Свет, тени и миражи

Поговори со мной. Тёплая тонкая ночь. Ты ещё юна, ты родилась с третьей звездой, восшедшей на небосклон. Обними меня. Тёмным мягким сумраком, спрячь в нём мои секреты.

1
любовь

Знаешь, был тот год, когда случилось со мной то прекрасное и одновременно невероятно ужасное. Не могла я спать, не могла я есть. Мне и жизнь-не-в-жизнь, не раскрашен свет. Только белое или только чёрное. Он пришёл ко мне неожиданно. Нежный словно шёлк и безжалостный. Целовал в губы очень бережно и вонзил в меня ядовитый шип. С той поры стала я как в беспамятстве, яд в крови, остывая, шипел-плавился.

 Я боролась с собой много месяцев. От него уйду, да захочется яда терпкого пуще солнца ясного. Он горяч, как лёд, обжигающий. Я опять к нему – холодней огня, тяжелы слова, что слетают с губ, с тех красивых губ. Он обнимет, он ударит, плетью вытянет вдоль спины. Человек-скорпион.

Потускнели, помутнели глазоньки яркие. Все повыплакала. Похудела я, почернела, и пропала стать моя прежняя. И повисли косы безжизненно. Не могла я петь, не могла плясать. Всё молчу да полёживаю. Жду, когда меня позовёт. Для его взгляда ласкового,  для его слова нежного всё бы сделала. Я ему рисую птиц диковинных, рощи чудные, цветы яркие. Я ему несу жемчуг, яхонты, я ему стелю платки узорчатые. Я его кормлю теми яствами, что он до меня и не пробовал. А мой скорпион забавляется: разжижает яд, добавляет боль.

Я любила так, как весь свет земной и не видывал. Целовала руки, что хлестали до потери памяти. Я забыла мать с отцом и подруг-друзей. Что зима, что лето – всё неважно было. Только с ним быть рядом, вышивать подушку, сидеть у изголовья да мечтать о нём. И игла уколет палец – я не чувствую, и по капле кровь заливает пол – то не вижу я. Мне о нём мечтать, у изголовья сидеть, подушку вышивать, рядом быть. Рядом бы.

Пролетали дни, зарождался год, и подушка ему давно вышита. А любимый мой всё мрачней и темнее тучи. Ходит, в окна выглядывает и посвистывает. Ничего его уж не радует. Мне выходить нельзя, говорить нельзя и молчать нельзя, не разгневать бы. Утомилась я, измотал он всю душу мне. Человек-скорпион. Отпусти меня, говорю, подышать свежим воздухом. Омочить лицо водой студёною да прозрачною. Не могу здесь быть, не могу здесь жить. Я отравлена, тобой ранена, отпусти меня хоть на пять шагов обойти дом кругом. Ничего не ответил мне, лишь схватил за шею тонкую да давай душить. Кожа нежная стала синею и до красного, отпечаталась она пятнами, где касались её руки сильные. Я закашлялась, кровь набатом стучала у меня в ушах, я почти упала в благословенный мрак, но любимый мой отпустил меня. Взял подушечку, что с любовью вышивала я, швырнул вниз, на неё ступил, стал её топтать. Топчет-топчет и со злостью смотрит. Моё сердце не выдержало. Я ему кинулась под ноги, обхватила подушечку и держу в руках крепко-крепко, к себе прижимаю. Ты меня топчи, я не чувствую, а подушку не тронь. Не для того её вышивала я. В ней душа моя, наружу вывернутая, свет рассветных звёзд, золотой восход, в ней всё светлое, что видала я, что держала и под голову тебе подкладывала.

Он устал сердиться, приобнял меня и пошёл дотемна ложиться спать. Сказал, всё будет хорошо у нас, но о волюшке чтоб молчала я.
Я ждала, пока он не задремлет. Сон спокойный, сон глубокий накрыл моего любимого. Человека-скорпиона. Я смотрела, как он спит, дожидалась третьей звезды, как сейчас. Как любила я брови чёрные, губы полные, кудри мягкие. Отвернулась, на всю жизнь запомнила. Ничего с собой не взяла, одну подушечку. Тихо отодвинула дверной засов и была такова.

