Однажды вечером. Часть 3. 19. Андрей. Надежда

Андрей. Черновик романа.
2003 год, 18 февраля.  Николина Гора
                Глава 2. «Красный. Первый круг»

Дымное шотландское виски с сигаретой сделали свое дело. В совокупности они потихоньку высушили его слезы, оставив на щеках две чистые полоски, отмытые от пыли дороги и квартиры, уничтожили боль в спине от сложенных вещей в портпледе, которые пытались впиться в него, и приглушили мертвый свет с улицы. Он больше не отражался с такой яростью от осколков разбитой, брошенной на полпути прошлой жизни. Всё приобрело мягкую серую окраску, и дом перестал вызывать щемящую, неукротимую боль. Всё постепенно закружилось во времени и пространстве, искрящийся океан, бесконечная дорога среди пальм и зелени, люди с белозубыми улыбками, самолет, виски, сон, виски, холодный снег у заброшенного крыльца. Всё проносилось в глазах безумной каруселью, убыстряющей свой бег, унося боль, притупляя тоску.

      Он разжал пальцы и бутылка опустилась на пол, с какой-то последней подсознательной необходимостью затушил сигарету об разбитое стекло в рамке с фотографией и провалился в пропасть. Его подхватил вихрь бессознательных воспоминаний и потащил  сквозь его тоску и боль. Там, в воронке, Она встречала его, и это было неизбежно.

      Она вошла мягко, почти беззвучно в его сознание и положила руку на его усталую голову – «Почеши мне спинку,» – и замерла – «И обними меня, вот так, нежнее, что с тобой, чего ты боишься, я ведь рядом, тебе не надо ничего бояться.» «Мы не договорили,» - произнес он. «Не надо, не стоит, все хорошо, ты рядом. Давай, я тебя обниму, и ты заснешь, и больше не будет боли, я окутаю тебя туманом любви, и ты опять будешь со мной, в моих руках, и к нам придет чувство успокоенности, и я с тобой рядом. Рядом навсегда. Спи! Спи мой Еж! Всё пройдет и всё будет хорошо этой ночью. Ночью я всегда твоя, и никто, никто не разлучит нас. Ночью я всегда твоя». И завертится мир сна, окутанный лаской и нежностью, заслоняя от боли и выдергивая иголки боли из его израненной души. Он спал.

      Её дыхание – ровное, нежное – касалось кровоточащих язв, и они затягивались, рубцевались, покрывались струпьями и становились сеткой белесых шрамов, покрывая саваном его душу. Он умирал легко, без боли, переходя в другое состояние. Ночь вне времени и пространства. Вселенная принадлежала ему, и, раскинув руки, как в его первых прыжках с парашютом, он, согретый её дыханием, нырнул в радужные круги часов, месяцев, лет. В его глазах, как в окнах суперскоростного поезда, в обратном порядке понеслись люди, города, страны, превращаясь из цветной радуги в одноцветный асфальтовый туннель, в который он проваливался. Привычным движением он рванул кольцо парашюта и вместо привычного рывка вдруг ощутил, что его руки превратились в крылья, и они позволяют предотвратить это безумное падение. Он расправил их полностью, и туннель пропал. Вначале появилась радуга, засверкав красками. Её линии начали смещаться из вертикальной в горизонтальную плоскость, превращаясь в гигантский круг над ним. Цветные радужные круги расширялись, заполняя пространство от горизонта к горизонту, прерывая его падение, наполняя крылья теплым дыханием восходящего потока. Падение закончилось, можно было лететь в ласковом, красном пространстве первого круга, размечая минуты, часы, дни…
      
      Странно, но он остановился в падении в секунду их встречи. Неужели не было другой жизни до неё! Ведь ему было много за сорок, когда он встретил ее. Почему его рождение началось с первого взгляда и первого прикосновения? Где она, его прежняя жизнь? Или там, наверху, не зачли его прошлого и не подарили памяти о нем? Или она своей силой закрыла от него весь другой кусок жизни, не пуская его назад, и, как бы мстя, кинула его в первый красный радужный круг: вспоминай и смотри, и нет тебе другого пути.