Подлецом никогда не был, 4 гл

4.
Мне быстро надоедала компания одних и тех же «шестёрок», поэтому, освоившись на одной улице, я перебирался на другую, чтобы начать сначала! Плохо мне приходилось, если шли драться улица на улицу. Подлецом никогда не был, но мирить и успокаивать приходилось втихаря не раз. Другой жизни я не знал, но жаждал перемен.
Вот тогда-то и втянулся я в «травку» по уши. Покуривали все, а сеять придумал я первый. Забота об урожае и вышеперечисленные занятия и не давали мне быть хорошим учеником. Чтоб мамку в школу не таскали, я, конечно, к старшим классам «научился учиться».
Например, овладел в совершенстве умением списывать, не глядя в свою тетрадь (жалко, что сын мой даже этого не умел). Когда моя голова повёрнута на сто восемьдесят градусов назад, в танькину тетрадь, рука даже с линеечки не собьётся! Куда на русском языке меня ни пересаживали, я всё равно умудрялся списать.
Лишь один раз в жизни, проснувшаяся совесть и самолюбие толкнули меня на необдуманный поступок. Решил я написать контрольный диктант самостоятельно: «Что я хуже других что ли? Вон Таньке три ставят, а мне четыре, когда я у неё аккуратненько всё перерисовываю. Так может, сам и на пять напишу?» На другой день сижу именинником, жду оценки. Назвали двоечников - поругали, назвали троечников – подбодрили, назвали хорошистов - сделали замечания (я сижу, сияю, локтем Мишку толкаю) назвали одну отличницу – похвалили.
- А Миляев…, - и тут, как из рога изобилия, столько «добрых» слов, и все - обо мне, -… сто четырнадцать ошибок на сто пятнадцать слов, «мама» написано через два «о»!..
Да, переоценил я себя. Больше с линеечки не сбивался. Привычка была так сильна, что даже почерка собственного я не выработал: у кого списываю, так и буквы выкраиваю.
Бывало, по математике Валентина Петровна каждый день спрашивает, ругается и в журнал – два, два, два! Конец четверти, смотрю, троечка захудалая откуда-то берётся. Я за это её любил и готов был каждый день, понурив голову, смиренно стоять у доски.
Английский для меня и сейчас – темный лес. Приходим мы как-то на урок, обкуренные, как обычно, без домашней работы. Учитель иностранного у нас был выдающийся: очень умный, терпеливый, весёлый. Он шутил, а сам даже не улыбался, ученики же покатывались со смеху. Не грех его добрым словом вспомнить, да в голову сейчас всё анекдоты какие-то лезут.
Как-то раз, задвинув очки на седой ёжик затылка, он пол-урока искал их, потом послал ученика за ними к себе домой (мы, добрые, молчим). Приходит ученик, говорит, что нет их дома, Мих Пих (так для краткости мы звали его между собой) со словами: «Вот тебе, пустая голова!» - хлопает себя по лбу, и очки падают ему на нос. Дальше была немая сцена и, слава Богу, звонок!
Однажды этот легендарный учитель, имевший авторитетный животик, по рассеянности пристегнул подтяжки к трусам, сколько радости было у школьников!
Летом он работал начальником в лагере труда и отдыха. Пацаны ж по ночам выносили его, очень крепко спящего, с кроватью к пруду, а потом сами выносили окна и двери в домиках у девчонок.
У Мих Пиха была двухметровая указка, как кий. Не поднимаясь со стула, учитель мог показать ученику на третьей парте, где ему читать, а мог легонько похлопать по плечу прячущегося за спинами одноклассников разгильдяя, одарив его новой, по его мнению, более звучной фамилией с обязательной присказкой «плиз»:
-Ляпидевский-плиз! (Это он - Липовому) Вы крепче держитесь за стол-плиз, упадёте во сне-плиз, и мы вас потеряем.
Как величественна была его манера общения с учениками! Этот уважаемый всеми педагог был одним из последних учителей, обращавшихся к каждой сопле зелёной не иначе, как на «вы», прибавляя, тогда непонятные нам, но очень красивые слова. В тот день это было примерно так: (мне, расхристанному двоечнику)
-Юноша бледный со взором горящим, ныне даю вам три важных совета… (дальше шли советы в прозе по поводу одежды, курения, учёбы). Потом он обратился к Мишке:
-Миша-плиз, вы с ним?! Пустое сердце бьётся ровно, в руке не дрогнул пистолет… О, дайте мне ржавый пистолет-плиз!
После пытки уважением Михаил Павлович оставил нас учить иностранные слова, замкнул в кабинете и ушёл. Жаба нас душит страшенная: все домой пошли, а мы тут как дураки! Жрать, пить охота и не только этого... Ну, куда? Окна замкнуты, Мих Пих придёт только через два часа. А в кабинете был аквариум с гуппиками… Какой крик стоял утром, когда рыбки все пузом кверху всплыли: «Что вы им подсыпали, ироды?!!» А мы и не подсыпали, мы подлили…
Хорошее было время! Но после восьмого класса выставили меня из школы за такое поведение и успеваемость и вежливо так попросили:
-Ты, Милок, забудь сюда дорогу.