Сколько дальше по свету бродила я... Много видела, много слышала, пусть останется это в тайне. От него ушла далеко-далёко, но ни на день не расставалась с ним. Мой любимый был внутри сердца, в самой середине. Яд по телу проходил волной, лишь забудусь я. Но проходит день, без него тоска. Растворяется он во времени. Так привыкла жить.

Другой новый год к нам спускается. Слёзы высохли, я устала выть по ночам. Человек-скорпион во снах стал являться. Каждое утро до полудня от него я словно пьяная. Разойдусь под вечер, вроде станет легче. Закрываю глаз, опять тут как тут, предо мной стоит.

Снова новый год. Он меня нашёл, он ко мне пришёл, живой и настоящий. Я искал тебя столько времени. Забудь обо всём плохом, что случилось с нами. Возвращайся в мой старый дом, будешь рядом вышивать новую подушку, у изголовья сидеть. А меня трясёт, я к нему хочу, обернуться им да остаться там у изголовья. Обнимает крепко и целует нежно, и меня уводит. Свежий яд во мне растекается, и румянец в щёки возвращается. Хохочу, я к нему хочу, он мне нравится. Да подушечка на меня глядит, ты меня, говорит, не оставляй.

Отпустила его и не вздрогнула. Всё молчала и не дышала почти. Он ушёл один, и всю ночь я проплакала. Своё счастье единственное в реку уронила сама. Пусть любовь моя удушающа, ядовитая и проклятая. Но люблю его, для чего ещё родилась на свет, если с ним не быть? Побегу за ним и верну его, я ещё успею.
Только что-то внутри не даёт мне встать. Распахну я лучше окна настежь. Буду танцевать.

Танцевала я долго, танцевала яростно. Испарялась влага с кожи, выходил яд наружу. Танцевала я и не думала, танцевала, чуть не падала. И спала без снов. Поняла, что любовь моя - вовсе не любовь, а зависимость.   
Ох, ты, ночь. Когда яд уходит, его место заполняет пустота. А что с ней мне делать? Расскажи, как быть. Ты ещё сильна. Ты черным-черна. И в зените твоё самое сильное время. Мне с тобой легко. Говорить легко и молчать легко. А однажды мне было плохо.

2
дружба

Ты боишься солнца? Что ты чувствуешь, когда приходит рассвет? Может, прячешься в чуланах да погребах, а как солнце сядет, выползаешь радостно? Или утром, усталая, собираешь звёзды в рукав, идёшь отдыхать, а под вечер неохотно возвращаешься?

Итак, однажды мне было плохо. Я была пустой.
Когда людям плохо, они чуют боль и сползаются. Те самые, что едят чужое горе. Они заглядывают через глаза в душу участливо, сочувственно хлопают по спине, подливают алкоголь и ковыряются внутри, ковыряются. Они говорят: плачь. Они задёргивают шторы, отключают телефон, окуривают дурманом и продолжают ковырять. Из обновлённых ран сочится кровь, но им плевать. Они туда кладут таблетки. Любимая таблетка - Самавиноватая. Температура растёт, бред колосится, и всё чаще на ум приходит: а вдруг это всё-таки была моя вина? Ведь я ответственна, ведь я обязана, ведь я должна. Если вдруг чихну, на другом конце света земля закачается, и дома обрушатся, то моя вина. И дождливое лето, и злые дети, даже подарок мне неподаренный – всё моя вина. Мне пора извиняться за все проступки. Попрошу прощения у островитян без жилищ, у крестьян без урожая, у грустных родителей и у себя, хоть это и абсурдно.

А они дают новую таблетку – Жалейку. Погрусти, не вставай, лежи. Пожалей себя, пожалей других, пожалей себя и опять себя. И не думай о завтра. Завтра нет и сегодня нет, только прошлое. Лишь подумаешь, чуть что сделаешь – всё становится сразу прошлым. Зачем о новом думать или новое делать? Ты спи, спи, не вставай, тебе тяжело пришлось, надо отдохнуть, полежать, пожалеть. Мы так хорошо к тебе относимся. Вот расползлась Самавиноватая, задурманила Жалейка, самое время подсаживать Плющ Ползучий. Плющ всё тело закрывает плотными большими листьями. Нет желания шевелиться, только вдыхать горечь Жалейки да Самавиноватую подкармливать. А они и рады. Сядут рядом на скамеечку, и как только вздрогнешь, опять начнут ковырять, у них много ещё таблеток припасено. Мы же для тебя стараемся, всё, как лучше. И энергию забираем лишнюю, всё равно она тебе не понадобится.

