Вязаный человечек

 Все это было очень странно. Рот вел себя так, будто накануне Саша в спортзале вместо мышц рук прокачивал мышцы рта и теперь они настолько устали, что рот не мог открыться. Сладко зевнуть не получилось. Как и не получилось громко выругаться по этому поводу. Попробовал еще раз. Вроде челюсть шевелилась, а вот губы никак не хотели размыкаться. Может над ними пошутили и склеили губы? Шутка злая, но все может быть. Ключи от квартиры были еще у его девушки, Лизы. Накануне они как раз поссорились. Но Саша откинул эту мысль. Она бы точно не рискнула так подшутить. Да и когда они ссорились, то Лиза уезжала к маме, где пару дней строила из себя холодную, неприступную ледяную глыбу. В такие дни ее мысли были далеко от розыгрышей и таких злых шуточек. Тогда что же?
 Он поднялся с постели и поплелся в ванную. Увидел в отражении несколько помятое лицо и стоящие в разные стороны волосы. Даже не улыбнулся, хотя всегда считал, что день надо начинать с улыбки. Была у него такая примета.
 Еще одна тщетная попытка открыть рот. Кожа под носом натянулась так, что ноздри чуть ли не увеличились в два раза. Странно, очень странно. Даже не позвонить маме, не спросить, что делать в такой ситуации. Она всегда помогала ему дельным советом. Наклонился ближе к зеркалу, но ничего необычного не увидел. Лицо как лицо, губы как губы. Где-то в глубине души начала появляться тревога.
 Странно, очень странно. Саша был не из тех людей, кто легко поддается панике. Один раз он проходил пару дней со сломанной кистью, прежде чем обратиться к врачу. Отшучивался, говорил, что все пройдет, а когда пришел в больницу, у доктора чуть не полезли глаза на лоб. Но даже тогда Саша лишь широко улыбнулся и попросил поскорее разобраться с этим пустяковым делом.
 Может и это пройдет? Он выдохнул и поплелся на кухню. Поставил чайник. Потянулся к пульту от телевизора. Хотел привычным движением указательного пальца нажать кнопку включения, но почувствовал небольшой дискомфорт. Указательный палец никак не хотел слушаться его, а если и послушался бы, то только в паре с пальцем средним. Тревога стала чуть больше. Он услышал биение своего сердца. Поднес пальцы ближе к лицу и попытался их разъединить. Не получилось. Приложил чуть больше силы, наплевав на боль. Хотелось закричать, но он не мог. Пальцы чуть-чуть послушались его, буквально на пару миллиметров отцепившись друг от друга, но этого хватило, чтобы Саша чуть было не упал со стула на пол.
 Он увидел нитки. Ровные стежки проходили по всей ширине пальцев и крепко связывали их, словно кто-то аккуратно прошил его пальцы иглой. Сделал это незаметно и Саша не чувствовал никакой боли. Странно, очень странно. Он почувствовал страх. Чтобы так искусно сшить пальцы, да еще и не заметно - надо было быть большим мастером. Да и кому это было надо?
 Он помотал головой. Снова посмотрел на пальцы. Замычал. Нитки никуда ни делись. Он хорошо видел их - ярко красные нитки, под цветы крови. Это не придавало общему виду сшитых пальцев ни капли привлекательности.
 - Да что это такое? - хотел произнести он вслух, но губы не давали ему это сделать. И мысль о том, почему не открывался рот, все настойчивей стучалась в его сознание. Он подумал о том, что они могли бы быть также сшиты как и пальцы.
 И тут он вспомнил этого маленького вязаного человечка. Вчера он смеялся над ним, глядя на его смешные маленькие ручки, глазки-пуговицы и вышитый черными нитками на розовом лице рот. Губы человечка придавали ему сердитое, несколько зловещее выражение.
 - Сколько стоит этот злюка? - спросил Саша у продавщицы. В магазин "Шитье и вязание" он зашел случайно, поздно вечером прогуливаясь по городу. С Лизой они неплохо так повздорили, поэтому ему надо было остыть. Холодный осенний воздух и звуки засыпающего города подходили для этого как нельзя лучше.
