Маленькая тайна Инквизитора

     Тихонько скрипнула дверь кельи и внутрь вошел монах в черной рясе, подпоясанный обрывком веревки, держа в руках несколько листов грубого пергамента, исписанного крупным почерком. Через готическое окошко храма Иисуса проникала узкая полоса света, слабо освещавшая грузную фигуру Инквизитора, сидевшую за вытесанным из сосновых досок письменным столом. Это был крупный мужчина лет сорока, широкий в плечах, со шрамом на лбу и сведенными к переносью лохматыми бровями. Серо-голубые глаза устало разглядывали свитки, кипой разбросанные по столешнице. Рядом на резном стуле лежал длинный обоюдоострый стальной меч с рукоятью из слоновой кости в виде ангела, распростертые крылья которого образовывали крестовину эфеса. Широкое лезвие испещрено руническими знаками. Тяжелые ножны инкрустированы серебром, из такого же металла была выкована цепь перевязи. Звенья переплетались причудливым узором, изображавшим полуобнаженных женщин-русалок. В навершие рукояти вделан крупный рубин, переливающийся кровавыми гранями. Инквизитор оторвал взгляд от документов и посмотрел на монаха.
     - Что там ещё?!
     - Наш епископ просит рассмотреть дело одной мерзкой ведьмы, - пролепетал вошедший, протягивая рукопись.
     - Я уверен, что ей не больше двадцати пяти лет, - недобро усмехнулся храмовник.
     - На днях исполнится двадцать, Ваше Святейшество.
     - Проклятая наверняка блондинка и хороша собой, - продолжал злорадствовать Инквизитор.
    - Я-я пллло-хо ррраз-гг-лядел, в пподдземелье слишшшком тттемно, - монах вдруг стал заикаться и потупил глаза, - а свечей не взззял.
    - И давно она в подвале? - поинтересовался следователь.
    - Да почитай неделю как епископ её обхаж... ой, пытается исповедовать.
     Инквизитор поднялся, потянулся так, что хрустнули позвонки и прихрамывая вышел из-за стола. Его левая нога была давно повреждена в битвах с неверными на далеком юге.
     - Ну что же, проводи меня к ведьме.
     Он улыбнулся в густые усы, поправил кинжал на поясе и взял зажженный десятисвечный канделябр с каминной полки. Они направились в коридор, где инок выдернул из подставки коптящий факел и освещая дорогу двинулся к центральной лестнице. Солнце клонилось к закату, вечерняя молитва и ужин уже закончились. Обитатели храма расползлись по своим каморам. Шаги гулко раздавались под сводчатыми потолками. Широкая каменная лестница вела вниз, вырезанные из цельного гранита перила поражали своим изяществом. Входные ворота, окантованные широкими железными лентами, заперты. Чернец с Инквизитором продвигались по боковому коридору пока не остановились у подвальной арки. Снизу потянуло сыростью и затхлостью. Храмовник поморщился, отер ладонью проплешину и стараясь не  касаться осклизлых стен, уверенно шагнул в темноту. Монах, вытянув руку с факелом, обогнал рыцаря и полусогнувшись засеменил впереди. Через несколько пролетов они спустились в подземелье, под ногами шныряли серые крысы, почти не боявшиеся присутствия людей. Их путь закончился у закрытой на массивный засов дощатой дверцы с зарешеченным окошечком. Из камеры слышалось тихое мурлыканье. Инквизитор, громыхнув запором, вошел в подземную комнатку. В углу стояло низкое ложе, застеленное грубой холстиной, на деревянном табурете сидела девушка и расчесывала длинные светлые волосы частым гребнем. Вместо стола перед ней стоял бочонок, на котором горела короткая толстая сальная свеча. От канделябра каморка осветилась как в белый день, девица вскрикнула, вскочила, пытаясь заслонится руками от яркого света. Инок шумно сопел сзади, с любопытством выглядывая из-за плеча следователя.
     - Свободен, оставь нас! - холодно приказал Инквизитор и монах юркнул наружу, притворяя за собой двери.
