Повесть о приходском священнике Продолжение 88

На поминках, с баяном...
Для Бируте

Через неделю совсем потеплело. Я теперь часто выходил на улицу, мог подолгу мотаться по городу, хотя батюшка не раз предостерегал, мол, небезопасно. Но сидеть взаперти, когда вокруг оживает природа, когда воздух такой свежий и ласковый, когда городские ребятишки на лугу или на пригорке игры затевают, просто не хватало терпения и желания. Тем более, никто меня не трогал, не останавливал, вообще не обращал внимания. Завидя кого-то из знакомых, я прятался от них, как велел мой добродетель отец Валерий.
Как-то шёл я через площадь нашу городскую. Гляжу, несколько человек в петле болтается. Пригляделся, одна из них девушка, сильно кого-то напоминает. Неужто Ирина?! Так и есть, она! Страх меня мигом обуял, ноги сами к дому понеслись. Бегу, сердце в груди колотится, на глазах слёзы.
 — Батюшка, батюшка! — кричу, завидев отца Валерия во дворе. — Там Ирину убили! На площади висит!
 — Цыц ты, неистовый! — прижал ладонью рот мне священник. — Марш в дом!
Отец Валерий показался хмурым, с бледным лицом, в глазах тоска. Шумно сел на скамейку, когда вошли в дом, опустил голову.
 — Вот что, малец, — говорит мне, — находиться тебе далее здесь нельзя. Я с одной рабой Божьей договорился, первое время у неё побудете вдвоём с Лидочкой. А там как Бог управит.
Я смотрел на батюшку и не понимал, в чём дело, зачем он нас прогоняет. Сидели молча. Я не смел его спросить, а он ничего более не говорил, лишь только вздыхал да изредка крестился. С сумерками пришла та самая раба Божья и забрала нас с Лидой. Грустно стало как-то, не по себе. Сердце тоской сжималось, будто неладное что-то чуяло. Лидочка заметила, уговаривать принялась. Добрая такая, спаси её Господи!
Через несколько дней добродетельница наша Клавдия с грустью сообщила, что повесили отца Валерия на старой груше, возле церкви. Люди молвят, что дело рук партизан. За то, что немцам рассказал об их провокации на железнодорожной станции. Немцы расследований никаких не вели, карательных операций не предпринимали. Мало ли, попа какого-то убили.
Мы с Лидочкой у Клавдии до лета жили, затем сбежали. Клавдия строгая была, часто меня порола, а Лидочку работой непосильной грузила да всё ворчала, что навязались мы на её шею.
Почти год жили в подвале взорванного дома. Ели чего придётся или чем добрые люди угостят. В это время стали с Лидой как родные, она как сестрёнка за мной ухаживала. Однажды она куда-то пропала. Просто ушла утром в город и не вернулась. Что с ней случилось, я до сих пор не знаю, но молюсь, как за живую.
Касаемо отца Валерия, знаю, говорили о нём разное. Пьяница, блудник, предатель родины и всякое такое. Но я обязан многим именно ему. Что он за человек, осуждать его не стану, а помню, как помог мне, спас в лютую годину. Да и не только меня. Мыслю так: Бог один судья, а мы люди грешные, и у каждого своя правда.
В тот день я больше не общался с отцом Александром. Вообще, после рассказа Гаврилыча, душу обуяло двоякое чувство. Я не переставал думать про отца Валерия, о его поступках, нелёгкой службе на оккупированной территории. Не знаю, как бы я поступил на его месте, смог бы вообще сохранить человеческое достоинство в неоднозначной ситуации. Спасая одних людей, ты можешь повредить другим, подставить себя, своих родных, близких. Немощен человек, Господи, уповаю на Тя, направи стопы моя на истину… Вообще, получилось как-то чудно. Старик вроде об этом отце Валерии рассказывал, а получилось, что о своей жизни. Увлёкся или ему просто это было приятно, а может… Ах, ладно, всё не зря, всё не случайно.
Лишь только переступил порог своего нового жилища, как Федька окликнул:
 — Батюшка, на освящение дома приехали! Чемоданчик вам уже собрал. Мне с вами или?..
 — Ну, поехали, — сдвинул плечами я. — Пособишь там, ежели что с кадилом... чашу с водой понесёшь.

продолжение следует...