 Маленький магазинчик, расположенный в подвале огромного дома, неожиданно привлек его внимание. Днем может быть он и не заметил бы его, но ночью... Ночью он видел работающие бары, кафе, рестораны, даже попадались работающие спортзалы. Но вот чтобы работал магазин "Шитье и вязание" - это было для него немного странно. Он спустился по скользким от непогоды ступенькам и оказался в довольно уютном, светлом помещении.
 - Это вязаный человек, - произнесла продавщица сухим голосом. Ее колючие глазки внимательно следили за мужчиной. Возможно, она просто боялась, что по ночам разгуливают лишь грабители и искатели острых приключений. Тем более кто в здравом уме заглянет ночью в такой магазин? Но с другой стороны, для кого ночью он тогда работал?
 - Вязаный? - беззаботно поинтересовался Саша. Он не обратил внимания на ее серьезное, хмурое лицо. - И почему его так зовут?
 - Потому что он любит вязать, - пояснила старушка. Ее длинные седые волосы опускались до худых плеч. Острый подбородок настолько выдавался вперед, что мог задеть любого, кто прошел бы рядом с ней. Было в ней что-то тревожное. Саша связал это с тем, что она напоминала ведьму из старых сказок. Он уже давно вырос, но детские воспоминания все равно хранились где-то глубоко в памяти. 
 - Вязать? Что?
 - Все, что видит. Он любитель все связывать и завязать, - она нехорошо усмехнулась.
 Саша еще раз посмотрел на грозное лицо вязаного человечка. Уголки губ смотрели вниз. Но мужчине он нравился. Это злюка не был похож на другие, более добрые игрушки.
 - Пожалуй я его возьму...
 Конечно, это бред, но все же. Ведь пальцы были сшиты, да и рот тоже. Он резко вскочил со стула и бросился в комнату. Вчера, когда он пришел домой, то бросил человечка куда-то на шкаф. Перед сном еще раз посмотрел на него, передразнил, сделав грозное лицо, и кинул на полку.
 Когда он вбежал в комнату, то увидел ему там же, где оставил. Маленькие ножки смешно были подняты вверх, ручки расставлены в стороны. Можно было подумать, что он раскрыл свои объятья и хотел крикнуть что-нибудь наподобие:
 - Привет, приятель, рад тебя видеть!
 Но Саша помнил какое злое лицо было у игрушки.
 Он подошел к ней и аккуратно взял ее в руки. Странно, очень странно. От хмурой гримасы не осталось и следа. Человечек улыбался. Улыбка была чуть ли не до самых ушей. Но она не была веселая или жизнерадостная. Саша чувствовал, что она была ехидной, зловещей, злой, довольной. Убийцы улыбаются так в фильмах ужасов перед тем как отправить свою жертву на тот свет.
 - Ну что, как тебе твои губы и пальцы? Правда я справился превосходно? - игрушке очень подошла бы такая реплика.
 Он не мог в это поверить. Он исключил саму мысль об этом. Бросил игрушку на пол и снова пошел на кухню. Может человечек и думал, что испугал мужчину, но у Саши был веский аргумент против всех этих пакостей. Этот аргумент имел очень острое лезвие, которое способно разрезать все веревки и даже больше. Это лезвие может безжалостно разделать игрушку на множество мелких лоскутов, если до этого дойдет.
 Открыл шкаф, взял нож. Победоносно улыбнулся, словно был королем Артуром, который взял в руке экскалибур. Крепче сжал нож и поднес к пальцам. Замер, точнее прицеливаясь, а потом опустил его между пальцев.
 - Да! - хотел выкрикнуть он, чувствуя, как нож плавно опускается все ниже. Такие усилия он прилагал, когда отрезал кусок сливочного масла и это не могло не радовать. Пару секунд и пальцы оказались на свободе. Он довольно покрутил ими в воздухе, чувствуя некоторое облегчение. Как он и думал - все это было пустяком. И пусть он раньше нигде не слышал, чтобы кто-то просыпался со связанными пальцами и ртом, но в жизни случаются странности, некоторым из которых не найти объяснения. Они просто случаются, потом проходят и со временем начинаешь забывать о них. Саша подумал, что можно будет рассказать об этом случае друзьям за бокалом пива или Лизе. Может это история даже поможет ему с ней помириться.
