медовыми цветами-шарами.    Для одних шесть соток стали короткой радостью и счастьем, для других(в основном для одиноких и малоимущих)  рабством, лишней постоянной  заботой и тревогой, проклятьем и причиной  преждевременной смерти.
       Только на моих глазах  в пределах одного садоводческого товарищества умерло от переутомления, огорчения и подсердечной тоски три  дачника, двое дачников  умерли от инфаркта,  двое  от рака предстательной железы и диабета, один сошёл с ума, когда его фанерный домик на участке сожгли  бомжи. Всего же,    46 владельцев  шести соток забросили свои участки из-за дороговизны их содержания. С каждым годом  садовый участок требовал всё больше  денежных расходов, в 2014 году  такого типа дача в Александровской районе  Владимирской области обходилась  его владельцу в  8-10 тыс. рублей в год.  Летний отпуск (отдых всей семьёй) на  такой даче  равнялся полной  путёвке  в Турцию. Участок в 8 соток в 25 км от Москвы  обходится сегодня  ещё дороже – вместе с налогом на землю и недвижимость, членскими взносами, поборами за благоустройство и за электричество содержание дачи обходится как минимум в 26 тысяч рублей, без учета расходов на  транспорт  и текущий ремонт.
       Для одних шесть  соток были отдыхом на  свежем воздухе вместо отдыха в Сочи, Кисловодске и в Крыму, для других -суровым испытанием в процессе  мучительного выживания на биологическом уровне. Сад и огород, и вообще земля, чтобы получить урожай,  требуют  нескончаемых работ, огромных затрат физических сил. Особенно тяжело приходилось первым поколениям дачников-огородников, ветеранам войны и труда, инвалидам и матерям-одиночкам,   чьи шесть соток были расположены далеко от железной дороги, на глинистых или болотистых почвах, вдалеке от рек, ручьёв и водоемов. Из всех орудий земледельческого труда у них тогда, в эпоху волюнтаризма и  "застоя" были лопаты, тяпки, косы-литовки  и грабли.
      В начале 50-х годов  удалённые  от города  земельные участки в шесть соток выделявшиеся    местными управлениями сельского хозяйства,   отличались от загородных огородов только тем, что  по площади они были  в два раза больше.  Кроме этого, в середине 60-х  на  шести сотках разрешалось на законных основаниях  возводить летние домики  "для ведения подсобного хозяйства, а на пригородных огородах в три сотки запрещалось возводить даже  временные шалаши-туалеты. В те годы в сельской местности три сотки  земли под огороды выделялись  в основном для многодетных семей, ветеранов войны и местной интеллигенции, учителей и врачей, на околицах деревень, станиц, районных городов, не дальше 3-5 километров от населённого пункта. Но всё равно, даже такое расстояние от дома до  огорода требовало определённых  затрат и наличия транспорта для перевозки урожая. Лучшим средством передвижения в сельской местности считались мотоциклы, немецкий, трофейный «БМВ», отечественный «Ковровец» и мопеды, но не всякой  семье они были по карману. Мощный, тяжёлый мотоцикл «Урал» с коляской – предел мечтаний  каждого  сельского жителя (частного сектора)  и владельца дачи-огорода. Главным средством  передвижения рядового, несостоятельного дачника  по-прежнему остаётся общественный транспорт, автобус, электричка и велосипед.
     Огородничество долго спасало советскую империю от голода, но не смогло спасти  её от развала.  Стоическим огородничеством жива и крепка сегодня олигархическая Россия. Типичные дачи-огороды и сады  как  в эпоху блеклого и унылого "реального коммунизма", так и в России в 90-х были всеобщим  спасением  иногда от элементарного голода. Теряя работу, люди  сохраняли садовые участки и кормились с них. Садовые участки  и загородные огороды продолжают  выручать нерадивых  новых хозяев Земли Русской, которые  и по сей день  вынуждают своих граждан выживать на подножном корме. Как и в прежние времена,  сельское хозяйство  продолжает оставаться без государственных дотаций и субсидий. На протяжении  последней четверти века им руководили всякого рода  проходимцы, весьма далекие от  деревенской жизни сынки и дочки советской номенклатуры и современных министров-олигархов и генералов силовых структур. Правящая элита не скрывает, что голод в России вполне возможен. В порядке избежания голода с 1 января 2019 года  вступит в силу  новый Федеральный  закон "О ведении гражданами садоводства и огородничества для собственных нужд". Это о чём он говорит?  О преемственности социальной политики?   Или о сути российской власти вообще? 