Пульс замедляется, и уходишь в кому.

Но это те, которые тихие, а бывают шумные и весёлые, плотоядные.
Они прыгают на стол с разбегу и начинают декламировать плохие стихи. Наливают непременно водку. Каждый вечер мы живём на грани. Что ты сделал бы в последний день своей жизни? Мы так каждый день живём. Мне не больно, мне не страшно, пока хмель в голове шумит. Руки гнутся во все стороны, я – прыгучий мяч. По полу и потолку, да по стенам, мне сейчас не больно вовсе, мне весело. Кто боится? Вовсе нет. Спрыгнуть вниз с высокого, открыть неизведанное, сделать глупое и стыдное, - всё мы можем, пусть и одурманенно. Вот же ж разудалые, вот открытые и честные! Я за ними - по углям в огонь. А потом будем вместе смеяться моим обгорелостям. Иногда будем утихать и петь печальные песни, говорить, и они пролезут внутрь не таблетками, но микстурами.

А когда им наскучит, стукнут обухом и уйдут, напевая, потягивая за верёвочки за собой. Рано или поздно оборвутся верёвочки, и таблетки выпадут. И останется пустота.

И однажды сама, не ведая, я встречу других. Столько раз ошибаясь, и не веря, мы соприкоснёмся душами. Может, вместе останемся на годы, а, может, на часы. Но мы будем вместе и излечим раны, и найдём друг другу недостающие куски мозаики. Будем ссориться, обижаться и искать обходные пути. Уважать наши слабости и сочувствовать.

Ты не веришь мне? Скажешь, не права? Зябко кутаюсь, в предпредрассветный холод нет спасения.

3
двойные стандарты
Вещи не всегда являются тем, чем кажутся.

- благородство
Мальчик из хорошей семьи имеет право на достойное образование, морской загар, очки в строгой роговой оправе и бороду. Мальчик из неблагополучной семьи имеет право на работу на заводе, дешёвое пиво, знакомых пацанов с района и доширак. Группа мальчиков из хороших семей называется хипстерами, хипстотой. Группа мальчиков из неблагополучных семей зовутся гопниками, гопотой.
Хипстера отмажут из армии родители, купят ему военный билет или укроют у бабушки, чтобы его не искали по месту прописки злые участковые. Хипстеры обвешаны гаджетами, смотрят кино не для всех и слушают раритетную музыку. У них много фоточек и палка для селфи. Хипстеры могут быть ложными вегетарианцами, дизайнерами, фотографами. У них есть своё бесценное мнение, отличающееся от мнения большинства. Хипстер может повязать себе белую ленточку и зачекиниться на митинге. Хипстеры трусливы и очень боятся кризиса, но они всегда знают, кто в этом виноват. Хипстеру некогда доискиваться до правды и созидать, его дело – быть не таким как все или казаться. Что ж, хипстеры – интеллигенция наших дней.
Последней книгой, которую читал гопник, был букварь, и тот до половины. У гопников есть друзья, братаны, пацаны. Вся дружба обычно сводится к побухать вместе и подраться или просто побухать. Гопники не задумываются о будущем, они просто принимают то, что даёт им жизнь. Они довольно быстро и незаметно обзаводятся семьёй, даже не замечая этого. Гопники не толерантны, в них вспыхивает мгновенно злоба при виде представителя любого меньшинства. Гопники помнят ещё обрывки старых тюремных понятий и принимают их на веру. Им чужды хорошие манеры и правила приличия. Гопников много, их речь невнятна, но это коллективный голос роя. Это соль земли, горькая на вкус.
Какая между ними разница? Никакой, благородство не даётся от рождения, любой может его взять, если удержит в руках. Благородство расширяется, заполняя собой всю натуру.