 Надо было что-то делать с губами. Нож был еще в руке. Но губы - не пальцы и он далеко не хирург. Можно было нечаянно обрезать не только нитки. Он направился в ванную. На ходу начал рассматривать пальцы.
 С них торчали нитки. Там, где пальцы были сшиты, оставались красные нитки. Они как волоски торчали и немного шевелились в такт движениям. Он дернул за одну из них. Почувствовал легкую боль, словно палец укололи иголкой. Нитки сидели крепко.
 Вставал вопрос - как их аккуратно достать? Опять же - он не хирург. И никак не решался другой вопрос - кто это все сделал? Вязаный человечек валялся на полу и он не был похож на того, кто умеет держать иголку в руке. Тем более, навряд ли игрушка умела шить.
 - Он любитель все связывать и завязывать - вспомнил он слова продавщицы. А пальцы были именно связаны между собой, да и губы. И эта его улыбочка, которая из грустной мины превратилась в злорадную ухмылку. Как будто игрушке нравилось, что происходит и она все понимает.
 Ничего, думал Саша, глядя на губы в отражении, дай только время рот освободить.
 Присмотрелся. Недоуменное лицо в зеркале попробовало снова разомкнуть губы. Не получилось. Странно, очень странно. Захотел поднять руку с ножом, чтобы попытаться раздвинуть губы пальцами, но что-то мешало. Будто локоть левой руки прилип к ребрам. Или может локоть был пришит?
 Волосы зашевелились на голове. Глаза настолько вылезли из орбит, что еще чуть-чуть и они должны были вывалиться и грохнуться на кафельный пол, и остаться на чистом белом полу двумя бесформенным кляксами. Только он уже этого не увидит.
 Он дернул локоть, но тот не поддавался. Саша тяжело задышал. Локти так просто не перестают слушаться, как впрочем и пальцы, и губы. Ему захотелось рассмеяться, но он не смог. Не смог не только потому, что не позволяли губы, но и из-за страха. Снова посмотрел на себя в зеркало. Испуганный мальчишка, да и только. Как все же страх меняет людей! Бледное лицо напротив мало было похоже на его вечно ухмыляющуюся физиономию. Да и ему всегда говорили, что у него веселый взгляд. Но эти два бильярдных шара напротив... Веселого в них было не больше, чем в фильме "Хатико" смешного.
 Собравшись с духом, он попробовал приподнять другую руку. Ожидал, что она тоже останется на месте и он сможет только махать руками, как маленькими крыльями. Но нет, она спокойно послушалась его. Сглотнул. Немного полегчало. Но не настолько, чтобы глаза снова уменьшились до прежних размеров. Сначала надо взять нож. Потянулся к нему и почувствовал, что кулак с ножом совершенно не хочет разжиматься. Ладонь крепко держала деревянную ручку.
 Странно. Очень странно. И страшно. Насколько мог он поднял ладонь с ножом к лицу и присмотрелся. Вместо истошного вопля раздалось невнятное мычание. Задергал рукой, будто хотел от нее избавиться, но та лишь легонько болталась в воздухе, насколько позволял прижатый к телу локоть. Он увидел нитки. Ровный шов сшивал его ладонь так, что ее невозможно было разомкнуть. Другой рукой схватился за нож, пытаясь его достать, но смог лишь порезаться. Вскрикнул. Крик был похож на ставшее уже привычным мычание.
 Ситуация, в которой он оказался, ему очень сильно не нравилась. Он редко поддавался панике, но внутреннее чутье подсказывало ему, что пора было бить тревогу. Пока он шел с кухни в ванну, кто-то пришил его ладонь и локоть. За каких-то пару секунд.
 Он зарычал и развернулся. Вязаный человечек! Эта маленькая тварь каким-то ловким образом одурачила его. Она смогла не заметно прокрасться и волшебным образом все это сделать. Надо было остановить это безумие. Махая в воздухе ножом, насколько позволяла рука, он пошел в комнату.