     Шесть соток – это  не только  предмет социологических исследований, но и социокультурных и антропологических. Как это ни парадоксально, но именно шесть  родительских соток ещё больше закрепило в сознании молодых поколений презрительное отношение к сельскому труду и к  сельским жителям вообще. Особенно ярко проявилось это  отвращение к труду и  страсть к гедонизму во времена криминально-сексуальной революции  "лихих и смутных" 90-х годов, когда в стране возникла  философия  монетаризма, идеология пустоты и безделья. (Анатолий Апостолов. Страна ленивых сторожей. -ПРОЗА.РУ) Именно в это время малоимущих и безработных владельцев шести соток  успешные "новые русские"  стали называть навозными жуками, "нищими из навозной кучи", неудачниками ("лузерами")и доверчивыми идиотами ("лохами").
    В конце 90-х годов, когда значительная часть советских пенсионеров-дачников и ветеранов войны сократилась на 8 миллионов человек,  многие дачные шесть соток лишились своих рачительных хозяев. Молодые же наследники неохотно вступали в права наследования, не желая тратить  своё свободное время на хлопотное огородничество и  садоводство. Социально-экономические  реформы "нулевых годов",  отмена   льгот  на железнодорожном и городском транспорте, "монетизация льгот" в 2005 году, рост цен на бензин и транспортные услуги сделали шесть соток  убыточными для многих семей, ибо жизнь на природе и на своей земле вместе с дорогой туда и обратно   была дороже, чем жизнь в городе. Многие участки садоводческих товариществ были вообще брошены. Даже безработная  молодёжь  и  мужчины трудоспособного возраста, работавшие вахтовым методом в охране, не желали идти по стопам своих родителей и «горбатиться», как они,  на земле, выращивать картошку, морковку, огурцы  и петрушку, а    предпочитали  выходные дни проводить в городе. Монетаризм с его навязчивой рекламой гедонизма сделал своё разрушительное в области педагогической антропологии. Новые времена породили иные нравы и ценности. А новые ценности породили новый вид людей – «занятых бездельников» и трутней, человекоединиц со знаком Ноль.
     Те дачки-подачки за особые заслуги перед партией  и советским правительством, построенные и выделенные  в довоенные 30-е годы, давно ушли в прошлое и стали  сегодня  редкими раритетами традиционной дворянской усадьбы  начала ХХ века. Кое-что похожее на казённые дачи сохранилось в Серебряном Бору и на Николиной горе (дача Михалковых-Кончаловских). Из так называемых  ведомственных "генеральских" и  дач  творческих работников некоторое  число в первозданном виде сохранилось в Переделкино, многие  сегодня подверглись существенной реконструкции  в стиле модерн. Но среди всего историко-культурного разнообразия дач и усадеб сегодня можно выделить лишь те дачи, которые строились с "нуля"   самими владельцами с момента приобретения земли для определённых нужд и целей.  Это дача Виктории Андреяновой, дачный дом которой –это  театр, в котором играет природа,  а  среди стройных елей  витает вдохновение. Это дача  Алексея Рыбникова, где самое дорогое в  доме - это собаки и кошки, где можно уйти от мира, заняться творческой работой и написать что-то настоящее.  Это и дача Георгия Франгуляна, где в доме  запах южный и  древний и пахнет старинной, деревянной мебелью, начищенной воском, а во во дворе в лесу среди деревьев  стоит огромный  кавказский стол, за которым можно  посидеть с друзьями и обменяться тостами.
    Увы, бывает так, что для    человека творческого с душой и совестью земля бывает  счастливой Судьбой,  радостью и смыслом, а для человека «пустого»,  без души  и сердца –  горькой Судьбой и проклятием.   