     Храмовник, не отрывая взгляда от колдуньи задал вопрос.
     - Как твое имя?
     Он погасил свечку и поставил на крышку бочонка громоздкий канделябр. Затем бесцеремонно шагнул к табурету, пододвинул его ногой и уселся, окинув оценивающим взором новоявленную ведьму. Увиденное впечатлило. Среднего роста, с хорошо развитой грудью, узкой талией и стройными бедрами девушка, даже в своем, запачканном грязью подземелья, льняном платьице выглядела вызывающе привлекательно.
     - Как тебя зовут? - повторил Инквизитор, глядя прямо в серо-зеленые глаза.
     Она откинула вьющиеся белокурые волосы назад и с гордостью ответила:
     - Виринея.
     - Рассказывай, Виринея, - с оттенком угрозы заговорил следователь.
     - О чем? - невозмутимо ответила вопросом наглая «колдунья».
     - Как ты докатилась до такой жизни?
     - А вот катилась себе потихоньку, пока не попала на исповедь к епископу, - девушка вздохнула и с горечью продолжила. - И надо было мне дуре честно рассказать о своем сне, предупреждала же Марта, чтобы болтала лишнего.   
     - О чем? - изумился Инквизитор и прислонившись спиной к стене стал бесстыдно разглядывать полуодетую пленницу.
     Она покраснела, поймав красноречивый взгляд, закрыла ладонью слишком глубокий вырез нижней рубашки.
     - Я поведала, что мне снится, будто бы я стою в серой людской толпе, меня давят и трудно дышать, но вдруг на вороном коне появляется благородный рыцарь, пробирается ко мне через море людей, как корабль, подхватывает в седло, прижимает к латам и я дарю ему благодарный поцелуй.
     - И что епископ? - плохо скрывая усмешку, проговорил храмовник.
     - Он призвал меня к себе на уединенную вечернюю исповедь, но я не пошла, - хихикнула Виринея. - Соседка Марта сказала, что на таких откровениях наш епископ соблазняет непорочных девушек и развратничает с ними.
     - Интеррресно, а что сказали твои родители? - поинтересовался Инквизитор.
     - Я их плохо помню, отец погиб в крестовом походе, мать умерла от простудной болезни, сначала за мной смотрела тетка Марта, а в десять лет отдали в монастырь, но я постриг не приняла и сестры отправили меня обратно в город.
     - Что же было потом?
     - Через неделю у соседки сдохла курица, за мной прислали храмовую стражу и привели к епископу. Он запер меня в подземелье, сказал что по моей ведьмовской вине гибнут живые души,  - простодушно рассказывала Виринея.
     - Вот так сразу и обвинил, - изумился следователь.
     - Нет, сначала полез целоваться. Я раскорябала его противную рожу, он вопил, что я посягнула на святую церковь, посадил  на чечевичную похлебку, кормит раз в сутки, обещал приковать к стене. Каждый день приходит и велит покаяться, а я решила лучше в могилу, чем отдать невинность этому упырю.
     Инквизитор неожиданно встал с табурета, подошел вплотную к девушке и подняв пальцем подбородок, заставил глядеть прямо в глаза. Она смотрела, смущенно улыбаясь, но взгляда не отводила.
     - Всё было именно так?! Только не лги своему ангелу-хрранителю.
     - Я не вру, - пролепетала юная «колдунья».
     - А если я тебя сейчас поцелую, - храмовник положил тяжелые ладони на её хрупкие плечи и притянул к себе.
     Его лицо было очень близко, он наклонился и губы оказались напротив её рта. Виринея затрепетала словно пташка, пойманная в силки. Она даже не пыталась сопротивляться, а просто пристально смотрела в черные зрачки следователя. Он не моргал, её ресницы слегка увлажнились, рот приоткрылся и она облизнула обветренные губы языком.
     - Я жду, - пророкотал картавый голос.
     Пленница зажмурила глаза и впилась со всей силой в жаркие губы Инквизитора. После долгого поцелуя он нежно отстранил девушку, резко повернулся и крикнул:
    - Эй, монах!