 - благотворительность
Метро. Жарко, душно, час пик. Усталые люди едут с работы, трутся голыми влажными плечами о соседей и оттого ненавидят их ещё больше. С очередным потоком заходящих в вагон врывается тучная пожилая женщина с сумками и замечает, что перед самым её носом на освободившееся место садится молоденькая девушка в пирсинге. Будет проклята вся молодежь и родственники девушки до седьмого колена. Люди сочувственно кивают и поддакивают, не пропустив шанса излить негатив. Пристыжённая девушка освобождает место. Тётка, просидев остановку, вскакивает и, распихивая окружающих, выходит на следующей.

Офисный работник Сергей раз в неделю подаёт копеечку просящим по дороге на работу. А однажды он купил пакет молока и батон одинокому старику в магазине. Гордый собой, он месяц не подавал милостыню. Норма была выполнена, не стоит усердствовать. Сергей знает, что государство виновато в том, что вокруг нищие пенсионеры. Каждый раз в курилке он не забывает об этом рассказать и напомнить о своей помощи нуждающимся. Но он стал замечать, что ходит на перекур всё чаще один, а коллеги сразу уходят, завидев его. Сергей не понимает, в чём дело, почему эти мещане перестали его слушать.

Девица Анна обожает кошечек и собачек. Вся стена в социальной сети испещрена призывами спасти щенят, взять кота на передержку и остановить догхантеров. Анна знает, что за каждый перепост она получит плюс к карме. А ещё она кормит дворовых собак. Пару раз в неделю несёт им остатки домашней еды. Стая собак становится всё больше, и по вечерам прохожие боятся заходить во двор, но Анна точно знает, что делает доброе дело.

Благотворительностью можно наплодить много страшных дел, занимаясь ей неразумно, и в надежде получить что-то для себя. Иногда она развращает, дай просящему, если хочешь, если не в тягость, если после этого не возненавидишь ближнего.

- благодарность
Родовая память передаётся от человека к человеку и взывает к сохранению традиций.
Давай играть, ночь-собеседница. Ты будешь неблагодарной дочерью, а я – всеобъемлющей матерью. Пускай ты замужем давно, и у тебя есть двое маленьких детей и муж, твоя семья – ничто перед дочерним долгом. Я тебя вырастила, выкормила, одевала, не спала ночей. Давала тебе всё лучшее. А ты не можешь даже позвонить. И что, что вчера звонила, это было же вчера. Возьми две тыщи на обувку ребёнку, твой никчёмный муж не может даже детей одеть. Все были бы без меня разутыми, раздетыми, голодными. И никакой благодарности от вас. Всё мама, мама. Куда вы собрались? На море без меня, в Египет? Там же война, вас там убьют и в рабство заберут. Сидите дома, а лучше вывезите меня на дачу. Что значит, куплена путёвка? Отмените. У меня давление растёт, мне плохо, я задыхаюсь, а вы, бесчувственные, летите отдыхать. Ой, я умру, одна, никто воды мне не подаст. И благодарности мне не дождаться от тебя. Я позвоню тёте Тамаре, тёте Свете и тёте Люде. Пусть знают, что за змею я пригрела на груди. Это твой муж всё затеял? Так и знала, тащит тебя как бычка за рога. И ты хороша сама – куда повели, туда и пошла. Ему нужен витамин Д, не хватает солнца? Так что ж ты выбирала такого болезного, где были твои глаза? Вот умру, и делайте, что хотите, а пока жива, слушайте меня – мать плохого не посоветует. Ведь я для вас хочу только добра.
Какая страшная игра, особенно, если полностью соблюдать все правила. Здесь невозможно выиграть, можно только потерять и потащить за собой. Да, во имя благодарности свершалось немало глупостей и неразумных дел.

двойные люди

Слышишь музыку? Слух не радует. Заунывная и печальная. Вроде музыка гармоничная, не фальшивая, и мелодия знакомая. Вот утихла, песня кончилась. И захлопали добрые зрители вежливо.

- Только играете вы всё ж как на похоронах.