 Игрушка лежала на полу. Кряхтя, он согнулся, чтобы поднять ее. Скованный локоть доставлял некоторое неудобство. Словно калека, он прижимал одну руку к телу, другой дотягиваясь до игрушки. Крепко сжал ее, ощущая от этого некоторое удовольствие и поднял. Посмотрел в розовое личико. Улыбка стала шире. Точно. Да и глаза-пуговки немного изменились. В этих черных кругляшах он увидел маленькие оранжевые точки. Словно в игрушечных глазках начали плясать огоньки.
 - Ну как, нравится тебе твой видок? - говорили ему эта улыбка и глаза.
 Саша часто заморгал, сжимая мягкое тельце и не знал, что делать дальше. В руках была просто игрушка. Такие игрушки сотнями стоят на прилавках в детских магазинах. И эта игрушка, как и те, что стоят в магазинах, может принести не больше вреда, чем сигареты могут принести пользы. Но он быстро собрался - игрушки не умеют шить, причем делать это мастерски, как искусные швеи. Игрушки умеют сидеть, туда куда их посадили; умеют падать, если их роняют; умеют лежать, если с ними ложатся спать, но точно не умеют шить! Нет, так не пойдет. Он замотал головой. Он взял ее, чтобы доказать не только себе, но и своему страху что эта обычная игрушка! А все эти странности, которые с ним происходят, могут быть плодом его воображения. С Лизой они сильно поругались, вот он и начал переживать. Ведь наверняка есть в мире какой-нибудь такой феномен, какое-нибудь научное объяснение этому! Что-то наподобие "невольные фантазии расстроенной головы" или "синдром воображения человека, убитого горем". Или он спит! Да, точно спит. Эта версия ему нравилась больше.
 Игрушка хихикнула. Это прозвучало так отчетливо, что Саша откинул ее в сторону. Или может к его визуальным добавились слуховые галлюцинации. Если это так, то он не знал, что галлюцинации могут быть такими реальными.
 Пару мгновений, не шевелясь, он смотрел на нее. Вот сейчас она встанет и бросится к нему. В ее ручках появится огромная иголка, которой она захочет, например, сшить ему ноги!
 Нет, надо было убираться от этой дьявольской штуковины как можно дальше, даже если это происходит не на самом деле. Ее смех был очень реален. После этого короткого тонкого звука, похожего на писк, у него внутри все заледенело. Надо было бежать. Нет, это не паника. Ему просто надо прогуляться.
 На ходу схватив пальто, которое он накинул на торчащий в руке нож как на крючок, другой рукой он начал открывать дверь. Дрожащими пальцами от щелкнул замок и дернул дверь. Та осталась на месте. Глаза снова стали как бильярдные шары. Дернул еще раз - никакого результата. Проверил замок. Закрыл, потом два раза провернул налево, чтобы открыть. Сто раз он открывал эту дверь и на сто первый раз что-то пошло не так.
 Это не было странно. Это было ужасно. Не видя игрушки, он чувствовал на себе взгляд пуговиц. Эти крошечные ненастоящие глазки смотрели на него, а улыбочка стала еще злорадней.
 - Приятель, уже уходишь? Мы же только начали развлекаться, - если бы сзади он услышал эти слова, то не удивился бы. Уже не удивился бы.
 Он начал крутить дверную ручку, вкладывая в эти движения всю свою силу. Он потел, пыхтел, мычал, но дверь его не слушалась. В какой-то момент он заплакал и поднял голову к потолку. Начал молиться. Никто не услышит его молитвы, потому он не может говорить. Никто не придет к нему на помощь, так как квартира стала темницей. Есть только он и эта дьявольская штуковина.
 Саша привалился к двери. Тихонько начал всхлипывать, не понимая как это все возможно. Еще вчера они с Лизой ходили в парк, гуляли, потом поссорились. Вечером он гулял по городу и пил пиво. А сегодня он привязан сам к себе и не может выбраться из собственной квартиры. Кто бы сказал ему об этом вчера - тому бы он рассмеялся в лицо!
