Криошок. Глава 13

   Около минуты оставшиеся в помещении молодые люди переглядывались друг с другом в гробовом молчании. Первым из оцепенения вышел Егор. Никому не говоря ни слова, он бросился в сторону смежных помещений. Послышались его удаляющиеся шаги, затем какой-то непонятный шум и грохот. Через пять минут он вернулся с лицом, выражавшим крайнюю досаду.
  — Жечь действительно совершенно нечего, кроме нескольких книг, — сказал сибиряк.
   Он обвёл всех суровым взглядом и веско продолжил:
  — Короче, так, командовать парадом буду я. Но это не значит, что вы должны слушать меня, как господа Бога. Если у кого есть что сказать или посоветовать, говорите. Нам всем надо собраться с духом. У нас в данных обстоятельствах есть лишь два варианта: остаться, уснуть от холода и умереть, или попытаться выжить. Задерживаться в доме нельзя, нам нечем согреться. Остаётся одно — возвращаться на ледовый аэродром. Я не знаю, как мы доберёмся туда, но надо шевелить конечностями и, возможно, удача нам улыбнётся… Доктор, — он посмотрел на Шахицкого, — вы с нами?
   Микробиолог, почёсывая ушибленную челюсть, хмуро кивнул.
  — Только прежде прикончим третьего шизоида на снегоходе, — сибиряк решительно взял в руки «Сайгу» и мрачно улыбнулся:
  — Странно, мне как будто становится теплее.
  — Серьёзно? — спросил Дмитрий, подозрительно глядя на него.
   Светлана взяла второй карабин — трофей, оставшийся им от убитого Егором инфицированного и, почувствовав на себе заинтересованные взгляды, пояснила:
  — Не смотрите так, я умею обращаться с огнестрельным оружием.
  — Больше оружия нет? — спросил Егор у Шахицкого.
  — Я разве не говорил, что больные твари забрали всё оружие себе? — проскрипел старый микробиолог. — А большую часть, наверное, вообще выкинули в океан.
  — Ну хоть что-нибудь, напоминающее оружие?
  — Что-нибудь… вы имеете в виду ножи? — спросил Аркадий. — Так их полно на кухне… Впрочем… — он направился к металлическому шкафу, стоявшему в углу, открыл и достал из него  какой-то длинный причудливый металлический предмет:
  — Не хотите ли воспользоваться мотобуром? — усмехнулся Шахицкий.
  — Оставьте себе!.. Ладно, — Егор посмотрел в окно. — Кажется, ветер становится тише. Надо помаленьку выдвигаться. Наденем чёрные очки, как завещал нам профессор, и двинемся в путь, — он сунул руку в карман пуховика за светофильтрами.
   Неожиданно из кармана выпала ещё одна пара защитных очков и все с удивлением уставились на них, будто на что-то в высшей степени диковинное. Изумление отразилось и на лице самого Егора.
Он поднял их с пола и обвёл всех спортсменов недоумевающим взором.
  — Это же очки Кати! — воскликнула Лена. — Откуда они у тебя?
  — Да, точно, — поддакнула Люба, не отходившая от своей подруги ни на шаг. — Её светофильтры. А сказала, что потеряла.
  — Действительно, очень странно, — проговорил Павел, с интересом глядя на сибиряка.
   Шахицкий застыл в нелепой позе с мотобуром в руках, не понимая, чем вызван столь повышенный интерес молодых людей к очкам.
   Глаза Егора округлились, и он удивлённо произнёс:
  — Да я сам не знаю, откуда они у меня! Честное слово, ребята! Как будто кто-то подкинул их мне в карман.
  — Положи оружие, — тихо, но твёрдо сказала Света, держа сибиряка на прицеле своего карабина.
   Егор посмотрел на неё с ещё большим изумлением, чем минуту назад, когда увидел чужие очки:
  — Ты рехнулась? Я их не брал, говорю же! Мне их подкинули, наверно, пока пуховик висел в предбаннике. Какого хрена мне было брать чужие очки, прикола ради?!
  — И всё же, я думаю, будет лучше, если ты на время передашь ружьё… ну, скажем, Павлу, — ответила Света. — Среди нас убийца радиста, если ты ещё не забыл. И ты вроде бы теперь под подозрением, Егор.
  — Слушай, чокнутая дура, мы все на волоске от гибели, — взревел мужлан, надвигаясь на неё, как глыба из неотёсанного камня, — и ты ещё будешь сейчас тянуть одеяло на себя? Может, возьмёшь лидерство в свои руки? Помнится, профессор говорил, что убийцей может быть и любая из баб, так что давай сделаем по-другому, и Павлуша пока походит с твоей «Сайгой» — так, на всякий пожарный!