Мы идём до конца прохода, будем собирать цветы. Душно, влажно, жарко. Самое время срезать пышные цветы. Хотя нет, мы можем их выкопать, бережно придерживая корни, они всё равно не перенесут свежего воздуха. Ах, оставь цветы. Они всё же живые, хоть и недолго. Пойдём лучше к людям, в паноптикум. Смотри и изумляйся.
Вот человек, ни разу не солгавший. Его одежды чисты. Вокруг потрескивает озон и вода прозрачна. Но не пей, эту воду живой организм не принимает. Его взгляд прям, а голос твёрд, но ты не слушай, нам не понять слов. Однажды человек хотел соврать. Он знал, что его мягкосердечному другу не по силам будет вынести правду. Он колебался мгновение, но разве может звезда не сиять? Я спрашиваю тебя, ночь, разве может звезда сдержать своё сияние? И он произнёс свою безапелляционную речь, и маленький человечек залился слезами, плакал весь вечер, вздохнул, икнул и умер. Но разве правдолюбец был не прав? В его руках утюг и молоток. Он несёт правду людям, всех несогласных выпрямляет и распрямляет во имя истины. Его одномерная правда начертана мёртвыми буквами в правилах. А я такая неровная, что даже страшно, пойдём дальше.

Вот унылый гость. Что ни тронет, всё в руках его портится, мнётся и становится ближе к смерти. Он печально вздыхает, он всё время серьёзен и грустен. Он тщательно выбирает жертву. Как найдёт, так потянется щупальцами, обовьёт и утащит в свой кабинет. Серый, жуткий кабинет, три на пять. Будет там на тебя смотреть, говорить, как всё ужасно, говорить, убаюкивать. Один раз качнёшь головой в согласии – ты пропал. Долго ли коротко, принесёт тебе серые платки. И останется повсюду искать только тень без просвета. Скоро сам станешь тенью под грузом неизбывной грусти за весь мир и ещё больше – за себя.

А вот мой любимый персонаж – маленький человечек. Ведь маленький человечек – такой маленький. Иди сюда, малыш, я тебя потискаю, почешу пузико. Маленький человечек любит, когда тепло, гладко и сладко. Зимой мороз и гололёд, осенью – грязь и унылые дожди, весной – мокро и голые ветки, летом – пыль и мухи. Нет человечку покоя. Хочет жить богато, так нет денег, денег нет – и работы нет, работа есть – и вставать-то лень. О любвишках мечтает маленький человечек, только и чувствишки у него маленькие. Возьмёт свои чувствишки, положит на алтарь, а они в трещины провалятся, да вниз укатятся, и не будет ему никаких любвишек, да и все свои крохи чувствишек растеряет. Маленький человечек, очень уж ты мал. Тебе не космос и полёт, тебе – пасти блох и доить тлей. Ты настолько мал, что тебя даже и не подковать.

Пара барашков сцепились рогами и не желают уступать. Это слишком часто, это слишком просто. То один возьмёт ненадолго верх, то другой, а рога обсыпаются.
А вот и роза. Мне казалось, мы давно покинули оранжерею. Нет, это не роза, это девушка с кожей, нежнее цветочных лепестков. Я слышала о ней. На неё нельзя смотреть слишком долго – подумает, что мы насмехаемся, и нельзя не смотреть – тогда решит, что она нам не интересна, и расстроится. Не рассчитать чуть жест, температуру, силу нажима – и образуется синяк. Не задерживайся, даже мысли пролётные, равнодушные для неё слишком грубые и весомые.

Влюблённый в своё отражение. Танцующая с собственной тенью. Неосторожно обращающийся с огнём, обжигает всех желающих. И очередь желающих никогда не иссякает. Всему радующаяся без разбору. Мастер иллюзий. Изучающая самообман как искусство. Не останавливайся, нам идти дальше. Каждый – в своей отдельной клетке собственного мирка.