 Носом уткнулся в дверь. Вышло так, что левым глазом он мог увидеть небольшую щель между дверью и дверным косяком. В щели он видел нитки. Совершенно разные: зеленые, белые, красные, черные. Толстые, тонкие, для шитья, для вязанья. Но не важно какие они были, важно было другое - это они мешали двери открыться. Хитросплетение нитей, напоминающее паутину - игрушка хорошо постаралась.
 Где-то за спиной, в глубине квартиры послышались звуки. Саша вздрогнул всем телом, но быстро понял, что эта мелодия его мобильного. Песня "Мой поцелуй" заставила его сердце сжаться, так как эта мелодия стояла у него на Лизу. Она звонила. Впервые в жизни после ссоры она звонила первой! Лучик радости быстро угас - он стоял посреди замурованной квартиры, не имея власти над одной из своих рук. Никакая радость не могла сейчас поднять ему настроение.
 Но все же это был шанс. Был шанс, что если он все правильно объяснит Лизе, то она вызовет ему помощь. Она умная девочка и должна его понять. Ведь иногда они понимали друг друга одним только взглядом.
 Он побежал в комнату. Игрушка все также валялась на полу, смешно растопырив ручки и ножки. Мужчина сторонился ее, двигаясь вдоль стены. Взгляд неотрывно следил за маленьким тельцем, а ноги скорей несли его к телефону - он не должен был пропустить этот вызов!
 Телефон лежал в кровати. Саша как обычно с утра выключил будильник и кинул телефон в сторону. Дисплей мерцал, привлекая его внимание, а припев песни "Мой поцелуй" почти заканчивался, когда он плюхнулся на кровать. Неуклюже положил телефон перед собой и неуклюже нажал на него кончиком носа. Мелодия резко оборвалась, вызывая в его душе новый прилив радости.
 - Алло, Саша? - раздался беспокойный, но такой приятный и знакомый голос. - Саша, ты меня слышишь?
 Он промычал, наклоняясь к телефону как можно ниже. Слезинка упала на экран.
 - Саша, я тебя не слышу.
 Он снова промычал, ругая себя за беспомощность. Мужчина, защитник своей девушки, валялся в кровати и не мог нормально говорить. Какая-то игрушка издевалась над ним. И все, что он мог сейчас - это бояться, мычать и плакать.
 - Ты пьян? - недолгое молчание. - Да, я понимаю, что была вчера не права.
 Сегодня однозначно был очень необычный день! Сначала игрушка, теперь Лиза, которая раскаивается в своем вчерашнем поведении!
 Он бессильно опустил голову на кровать. Радости от этого не было. Он совершенно не знал, как сообщить ей о том, что с ним произошло.
 - Саша? - голос ее стал немного тревожным. - С тобой все в порядке?
 Написать ей "смс"? Сказать, что он в беде? Тогда она сильно испугается. Попросить позвонить в полицию? Не лучше. Написать, что его атаковала игрушка? Повод для новой ссоры.
 - Саша, я сейчас приеду к тебе!
 Она отключилась. Саша в недоумении поднял голову и посмотрел на телефон. Пару раз тыкнул по экрану носом, словно курица, которая клевала зерно, но голос Лизы он больше не услышал. Меньше всего он хотел, чтобы она приезжала к нему. Саша посмотрел на  игрушку, увидел улыбку.
 - Скоро приедет твоя подружка. Круто! Для нее у меня тоже найдутся нитки, - может игрушка хотела сказать что-нибудь в этом роде.
 Нет, думал Саша, зло глядя на нее, меня ты можешь спеленать как ребенка, но девушку в обиду я не дам. Он поднялся с кровати, подошел к игрушке и ногой пнул ее. Та отлетела под шкаф. Так хотя бы не было видно ее глазок, да мерзкой ухмылки. Саша начал смотреть по сторонам. Надо было действовать.
 Квартиру он снимал в новостройке. А все новостройки в их городе славились очень тонкими стенами. Иногда он слышал, как работает телевизор у соседей, да и иногда был невольным слушателем их скандалов. Он подошел к стене. Возможно, если он будет стучать по ней, то они услышат его. Громкие удары заставят их забеспокоиться. Они вызовут полицию. Да, неплохая идея.