     Двери тотчас же раскрылись и на пороге появился дежуривший снаружи инок.
     - Разбуди моего пажа, скажи пусть захватит саквояж с дамским пыточным набором. Себе возьми пару помощников и пррикатите сюда дубовую бочку, я видел около трапезной, - следователь бросал приказы как камни. - Нагреть кипятка и принести несколько ведер колодезной воды.
     - Слушаюсь, Ваше Святейшество, - монах смотрел недоумевая.
     - Я не хочу терять время и сегодня же начну обряд очищения водой, выполняй.
     Чернец испарился.
     - Что ты задумал? - воскликнула Виринея.
     - Ты слышала, пытка водой, так что тебе придется постараться, - Инквизитор хитро улыбнулся. - И не подвести меня.
     - Ты будешь пытать меня как ведьму? - изумилась пленница.
     - Я надеюсь тебе понравится.
     Через полчаса в камере уже стояла дубовая бочка, наполовину наполненная кипятком, поодаль виднелись ведра ледяной воды. Заспанный паж сооружал хлипкую ширму из холщовой простыни. Мучитель стащил с себя камзол, оставаясь в одной батистовой рубашке и кожаных штанах, на бочонке-столике чернел зловещий саквояж. Виринея с широко раскрытыми глазами застыла от ужаса, через полуоткрытую дверь за сеансом экзорцизма наблюдали послушники. Инквизитор решительно поднял «колдунью» за талию и опустил в бочку окутанную паром. Она взвизгнула и вдруг замолчала.
     - Ориии... - зашипел на ухо палач.
     - Аййй, яяяййй! - завопила изумленная девица, вода в купальне была горячей, но не настолько.
     Она обнаружила, что вода из ведер исчезла, а бочка оказалась наполненной до краев.
     - Ори громче... - Инквизитор снял с неё незатейливое одеяние, груди с большими розовыми сосками выпрыгнули ему прямо в ладони.
     Невозмутимый паж, молодой человек лет семнадцати, хорошо сложенный, видимо осведомленный об особенностях характера своего хозяина, подал свертки из саквояжа. Розовое душистое мыло. Инквизитор стал намыливать волосы, плечи, грудь, спинку подследственной и вдруг завопил:
     - Изыйди сатана!
     Хорошо что Виринея успела набрать воздуха, как он окунул её с головой. Монахи в страхе попятились вглубь коридора. Семь секунд под водой показались вечностью и она закашлялась.
     - Изыйди, нечистый дух.
     Она плавала в бочке, нежась в теплой водичке, как ощутила, что шаловливые пальцы храмовника пробираются к запретным местам. Девушка напряглась и поняла, что сейчас начинается настоящее испытание. Его средний палец начал ласкать нижнюю часть тела, медленно подбираясь к заветной пещерке. Виринея непроизвольно развела ноги, вцепилась в широкие плечи Инквизитора и стала выгибаться дугой. Пальцы палача ритмично двигались, возбуждая напряженную плоть, скользили по эрогенным зонам. Девушка задрожала, чувствуя приближение оргазма, мучитель прижался к ней щекой и задышал в ухо.
     - Красотуличка моя... ахааххх...
     «Колдунья» забилась в судорогах, из груди вырвался протяжный стон. Паж отвернулся, иноки за дверью тряслись осиновыми листками.
     - Я пррризываю тебяяя, дух злааа... покажииисссь!
     Виринея обмякла, Инквизитор бережно вынул её из бочки, обмотал вязаным полотенцем и уложил на ложе. Он надел камзол и вышел наружу.
     - Принести хорошей еды и вина, когда проснется пусть поест и готовится к следующему испытанию - болью. У двери поставить стражу и не впускать ни одного человека. Не дай бог демон переселится, а я на двери поставлю руну ангельского замка.
     С этими словами он вытащил из кармана кусочек угля и нарисовал замысловатую фигуру, от одного вида которой уже кидало в дрожь.