Смотри, что за чудо! Дерево. Оно такое… удобное. Кора тёплая, крона широкая, словно дом родной, а не дерево. В дереве – дупло. В дупле – сундук. Открывай, не томи. Моё имя лежит на подушечке и поблёскивает. Ох, я останусь здесь. Это место для меня припасено. Не любившей и не любящей. Я нашла свой дом и свою семью. Вы ведь братья мои. Мои братья, мои сёстры, мои люди. Каждый в своей клетке, и я с вами. К вам иду, открываю дверцы, ешьте меня, пейте меня. В каждой клеточке – моя сила с вами, моя любовь. Знаю по моменту озарения удивительным светом каждого из нас, братья. И за то отпускаю всех. Моё дерево обниму и прильну щекой. С ним сольюсь, и моя рука станет веткой. Я познаю тайну священную – как древесный сок бурлит и пускает почки, я подставлю листья ладонями, уроню, замру и засну до весны. Буду слушать зимний ветер и ловить сонно ветками снег.

Ухмыляешься. Любой мой секрет – для тебя не тайна. Всё ты знаешь-то. Ты же старая, ты же серая. Сквозь тебя проглянет скоро свет рассеянный да туманами. Слушай, я открою последнее.

4
предназначение

Дом там, где я.

Человек – удивительное существо. Когда кажется, что не остаётся сил, можно поддаться упадку и покориться, но за последним рывком кроется новое дыхание. И чаша гнева никогда не переполнится, не выльется за края. Медленно-медленно, незаметно глазу, как созревает плод, всё становится чуть лучше. И можно бесконечно бежать дальше – конечность лежит за линией горизонта.

Рамки внутренней свободы расширяются вслед за мировоззрением. Преодоленные страдания закаляют сталь. Пусть от новых бед нет спасения, лишь бы старые в ногах не путались. Мы будем жить, пока стараемся. Стараемся разрешить вечные вопросы и приблизиться к истине, находить новые решения и открывать в себе источник мудрости. Кто ничего не делает – не ошибается. И не живёт.

Можно исполнять чувство долга, втайне желая другого. Можно открыто идти наперекор стандартам. Можно не заставлять себя любить и сострадать. Мы составляем единый живой организм, коллективный разум. Мы все друг другу и себе зачем-то нужны. Нет ошибки в появлении на свет каждого. Когда мы радуемся, искренне хотим хорошего, болезненно переживаем плохое, растём и развиваемся, мы выполняем своё предназначение. Мы принимаем урок, мы противимся и не соглашаемся, мы ошибаемся – мы живём, мы действуем. И даже когда нам грустно, мы впадаем в анабиоз и прячемся в тине – мы всё равно живые, мы – часть Вселенской гармонии.

И часто нас спасает негативный опыт, тот удар, который нужно было выдержать. Принятое счастье хорошо в сравнении с несчастьем. Только после пережитых страстей можно принять покой. Но не всем-всем. О, я не люблю обобщений. Нет, ночь, я говорю с тобой от своего лица.

Я принимаю с благодарностью тот набор, что достался мне от рождения. Пусть за ним тянется карма предыдущих жизней. Мне нравится так думать. И конец этой жизни вовсе не означает всеобщий конец. Из миллиона разных дорог я выберу ту, что ближе мне на каждый данный момент времени. Мой характер выпадет горстью игровых костей, нам с ним сочинять возможные комбинации. Моя душа укрепится пережитым и обнадёжится предстоящим. Нам и дальше продолжать ехать, идти, бежать, ползти, лететь и падать, останавливаться и возвращаться и всё же двигаться вперёд.
Мне для неизбывного счастья не нужно иных условий. Всё своё ношу с собой. Благословенна память, возвращаясь к старым воспоминаниям, новый опыт окрасит их другими оттенками цветов. Пусть меньше остаётся мифов и  стереотипов, они тянут к земле. А я хочу в итоге взмыть в небо, как в детских снах. Лови меня, моя нирвана.

Я сама с собой, я опять сильна. И подруга-ночь умирает в час рассвета. Я встречаю утро, мне пора вставать. Я прикрою труп да пойду гулять.
Потянусь поближе к небу. Открыв утро, предстоит весь день. Улыбаюсь в свет. Что сегодня мне жизнь приготовила? Дай пять солнц в понедельник, пожалуйста. Ой, да пять апельсинов мне и кило конфет.