 Сжал свободную руку в кулак и стукнул в стену. Удар был не самый сильный, звук был недостаточно громкий. Но он только разминался. Следующий удар был сильнее. Левый уголок губ пополз вверх. Еще удар. Он заставит их испугаться. Они подумают, что что-то случилось и вызовут полицию. Его соседи были очень бдительными людьми и всегда лезли в дела других жильцов дома.
 Еще удар. Кулак прилип к стене. От удивления он чуть не упал. Хотел отдернуть его, но не получилось. Дернул сильней - никакого результата.
 Но как? Игрушка под шкафом. И тем не менее его рука оказалась крепко пришитой к стене. Он увидел красный шов! Пот побежал по спине, челюсть сомкнулась также крепко как и губы. Сильнее начал тянуть руку. Боль пронзила ладонь, но он не думал останавливаться. Ему надо было спасаться. Рука начала отходить от стены: очень долго и очень больно. Он видел, как красные нитки рвались и безвольно свисали вниз. Он увидел кровь. Небольшой кусок кожи повис, оставшись на нитке. Он вскрикнул. Еще усилие и он разорвал все нитки. Тяжело дыша, смотрел на изуродованное ребро ладони. Кое-где торчали нитки, где-то текла кровь, не хватало несколько кусочков кожи. Но он не должен останавливаться - скоро приедет Лиза!
 Еще удар. Кулак снова пристал к стене. Он с усилием потянул его назад, разрывая новые нитки. Опять удар. Снова пришлось вскрикнуть от боли, желтые нитки начали лопаться. Замахнулся рукой снова. На стене оставались кровавые отпечатки, боль становилась сильнее, а удары слабее. Эти нитки с каждый разом все больше и больше подавляли его желание наносить новый удар. И вот он замер у стены, смотря на нее грустным взглядом. Сил больше не осталось.
 Это вариант отпал. Надо было придумать еще что-нибудь. В голову пришла новая идея. В руке у него нож, игрушка под шкафом и сделана из тряпок. Надо попробовать убить ее. Сможет ли она что-нибудь сделать, если будет валяться на полу грудой изорванных лоскутов ткани? Стоит рискнуть.
 Он наклонился, заглядывая под шкаф. Вот она, лежит, ухмыляется. Маленькие глазки смотрят на него. Встал на четвереньки и пополз к ней. Кровожадная ухмылка придавала ему безумный вид.
 Чем ближе он подползал к шкафу, тем тяжелей становилось двигаться. Поднял ладонь, чтобы переставить ее вперед и увидел несколько ниток. Их было слишком мало, чтобы остановить его, но когда он поставил ладонь на пол еще раз, их стало больше. С коленями происходило тоже самое. Несколько розовых ниток торчали из них - это означало, что игрушка снова пыталась его остановить. Он почти подполз к шкафу, когда заметил, что двигаться почти не может. Словно он попал в топкое болото. Ладони и колени крепко были прижаты к полу. Он беспомощно дергал телом, пытаясь подтолкнуть себя таким образом ближе к игрушке. Но все было тщетно. Она снова смогла его одурачить. Он находился от нее в каких-то пару метров, но не мог протянуть к ней даже руки.
 - Как тебе моя игра? - говорила ее улыбка.
 Он зарычал. Взглянул на руки. Ладно, я не трону тебя. Игрушка словно услышала его - он смог оторвать руки и ноги от пола. С трудом поднялся. Да, она не хочет его убивать - ей всего лишь нравиться шить.
 Что дальше? Приблизиться я к ней не могу, позвать на помощь тоже, думал он. Еще и Лиза скоро объявится здесь. Вдвоем играть в эту игру им будет веселей.
 Он злился на себя. Он злился на то, что стоял посреди комнаты сшитый и беспомощный. Он ощущал себя каким-то инвалидом, который даже не может самостоятельно сходить в туалет.
 Новая идея пришла также неожиданно, как неожиданно сверкает молния на хмуром небосводе. Можно было бы сбежать через балкон! Да, жил он на четвертом этаже, если он сорвется, то возможно себе что-нибудь сломает, но попробовать стоит. Причем он подумал о том, что игрушке не приходила в ее, набитую тряпками голову, такая мысль. Это монстрик наверняка даже не полагал, что Саша был способен на такой отчаянный шаг. Но отчаянная, безвыходная ситуация требовала отчаянных действий.