   В ответ прозвучали не слова, а выстрел. Пуля пробила пол у самых ног сибиряка. Егор застыл как вкопанный, заметив отверстие в полу всего в десяти сантиметрах от подошв своих ботинок.
  — Чокнулась?! — заорал он, вскидывая ружьё, однако в следующий момент Павел и Дмитрий, словно сговорившись, сбили его с ног.   
   Сибирский верзила боролся с ними около минуты, но Света пришла на помощь, скрутив ему руки мотком найденной наспех верёвки.
   Шахицкий так и не сдвинулся с места, наведя на Егора шнек мотобура, как будто собирался всерьёз применить его в случае необходимости. Мужчины поднялись, запыхавшись, оставив связанного сибиряка на полу. Павел поднял его карабин, кивнув Чирковской.
  — А теперь скажи мне, Светик, — пробасил Егор, злобно глядя на неё исподлобья, лёжа в крайне неудобной позе на холодном полу. — Павлу ты доверяешь только потому, что ему не подкинули в карман чужие очки, чтобы внести в нашу команду раздор и лишить моего лидерства? Кто из вас, скажите мне, способен взять на себя ответственность за других здесь, в этих грёбаных полярных условиях?
  — Если мне доверят, могу взять и я, — ответила Чирковская.
  — Крутая девочка!.. Что собираетесь делать?
  — У тебя не спросили, сибирский валенок, — рявкнул Павел, замахнувшись на него прикладом карабина, но выразительный жест Светланы заставил его остановиться и не нанести верзиле сокрушительный удар.
  — Не надо! — воскликнула девушка. — Если кто-то и собирался внести в нашу группу раздор, ему это не удастся.
  — Развяжите меня! — проговорил Егор.
  — Наверное, мы так и сделаем, — ответила Света. — Но при одном условии. Если ты раз и навсегда оставишь свой командный тон.
  — ОК, босс! — с усмешкой сказал сибиряк. — Я даже не буду лезть в начальники. Теперь ты тут главная, ты — лидер.
  — Дело не в лидерстве, — произнесла Чирковская, — а в спокойствии и уравновешенности. Опять же, как завещал наш многоуважаемый профессор.
  — Что-то все взяли моду говорить о нем, как об усопшем, — проговорила Лена. — А он ведь тоже хочет выжить, как и все мы.
  — Ветер действительно стихает, — заметил Дмитрий, посмотрев за окно. — Неужели нам повезёт, и буря кончится?
  — Погода на полюсе всегда непредсказуемая, — сказал в ответ Шахицкий, направляясь к выходу. — Кончайте дурачиться и выходите. Скоро в помещении всё покроется инеем.
  — Развяжите его, — сказала Света. — А ты учти, что мы за тобой следим.
  — А то как же, — ухмыльнулся Егор, поднимаясь. — Теперь я сама скромность, «босс».
   По очерёдности спортсмены неторопливо и неохотно покидали строение кают-компании, забрав с собой лыжи и все вещи, с которыми пришли сюда некоторое время назад. Последним с мотобуром наперевес вышел Шахицкий, плотно прикрыв за собой дверь, как будто внутри ещё оставался кто-то живой и окинув постройку последним прощальным взглядом. Ветер уже не обжигал кожу так, как раньше, и снег не валил с крыш домов, слепя глаза. Даже небо словно просветлело, хотя не до конца, оставаясь ещё серым, точно пепел.
   В этот самый момент из здания лаборатории выходили Фридман и Шумилов. Герман махнул им рукой на прощанье, и с рюкзаками за спиной, встав на лыжи, они вскоре скрылись из виду.
  — Что им понадобилось в лаборатории? — произнёс Павел.
  — Мне кажется, я знаю, — ответил Шахицкий. — Герман решил-таки найти образец, и, судя по его бодрому виду, я думаю, он его нашёл.
  — Опять вы про этот чёртов образец, — сердито проговорил Егор. — Ну и пусть они катятся на свой полюс! А мы возвращаемся… — он осёкся, потому что увидел, как из-за близлежащего дома появился странный силуэт.
   Он приближался, пошатываясь, будто пьяный, и вначале никто из молодых людей не узнал в нём знакомую девушку. Лена с Любой одновременно издали вопль, в котором смешались сочувствие и страх. Ослеплённая девушка, видимо, расслышав его, ускорила шаг и теперь двигалась прямо на группу лыжников, застывших на небольшой площадке в самом центре полярной станции. Рядом стоял трактор с разбитым боковым окном, в раскрытую кабину которого уже намело много снега. Чуть поодаль, уткнувшись передней разбитой лыжей в стену одного из бакелитовых строений, стоял, также занесённый снегом, двухгусеничный «Буран», повреждённый при столкновении, а перед самой кают-компанией — исправный снегоход Киреева.