  ***
     На другой вечер «колдунья» играла свою роль безукоризненно. Она орала так, что стражники приседали от ужаса. Инквизитор с трудом сдерживал смех, массируя её бархатистую кожу легкими прикосновениями рыцарских ладоней, накладывал на пальчики маникюрные щипчики, срезая заусенцы и подстригая ногти. Виринея лежала у него на коленях, продолжая взвывать, неожиданно опустила маленькие ручки к бедрам храмовника и ловко орудуя пальчиками развязала шнуровку на штанах. Она извлекла наружу торчащий инструмент палача и стала его жадно нализывать, возбуждаясь от запаха и вида мужского достоинства. Перебирала яички, засовывала головку в глубину глотки, давилась и сплевывала на крайнюю плоть. Девица сосала до тех пор, пока горячая тягучая жидкость мощной струей не хлынула в рот.
     - Агаа, попалась... демонячья тварь, - вскрикнул палач.
     В руках Инквизитора оказался меч, он с силой рубанул по бочонку на котором стояла бутылка с красным вином. Звон стекла, вино как кровь залила пол. Выходя их каморки, истязатель, показав страже на лужу, строго сказал:
     - Кровь Демона! Завтра я переломаю ему руки и ноги, не входите, чтобы не запачкать сапоги.
***
     После утренней трапезы, на которой храмовник пожелал отведать жареных цыплят, в келью пришел епископ.
     - Что вы решили с ведьмой, Ваше Святейшество? - поинтересовался он.
     Следователь, нахмурившись, достал листы пергамента и настоятель узнал свой почерк.
     - Последнее испытание «испанским сапожком» и аутодафе! - сделав ударение на последнем слове, следователь обмакнул перо в чернильницу, вывел в  верхнем углу свитка - 31 июля 1256 года от рождества Христова и поставил свою подпись ZS!
     - Я могу присутствовать при изгнании духа? - заискивающе заглядывая в глаза, попросил епископ.
     - Должен, - коротко ответил следователь.
***
     Это было безумное сплетение тел и душ! Инквизитор и «колдунья» в любовном экстазе забыли обо всем. Камера превратилась в райский шалаш. Наслаждение от обладания мужчиной охватило Виринею и она отдавалась чувствам со всей трепетностью своей юности. Сверху, снизу, боком, на коленках, казалось, они испробовали всё, но храмовник находил и укладывал в такие невероятные позиции, от которых оргазм становился ещё ярче и острее. Наконец они насладились до изнеможения. Инквизитор гладил её белокурые волосы.
     - Ты любишь меня? -  он задал откровенный вопрос.
     - Очень,  - ответила Виринея.
     - Насколько очень?!
     - Больше всего на свете, больше жизни.
     - Ты веришь мне? - поинтересовался храмовник.
     - Конечно.
     - Сегодня я сожгу тебя на костре.
     - Жги, если так нужно, я готова сгореть.
     - Ты не боишься?
     - Я с тобой ничего не боюсь, - Виринея погладила палача по шраму на лбу.
     - Красота ты Моя, неописанная, - взволнованно сказал Инквизитор.
     - Я твоя, я всегда была и буду только твоей.
     - Я люблю тебя! Помни об этом сегодня вечером.
     - Хорошо.
     - Я всегда рядом.
***
     В подземелье притащили причудливый стол с прикрепленными в изголовье брусьями в виде буквы «Х», в ногах сделаны колодки. Паж в мешковатом жилете, карманы которого были набиты цыплячьими косточками, внес кожаный мешок с  позвякивающей металлической конструкцией - «испанский сапожок». Виринея с любопытством взирала на приготовления со своего ложа в углу. Вдоль стены в праздничных рясах выстроились епископ с помощниками, в дверях застыли стражники. Инквизитор указал девушке на стол и та послушно взобралась. Палач схватил её за руки и волосяными веревками умело привязал каждую к колышкам в брусьях крестовины, затем грубо раздвинул ноги так, что платье натянулось обнажая круглые коленки. Епископ с монахами стали истово креститься и шептать молитвы, перебирая янтарные четки.