 Он посмотрел на балкон, аккуратно, стараясь делать это как можно незаметнее. Дверь была чуть приоткрыта, так как вчера было жарко, поэтому он оставил балкон открытым. Словно приглашая его, шторы чуть колыхнулись.
 Надо действовать. И делать это надо было быстро. Он сорвался с места как гоночный автомобиль и бросился к балкону.
 Вдруг там тоже нитки? А кукла лежит и злобно ухмыляется, наблюдая за тщетными попытками мужчины сбежать из этой камеры пыток. Рванул дверь, капля пота сползла по лбу. Она была открыта. Он выдохнул и выбежал на балкон.
 Вот она свобода! Внизу, где-то вдалеке, гудели машины. Перегнувшись через перила, он увидел женщину с ребенком, они шли по тротуару и о чем-то весело болтали. Где-то пели птицы и ветер обдал его лицо горячим, летним воздухом. Вот оно спасение!
 Пришитая к телу рука несколько мешала, но он, крякнув, все же перелез через балконные перила. Да, он боялся высоты, но быть связанным нитками, как какая-нибудь личинка в коконе, он боялся еще больше. Тогда его смерть, думал он, точно будет мучительная. А здесь, если упасть, то можно постараться разбиться на смерть. Мгновенно, без мучений.
 Встал на обе ноги, чувствуя как ему сложно держать равновесие одной рукой. Но он справился. Развернувшись лицом к окну, он посмотрел в комнату. Ему показалось, что он заметил так какое-то движение, словно кто-то очень маленький пробежал по полу. Мурашки побежали по спине и, выдохнув, он начал спускаться. Схватился привязанной рукой чуть ниже за балкон и свободной хотел перехватиться поудобней. Но она осталась на месте. Как приклеенная она лежала на перилах и не слушалась его.
 Слезы потекли из глаз. Нет! Она все же снова одурачила его! Подождала, пока он выберется наружу, пока почувствует себя спасенным, а потом она снова напустила свои ужасные чары. Нет! Свобода так близко! Собравшись со всеми силами, он дернул руку и она оторвалась от перил. Он захотел громко рассмеяться, но не мог. Хотел сказать кукле что-нибудь гадкое, но опять же не смог. Лишь промычал что-то, а потом взглянул на руку. Из указательного пальца торчала тоненькая красная веревка, которая другим концом была прицеплена к перилам. Наверное, это она держала его ладонь так крепко.
 Плевать, думал он, когда буду ползти, оторвется и с каким-то звериным выражением лица, он начал потихоньку спускаться, совершенно не замечая, что веревка никак не хочет отрываться. Она словно разматывалась из его пальца...
 ...Катя шла домой. Было уже семь вечера, а мама строго-настрого запретила ей задерживаться. А ведь они с Ксюшей так весело болтали. Ксюша рассказывала, как ее поцеловал Витя, сосед, когда вчера вечером они гуляли. Катя могла лишь завороженно слушать подругу, так как ее, хотя ей было одиннадцать лет, еще никто не целовал. Ксюша была на полгода младше, а ее уже целовали. Поэтому Катя шла домой несколько расстроенной: во-первых из-за этих рассказов про поцелуй, а во-вторых, что так рано пришлось возвращаться. Ксюше было позволено гулять еще целый час.
 Она шла по тротуару, погруженная в свои грустные мысли, как внезапно увидела красную нитку. Она удивленно остановилась, обратив внимание, как та болтается в воздухе. Подняла голову вверх, косички смешно разъехались в стороны. Красная нить поднималась вверх, вдоль стены дома и где-то наверху терялась. Как увидела она зоркими глазами, где-то в районе четвертого этажа.
 Может быть в следующий раз она и прошла мимо, но сегодня она была без настроения. Поэтому подняв руку, схватив нитку маленьким кулачком, она дернула ее вниз. Где-то вверху нитка порвалась, а затем опустилась на землю. Довольная своим поступком, Катя пошла дальше, несколько раз наступив на нитку, которая безобразным узором расположилась на теплом асфальте.