     В эпоху разрушительного ельцинизма на смену поколению романтиков шести соток  под глыбами СССР   возникло   поколение  спекулянтов-посредников и  менеджеров криминального бизнеса, сторожей и торгашей, поколение самозанятых бездельников и социальных паразитов –питательный бульон для терроризма местного и международного  значения. (Анатолий Апостолов. Генезис терроризма: от идейных цареубийц до детей-смертников. –ПРОЗА.РУ)
     Охранники, личные стражи (телохранители) и сторожа –  самые никчемные люди на земле, их коэффициент полезного действия (КПД) никогда не был высоким,  сегодня он  стал   равен нулю. Они по большому счёту никому не нужны –    ни  городу,  ни  деревне, они  даже на  своей малой  родине давно  сделали сами   себя  вроде бы  лишними. Они нигде не хотят трудиться –    ни на заводе, ни на фермерском поле, ни на доставшихся в наследство от родителей шести  сотках. Это из-за  их патологической лени заросли бурьяном  и стали безхозными  десятки и сотни тысяч  дачных участков садоводческих  товариществ. Когда-то  эти шесть или восемь  соток  осваивались гражданами  для собственных нужд  под сад и огород, были рентабельными и стоили больших денег на рынке недвижимости.
     Сегодня они почти ничего не стоят, как и сама земля под ними. То, что стоило двадцать лет назад, сегодня ничего не стоит. Сложись такая ситуация в середине Смуты 90-х годов, то Россию можно было бы  продавать частями без учета проживающих на ней людей, ибо они в качестве стражей и сторожей сегодня вообще  являются товаром на выброс.  Забросив на селе свои приусадебные участки, а также и родительские заветные шесть соток,  охранники утратили свои духовные привязанности к жизни односельчан, тягу к  земле и к семье.
    Почти все заброшенные и ставшие бесхозными садовые участки в садоводческих товариществах –    участки  умершего  в 90 -е годы  ставшего не нужным стране старичья, родителей неблагодарных и ленивых детей.  Сегодня бесхозные участки  –  это  результат непрерывных разорительных  социально-экономических  реформ, отмены и монетизации льгот, инфляции, бесконечного повышения цен на бензин, энергоносители и на  общественный  транспорт. Сотни тысяч брошенных   садовых участков –  это  ещё и результат обнищания населения.  Для  многих людей   шесть соток становятся дорогим удовольствием (часто вообще неподъёмным) не только для малоимущих граждан, живущим  у черты и за чертой  бедности.   Наметилось резкое падение спроса на садовые участки.(8)   
     Даже людям состоятельным  стало не выгодным и бесперспективным   строить в Подмосковье роскошные  со всеми удобствами дворцы-дачи  с  павильонами, банями и гаражами. На них никогда не найдётся  покупателя. Тучные, жирные  годы с    обильными нефтегазовыми дождями и ливнями закончились и никогда больше не повторятся. На коттеджах, дворцах и замках советско-буржуазной элиты лежит  печать проклятия  третьей русской Смуты. Их никто не купитьпо самой низкой цене –  ни богач, ни середняк, ибо у России нет перспективы  цивилизационного  развития,  как нет будущего и у  многих её лишних занятых и самозанятых  граждан – стражников по призыву и сторожей по найму.     Сегодня любой  наш наёмник и  ветеран «горячей точки» на Ближнем Востоке и в Африке без труда  может купить десять соток земли в Московской области для строительства  личной дачи. Но так вышло, времена и жизненные ценности изменились – сегодня в  нашей бедной стране  с бедным народом эти шесть, десять  и даже  двадцать соток никому из простых людей и   даром не нужны. Как не нужны сегодня многих людям и дорогие, роскошные автомобили, техническое обслуживание и эксплуатация которых стали немыслимо дорогими.
     Шесть соток бывшие когда-то надёжным убежищем советских людей  от забот о хлебе насущном и унылой повседневности, стала для их внуков  обузой, судьбой и проклятием. Внуки и правнуки счастливых  когда-то обладателей  шести соток земли, не хотят трудиться как их  предки на  земле, они  не хотят даже ездить на свои наследственные дачи собирать урожай фруктов и  ягод, с деревьев и кустов, продолжающих из года в год плодоносить  среди чертополоха. Им проще работать в охране, ничего не делать и получать за это деньги, а с деньгами ходить в магазин и  покупать там импортнын ягоды и фрукты, редиску и морковку из Израиля, репчатый лук из Египта и картошку из Республики Беларусь. (Анатолий Апостолов. Страна ленивых сторожей. -ПРОЗА.РУ)
     И это полное и окончательное безобразие, позор и стыд произошли   в такой огромной стране, как Россия,   с её необозримыми пространствами, земельными угодьями  и водными ресурсами. И это в  такой богатой стране с великим  народом-победителем! И это в той стране, где простому, трудящемуся  человеку, ничего, кроме  уважительного и человечного  к себе отношения, ничего от властей всех  уровней не надо


Авторские примечания и  комментарии.