   Все предметы, находившиеся на площадке, были в том же положении, в каком их и оставили. Всё выглядело вполне естественно, кроме этой стремительно приближающейся фигуры ослепшей девушки. Пуховика и верхней одежды на ней не было, и все с изумлением уставились на её обнажённую упругую грудь и розоватые пятнышки заострённых, точно жала, сосков. Её лицо исказила какая-то жуткая гримаса то ли боли, то ли ярости, которая, видимо, толкала её вперёд, и шла она, подобно бездушному манекену, расставив руки со скрюченными пальцами в стороны. Судя по всему, девушка неплохо ориентировалась в пространстве при помощи обострившегося слуха, в то время как с её глазами произошли чудовищные метаморфозы — теперь они как будто состояли из одних белков, лишённых признаков зрачков и радужной оболочки.
   Молодые люди не стали дожидаться, когда она натолкнётся на них и брезгливо разошлись в стороны, интуитивно стараясь не выдавать своё присутствие лишним шумом. Лишь один Шахицкий остался стоять, как вкопанный, глядя, будто под гипнозом, в мёртвые глаза заражённой.
  — Доктор, — окликнула его Света, и тот вздрогнул, будто выйдя из транса.
   Катя крадучись приближалась к нему, почти безошибочно выбрав направление, словно чувствовала близость микробиолога при помощи какого-то внутреннего шестого чувства. В её поступи и движениях рук угадывалось нечто нечеловеческое и хищное, и когда между ними оставалось не более трёх метров, она осклабилась, будто дикий голодный зверь, пробормотав что-то бессвязное и угрожающее.
   Лишь в этот миг Шахицкий вспомнил о своём оружии. Он дёрнул тросик акселератора, пытаясь завести мотобур, но агрегат не подавал признаков жизни. Отступая, микробиолог продолжал энергично производить манипуляции с мотобуром, пока с очередной попытки инструмент всё-таки не завёлся. Слепая девушка бросилась прямо на рокот мотора, напоровшись оголённым животом точно на вращающийся острый шнек. За секунду он прошёл через её плоть насквозь, войдя, будто нож в масло. Кровь вперемешку с ошмётками внутренностей хлестала в разные стороны, пока Шахицкий не отключил бур и не извлёк его из тела несчастной.
   Все в остолбенении смотрели, как их бывшая обезображенная спутница упала на снег, плавящийся от обилия горячей крови, хлынувшей из сквозной раны диаметром почти в двадцать сантиметров.
   Шахицкий попытался стереть с лица жирные капли тёмно-красной крови, но размазал её ещё больше по гладко выбритым щекам. Мотобур завалился на побагровевшем льду, выпав из рук доктора.
  — Они все заражены, — пробормотал микробиолог, растерянно обведя взглядом расступившихся спортсменов. — Все покойники, все…
  — Всё нормально, доктор, — произнёс Егор со вздохом. — Она была уже не человек.
   Света подняла глаза, различив в белой пелене ещё один приближающийся силуэт, на этот раз не живого существа, а машины. Снегоход, мерцая тусклым светом передней фары, мчался к ним, рассекая передней лыжей усыпанный снегом белый лёд.
   Павел тут же вскинул ружьё и выстрелил, не прицеливаясь, в сторону машины и её водителя, пригнувшегося над лобовым щитком от встречного ветра. В ответ на выстрел, снегоход резко ушёл в сторону, но, тем не менее, не сменил курс на станцию. Павел выстрелил снова, теперь уже более прицельно. Света тоже навела на машину дуло своей «Сайги», но решила подпустить чужака поближе, чтобы не тратить патроны, которых было не так-то много в запасе. После третьего выстрела Павла, снегоход притормозил. Вначале показалось, что водитель ранен, но, вероятно, он что-то обдумывал, стараясь оценить ситуацию. Наконец он вскинул руку вверх с предметом, напоминающим очень длинный массивный револьвер, и выстрелил в небо. Вверх взмыла ослепительно красная сигнальная ракета.
  — Стойте, — крикнул Егор. — С этим парнем что-то не так.
   Человек с ракетницей слез со снегохода, отчаянно зажестикулировал и что-то закричал. Света вскрикнула от радости, едва не выронив ружьё. Ей показалось, что она узнала этого мужчину. Заметив, что спортсмены стоят в нерешительности, человек, на всякий случай подняв руки над головой и тем самым демонстрируя свои самые мирные намерения, сделал несколько осторожных шагов, и теперь для Чирковской уже не оставалось сомнений в том, кто это был. Она узнала этого парня — второго пилота Хаски. Она вспомнила также и его имя, вот только с фамилией было сложнее. Как там его: Манченко, Марченко или Макарченко?
