Георгиевский бант

   Знал я одного сельского учителя. Ничем не приметного. Молчаливый, застенчивый. Пиджак, рубашка в полосочку, галстук, очки - самый обычный учитель. Преподавал он химию. Меж собой ученики называли его Степаном Химичем, и хотя порой подшучивали над ним, но и любили. Еще бы! Ни одной двойки никому не поставил, из класса никого не выгонял, даже голоса никогда не повышал. Тот самый учитель, который остается в памяти о школе у каждого из нас.
   Когда Степан Ефимович остался единственным живым участником войны в своем поселке, его пригласили на День Победы выступить перед сельчанами. Он выступил. А после выступления подходит к нему директор школы и говорит:
   - Что же это вы так... даже неудобно как-то... без орденов, без медалей пришли...
   Замялся учитель, глаза опустил, пальцем в Георгиевский бант на лацкане пиджака тычет, пытается что-то объяснить, а не получается. Так ничего толком сказать и не смог.   
   А между тем, история с Георгиевским бантом оказалась не такой уж и простой. Я вот по сей день не осмеливаюсь определить, что же в рассказе учителя главное?
   Было Степану двадцать восемь, когда война началась. Его жене Клавдии - двадцать пять. Он сразу после школы радистов попал в полк разведки. Клавдия после первого письма с фронта, отправила двух детей к своим родителям и тоже пошла в школу радистов. Так они и воевали в разных полках. Отец и дед Степана тоже воевали. Отец батареей командовал, а дед в свои девяносто в партизанском отряде самым уважаемым человеком был. Были там и командир отряда, и политрук, а был еще и воевода - это, как раз, и был дед. О нем даже немцы знали. Говорили меж собой, будто, есть у партизан в отряде старец, которого когда-то сам Бисмарк побаивался.
   Но, слава богу, война закончилась. Все живыми домой вернулись. Последней через всю Европу домой возвращалась Клавдия. Можете себе представить картину: сидят три мужика - дед, отец, сын... сидят за столом,самогон выпивают, самосад смолят... открывается дверь, и входит Клавдия, а на гимнастерке у нее орденов и медалей больше, чем у этих трех мужиков вместе взятых. Одни ордена Славы чего значат.
   - Казалось бы, ничто не может омрачить радость такой встречи? - как бы стыдясь, говорит старый учитель, - Но это только так кажется. На войне что главное?  Думаете, в живых остаться? А вот и нет! Главное - как ты воевал. Лучше в первом бою погибнуть, чем струсить. Главное - каким тебя враг помнить будет.
   А здесь так получается, что не мужики, а баба самая отважная, самая смелая оказалась.
   Может быть, именно в этом и есть весь смысл этой истории? Может быть, я и согласился бы с таким, можно сказать, фронтовым водевильчиком, если бы ни висело облаком над этим семейством что-то нерешенное, невысказанное. И вот однажды деда прорвало. Не выдержал старый окопный офицер. Достает он из сундука съеденный молью свой царский мундир, а на нем орден Святого Георгия Четвертой Степени, а поверх ордена золотом Георгиевский бант вышит. Красоты необыкновенной. Достал он этот свой мундир, положил на стол и говорит:
   -Я, мать вашу так, за этот орден дворянство получил, Георгиевский бант носить право имею, как знак о присутствии наивысшей награды и памяти о полке, из которого один я в живых остался. Спрячьте, - говорит громко, приказывая - свои побрякушки! Помните о тех, кто погиб без всяких наград!
   - С тех пор, - объясняет мне уже старый учитель, - в нашей семье ношение военных наград считается делом непристойным. Правильно-неправильно, как бы там ни было, но самой высокой награды достойны не мы, выжившие, а те, кто погиб в бою. В какой-то степени благодаря им мы остались в живых. А вот бант - это как раз то, что надо - память о людях, погибших за Родину во все времена.