Сестрички

Он был в брезентовой плащ-накидке военного образца. Я этого тогда ещё не знала, но образ его запомнила навсегда. 

Шел 1963 год. По лесам Волыни бродил самый разный послевоенный люд, не сумевший найти свое место в жизни. Хватало и беспризорников, сколотившихся в банды, хватало и взрослых банд из настоящих уголовников. Кем из них был тот человек, я не могла знать в свои четыре с половиной года...

Мы просто гуляли с сестренкой, как и все послевоенные дети, родители которых трудились с согбенной спиной на благо Родины. 

Жили мы в маленьком глинобитном домике на краю озера, в одной половине была наша "квартира", в другой медпункт. Папа там служил фельдшером, мама медсестрой и акушеркой. 

В тот день мама с папой уехали во Львов по своим медицинским делам, а нас оставили на попечение санитарки бабы Гали, которой до нас не было никакого дела. И мы гуляли по селу, как и все ребятишки того времени. 

В озеро впадала небольшая речушка, заросшая камышами. Очень маленькая и неглубокая по представлению взрослого человека. Для нас, малышей четырех с половиной и шести лет это была река. 

Мы любили это место. Маленький мосточек из пары досок в ширину, веревочные перила.. Вероятно мостик был подвесной, я отчетливо помню, что он сильно раскачивался. Это нас и забавляло. 

Моя сестренка стояла посреди моста и отчаянно раскачивала его, держась за перильца. Я, трусиха, никак не могла решиться пойти к ней, хотя она смеялась и звала к себе. Внезапно веревочные перила не выдержали, то ли порвались, то ли слишком ушли вниз, этого я, маленький ребенок, не могла понять, но сестра упала в воду. 

Снег только недавно растаял, и то не везде. Мы были одеты в плюшевые "капюшоны", так назывались пальтишки из плюша на ватной подкладке с капюшоном. 

Сестра начала тонуть, капюшон намок и стал тяжелым. Почему-то я это понимала. Она то появлялась на поверхности воды, то исчезала, но постепенно каким-то невероятным чудом приближалась к берегу. 

Я орала благим матом, как только может орать и реветь ребёнок моего тогдашнего возраста. Я звала на помощь. Моя единственная любимая сестренка тонула, и я понимала, что если ее не спасти, то ее больше не будет. В тот момент я осознала ужас смерти. 

Он шел с того берега. Здоровый сильный дядя, в блестящих сапогах и плаще с капюшоном зеленого цвета. Я кинулась к нему и повисла на ноге, я умоляла его спасти мою сестру. Он пнул меня, откинул как бездомного щенка и пошел дальше. Я никогда не забуду его лицо. Лицо убийцы. 

Взрослые потом говорили, что в лесах до сих пор шляются бандеровцы, что это "из ихних".. Я не знала кто такие бандеровцы, но почему-то думала, что тот дядька был просто бандит с большой дороги, о каких рассказывали в сказках. Честно говоря, я и сейчас не знаю, из каких лесных обитателей был этот человек. Но дело, собственно, не в нем. 

Просто не осталось надежды на помощь взрослых. И я пошла сквозь камыши к кромке воды. Спасать сестру. В четыре с половиной года. Шестилетнюю сестру. Я, наверное, не думала зачем, но я готова была на всё для ее спасения. 

А она была уже очень близко, совсем не кричала, просто иногда появлялась на поверхности воды всё ближе и ближе. Я не могла знать как это у неё получается, но это так и было. 

И вот она уже почти рядом с камышами, которые мне уже под горлышко, и она начала меня ругать и гнать. Уходи! Уходи! Быстро уходи! Я сама! Я не ушла, но остановилась и протягивала ей свою ручку, чтобы схватить и вытащить. 

Я помню как будто вижу эту картину сейчас, как она хватается за камыши, несколько раз, сначала срывается, а потом вылазит. И берет меня за руку, тащит на сушу.

Потом, спустя время, моя сестра мне расскажет, что уходя под воду, шла покорно на дно, для того, чтобы было от чего оттолкнуться. Так и допрыгала до берега. Только ради того, чтобы спасти меня... Чтобы я не утонула, спасая ее.