   Бесспорным было одно — молодой лётчик появился словно в ответ на её неосознанные ожидания и мольбы о помощи как нельзя вовремя, точно супер-герой из какого-нибудь фантастического боевика. Казалось, и сама природа смилостивилась над ними — буря стихала, небо прояснялось и, сквозь стремительно рассеивавшиеся тучи, всё сильнее начинал бить солнечный свет.
   Макарченко с СОНАЗОМ в руке подошёл к ожидавшим его спортсменам и улыбнулся Свете:
  — Думал, вы меня прикончите, биатлонисты хреновы!
  — Ты откуда? — спросил Егор.
   Взгляд Эдуарда ненадолго остановился на изуродованном обнажённом теле инфицированной девушки, а затем бегло прошёлся по лицам всех присутствующих, ненадолго останавливаясь на каждом. В его глазах мелькнула тревога, когда он понял, что того, кого он как раз ожидал увидеть, в их группе нет.
   Он достал из кармана фотокарточку мужчины, показав её всем лицевой стороной вблизи.
  — Где этот человек?
   Прищурившись, Света секунду изучала фото, после чего с удивлением сказала:
  — Это же Вячек!
  — Точно, Шумилов, он самый, — согласился Егор.
  — Так, где он? — повторил вопрос Макарченко, пристально глядя на Свету.
  — Зачем он тебе нужен?
  — Он — убийца.
   На некоторое время воцарилась напряжённая тишина. Молодые люди с удивлением переглядывались, не находя слов, чтобы выразить захлестывавшие их эмоции.
  — Вот тварь, — не сдержался сибиряк. — А меня-то чуть не шлёпнули из-за него!
  — Ну?! — Эдуард едва не закричал.
  — Он ушёл с Фридманом, — сказала Света.
  — Как давно?
  — Минут десять назад.
  — Далеко не уйдут. Мы нагоним их на снегоходе.
  — Ну, тогда погнали, — произнёс Егор, однако его тут же оттолкнула Чирковская, подхватив Макарченко под руку.
  — На снегоходе ведь только два места, верно? — сказала она, подмигнув лётчику и закидывая за плечо дробовик.
   Эдуард кивнул и посмотрел на остальных:
  — Быстро собирайтесь и идите к вертолёту, — сказал пилот, указав в том направлении, где, как ему казалось, он в последний раз оставил Ми-8. — Разбираться, что тут произошло, будем после.
   Неожиданно Шахицкий сделал несколько шагов назад, схватившись за голову, издал какой-то нечленораздельный вопль и бросился в противоположную сторону — в открытую заснеженную пустыню.
  — Что с ним? — спросил Эдуард.
   Егор лишь пожал плечами. Из толпы вырвался Дмитрий и со всех ног бросился за микробиологом, крикнув своим спутникам:
  — Я догоню его!
   Молодые люди в молчании проводили взглядом две быстро удаляющиеся на белом фоне фигуры.
   В этот момент солнце снова робко показалось на небосводе, позолотив безграничный снежный покров и выхватив из серого полотна тающих туч нежный лоскут ярко-голубого цвета.
   Дмитрий нагнал доктора лишь спустя пять минут. Они оба задыхались от бега и с минуту стояли друг напротив друга, откашливаясь и отхаркивая слюну. Шахицкий с засохшими потёками крови на лице выглядел немного пугающе и жалко. В его глазах застыл какой-то животный испуг и опустошённость.
  — Доктор, пойдёмте назад, — отдышавшись, сказал Дмитрий. — Помощь пришла. Мы вернёмся домой.
   Аркадий, поджав потрескавшиеся губы, покачал головой:
  — Нет. Мне нет возврата. На мне кровь… — он с безумной улыбкой провёл рукой по лицу. — Невинная кровь. Дело в том, юноша, что мы не имеем права возвращаться. Эксперимент вышел из-под контроля… Я чувствую жар. Это очищающий огонь! Мне уже не холодно, парень. Мне… не холодно.
   Он повернулся и сделал всего несколько шагов, обогнув возникший на пути высокий торос, как вдруг провалился в узкую расселину во льду, на которую Дмитрий вначале не обратил внимания. Раздался всплеск воды, короткий вскрик, и всё стихло.
   Молодой человек подбежал к краю льдины, осторожно заглянув вниз, где проглядывала полоса тёмной воды в метр шириной. С её поверхности уже сошла рябь, и от тела доктора не осталось и следа. Безмолвные воды Северного Ледовитого океана поглотили его навсегда.