     - Обуй сапог!
     Паж стал примерять необычную «обувь», состоящую из железных, кожаных и деревянных пластин, скрепленных между собой длинными болтами и винтами. Инквизитор достал флакон с багрово-красной жидкостью.
     - Кровь жертвенного агнца, - пояснил он наблюдавшим.
     Виринея морщилась и вскрикивала, точно следуя наставлениям Инквизитора, полученным накануне. Наконец «сапожок» был надет. Палач взял в руки плеть-семихвостку и легонько хлестнул по бедрам.
     - Признаешь ли ты свою вину, дерзкая.
     - Я ни в чем не виновата, - закричала девушка.
     Инквизитор стал небрежно с оттягом хлестать по ногам, плеть со свистом рассекала воздух.
     - Признавайся.
     - Не виновааатаа!!!
     Палач выплеснул содержимое флакона на ноги «ведьмы». Колени, стопы и стол обагрились.
     - Замри, нечистый дух!
     Виринея взвыла, Инквизитор стал закручивать винты «испанского сапожка», куриные кости, умело засунутые между пластин захрустели.
     - Аййй!! Аааа! За чтоооо!!??
     Епископ с помощниками содрогнулись от увиденного, из под болтов текла кровь, хруст костей и зверская гримаса палача перепугали бы даже смелого. Храмовник схватил плеть и стал в неистовстве хлестать в основном по «сапожку» и залитой кровью ягненка столешнице.
     - Пррризнавайсяя!
     Брызги крови веером летели на праздничные одеяния святош. Они теснились к выходу.
     - Пррризнайсяяя ведьмааа! - пронзительно возопил Инквизитор.
     - Дааа... ааа!!! - завыла «колдунья».
     Палач устало отер пот с лица и кивнул пажу.
     - Отстегивай.
     Епископ с монахами опрометью выскочили из каморки и поспешили наверх.
***
     Толпы народа до отказа забили площадь. Любопытные и жадные до зрелищ горожане облепили даже заборы. В задних рядах, вытирая передником слёзы, тихонько плакала соседка Марта. Инквизитор привязал ведьму к столбу, взял горящий факел и зажег хворост. Виринея не отрывала восхищенного взгляда от своего возлюбленного.  Пламя костра взметнулось к небесам. Над шпилем храма с громким карканьем взлетела стая ворон.
     - Гори, гори в бездне вечного ада! - загремел голос Инквизитора. - Алилуйя! Преклоните колени.
      Он вздернул руки вверх, в одной держал за лезвие меч, перекрещивая толпу эфесом словно распятием, а в другой сжимал заморский фейерверк с зажженным фитилем. Такие игрушки ему тайно доставляли из далекой Поднебесной империи. Петарда звучно грохнула, народ пал ниц. Над головами раскрылся огненный цветок. Никто не заметил, что в этот миг ведьма исчезла, а вместо неё в огне задергалась искусно сделанная тряпичная кукла. В помосте открылся люк и Виринея соскользнула под пол. Внизу её подхватил паж храмовника и приложив к губам указательный палец велел молчать. Он закутал беглянку в черный плащ и они, пригнувшись, проследовали к тяжелой карете, стоящей возле эшафота.
     - Гори ведьма! - вещал властный голос от которого по коже бежали мурашки.
     Епископ истово крестился и шептал:
     - Чур меня, чур.
***
     На следующий день ранним утром карета Инквизитора миновала храмовые ворота. Епископ с местной братией торжественно провожали представителя Высшего правосудия. Присутствующие не обратили внимания, что прежний паж стал немного стройнее, а ряса в области груди топорщилась. В это самое время с противоположной стороны, позвякивая золотыми монетами в кошельке и ощупывая зашитую в пояс грамоту свободного гражданина, городскую черту пересекал молодой человек. Он уносил   навсегда и маленькую тайну Инквизитора.   

ZS. 1256 год от рождества Христова /год Огненного дракона/

* картинка из интернета