1. Алексей Смирнов (фон Раух) Полное и окончательное безобразие. Кабинетный учёный. Тель-Авив-Екатеринбург, 2015.  - "Вокруг  Розы мира", с.271)
2. О том, что  советские солдаты-победители во второй мировой войне живут намного хуже, чем побеждённые солдаты Вермахта, наши ветераны войны знали ещё при правлении Хрущёва и Брежнева. Такая вопиющая несправедливость приводила  многих  ветеранов войны в отчаяние, некоторые выбрасывали свои ордена и медали в помойные вёдра. А.А.Зиновьев Русская судьба)  Как же так  - самые лучшие солдаты немцы и русские, а в итоге  социальные блага у них разные.   В  Германии ветеранам вермахта государство обеспечило безбедную старость и высокий уровень социальных защит. В зависимости от звания и заслуг размер их пенсии колеблется от 1,5 до 8 тыс. евро. Например, пенсия младшего офицера составляет 2500 евро. Около 400 евро начисляется вдовам погибших или умерших в послевоенное время. Выплаты гарантируются лицам немецкого происхождения, служившим в вермахте и «выполнявшим уставную военную службу в соответствии с правилом ее прохождения до 9 мая 1945 года».  Интересно, что и ветераны Красной армии, проживающие в Германии, имеют право на пенсию в размере 400-500 евро в месяц, а также на социальное обеспечение.
3. Шесть соток – это одно  из вынужденных средств Коммунистической партии и Советского правительства   по очередному  преодолению  продовольственных  трудностей в стране, а вовсе не трогательная забота  вождей Советского  Союза  о высоком и качественном уровне жизни  своих граждан. Перед тем, как наградить ударников труда своей землёй, в 1953 году Госплану было дано задание,  сколько отдельно взятый советский человек должен потреблять овощей и фруктов за год. И Госплан рассчитал, что для питания семьи, состоящей из четырех человек, требуется 350-400 кг плодов и ягод в год. В расчете же  на одного человека  необходимо  яблок – 60-70 кг, груш – 4-6 кг, слив – 3 кг, вишни – 6 кг, смородины  разной – 3 кг, крыжовника – 2 кг, малины – 4 кг, земляники – 6 кг. Для того чтобы вырастить такое количество плодоовощной продукции, был необходим участок именно в шесть соток. И ни метра больше!
4. В  Смутное  время 90-х годов,  строить дачи и жилые дома на месте снесённых старых   кладбищ и рядом с новыми мемориалами,  стало привычным делом и даже  выгодным бизнесом. На месте старых кладбищ  в 60-е годы вырос жилой массив  в  Юго-западном  районе столицы, на месте старинных захоронений  в это же время  был разбит огромный яблоневый  сад в  Музее-усадьбе "Коломенское". А в конце  ХХ века стараниями предпринимателя Брынцалова  стремительно вырос дачный поселок рядом с Николо-Архангельским кладбищем, а в Мытищах в начале нулевых возник дачный посёлок рядом с Волковым кладбищем...  И никого  из дачников не смущает близость кладбища, звуки  траурной музыки и рыдания родственников. Воистину, «мертвые живым не товарищи».  Почему-то приходят на память товарищ Берия и его ближайшие соратники-чекисты, любившие вкушать дары природы на террасе административного дома Бутовского полигона как раз с видом на  гряду массовых захоронений.
      5. В. Солоухин. При  свете дня. М.1992,с.207,217
     6. Голод  в  СССР   (1929-1934). М.2011, т.9 Лето 1933-34, с.306,307. 
     7. Росстат, www.skr.ru   База статистики по аграрному сектору.
     8. Так, если земельный участок (с электричеством)   в Сергиево-Посадском районе в 2005 году стоил  от 900 тыс. рублей и выше, то сегодня  он продаётся вместе с оказанием услуг по регистрации  права     собственности  на дома и другие строения за 60  тыс. рублей.  Участок 9 соток возле хвойного  леса, с электричеством и дорогой до  участка за 90 тыс. рублей.  ("В округе-Неделя", №37 от 22.09. 2018,с. 12).  Но и за такую цену их никто не покупает.