Повесть о приходском священнике Продолжение 89

Левитация с привязанными к полу ногами...
Для Бируте

  Вообще-то, на освящение домов ездил я всегда один, справлялся как-то. А здесь, не зная устоявшихся традиций прихода, решил Федьку взять с собой. Ему интересно, да и мне веселей.
  Первый дом святили у пары немолодых, довольно угрюмых людей. Дом большой, двухэтажный. На каждом этаже крохотных комнатушек штук по десять. Первый раз видел такую чудную планировку. Хозяева всё время молчали, изредка отвечая на вопросы Федьки, который принялся хлопотать о приготовлении необходимых для освящения предметов. Когда началась молитва, ни мужчина, ни женщина ни разу не перекрестились. Они стояли у стенки, заметно скучая. Мужчина слегка покачивался, переминаясь с ноги на ногу, женщина же спёрлась спиной на стенку, опустив куда-то в пол окаменелый взгляд. Проговорив короткую проповедь, я попытался обратить внимание хозяев на то, зачем мы сейчас здесь собрались, почему люди освящают жилище, но они вежливо поблагодарили, сунули нам с Федькой крупные банкноты и проводили к выходу.
  Второй дом, который требовалось освятить, располагался совсем рядом. По сравнению с предыдущим он казался сравнительно небольшим. Зато в нём неистово бурлила жизнь. Дяди, тёти, дедушки, бабушки, целая орава детей, всевозможных домашних животных и птиц, — всё это напоминало огромный клокочущий табор кочующих цыган. Удивило то, что не успел я дать возглас, как многочисленные обитатели мигом утихомирились, застыли в благоговейной позе, слушая слова молитвы.
  В конце ко мне подошла пожилая женщина с высокой, статной молодухой, одетой в красивое расписное платье.
 — Отче, хотим у вас совета спросить, — заговорила женщина. — У нас проблема в семье образовалась.
 — Какая? — участливо спросил я, раскручивая с руки верёвку поручи.
 — Дочка моя, — слегка подтолкнув в спину молодуху, продолжала хозяйка. — Раисой зовут. Вроде и не глупая, и по хозяйству скорая, и красавица…
  Я искоса глянул на раскрасневшееся от похвал лицо молодухи и произнес:
 — Ну, и?..
 — Порчу на неё наложили, — сокрушённо сказала хозяйка.
 — Какую?
 — Ну, что ты молчишь, как воды в рот набрала! — прикрикнула та на молодуху. — Расскажи батюшке, как ты у Юрки немого была.
 — Мама… — промычала молодуха, насупив брови.
 — Ой, — махнула хозяйка на раскрасневшуюся дочь рукой, — понимаете, отче, девка уже третий десяток разменяла, а счастья всё нет. Уже четыре раза замужем побывала, только попадаются всё какие-то непутёвые. То лодыри, то пьяницы беспросветные, а то и вовсе аферисты. Уж не знаем, почто Бог долей Райку, обделил. А давеча к Юрке немому пошли. Вот он ей всю изнанку обнаружил, всё нарисовал как есть. И про соседку нашу завистницу, и про Гриньку-афериста, мужа бывшего, и про порчу, что носить ей до самой смерти. Пропадёт девка, сопьётся, или в блуд пойдёт!
 — Ма-а-ма... — снова промычала Райка.
 — Что-то я ничего не понял, — как я ни пытался вникнуть в рассказ женщины, мало чего удалось разобрать.
 — Тьфу, ты, леший! — всплеснула себя по бокам хозяйка. — Я же говорю, Юрка немой…
 — Кто этот Юрка?
 — Ну, Юрка. На выгоне живёт, с собакой своей.
  Я понял, что сейчас у меня закипит голова. Посему как мог подбодрил хозяйку и её дочь. Затем попросил, чтобы Раиса пришла в воскресенье в храм, побыла на службе, а после мы в спокойной обстановке ещё раз попробуем побеседовать. Им такое дело понравилось, и Раиса обещала обязательно прийти к литургии.
 — Господи, помилуй! Каких только чудных людей на свете не бывает, — обратился я к Федьке, когда мы возвращались домой. — Так до конца и не понял, чего эти мать и дочка от меня хотели. Неужели помочь Раисе в пятый раз замуж выйти?
 — Да тут полсела таких, — рассмеялся Федька. — Они сериалов насмотрятся, как из грязи можно красиво в жизни устроиться, главное подходящего мужика найти. Потом маются как неприкаянные, всё им не так, всё не то.
 — А кто такой Юрка немой, который живёт на выгоне с собакой?
 — О, ещё тот фрукт, прости Господи!
 — Вот как...
 — Я всего не знаю, больше из рассказов людей. Был этот Юрка когда-то вполне нормальный. Единственный сын родителей, которые в нём души не чаяли. Подростком полюбил вольную жизнь, — пьянство, наркотики. Родителям такой образ жизни сына не нравился. Стали ругать его, пытались уму-разуму учить. Да всё бестолку. Он их словно не слышал, а немного спустя вообще к бабке ушёл жить. Бабка Авдотья на выгоне живет. Дом её селяне стороной обходят. Склочная старуха, выпить любит, скандалы с людьми устраивает, в общем, одно искушение. А Юрке такой расклад как раз впору, лишь бы жить не мешало. И вот однажды, сказывают, шёл он по полю.
  Вдруг тучи набежали среди ясного неба, дождь пустился непроглядный, прямо ливень. Гроза разразилась, буря забушевала. И вроде бы как Юрку в тот самый момент молнией шандарахнуло. Что там и как, понятия не имею, ибо рядом не стоял, только после этого Юрка разговаривать перестал, а ещё будто разума лишился. Мало того, стали с ним всякие странности происходить. Уж не ведаю, по какой причине, но люди вдруг к нему паломничества начали устраивать. Он говорит очень плохо, в основном отрывисто, короткими фразами, словно мычит. Посему берёт листы бумаги и чего-то на них мазюкает фломастерами, рисует, значит. А потом каракулями напишет, да всё одно и то же, — порча, болезнь, ведьмы, злые люди. А нашему народу только того и нужно. Уже, почитай, всё село из-за этого Юрки перессорилось. Казалось бы, одуматься стоило бы, так нет же. Из соседних сёл повадились, а там и из других районов даже. Мол, ясновидящий, блаженный, точняк божий человек. Уж сколько батюшка наш на проповедях говорил, упрашивал, остерегал от Юрки... Нет, народу приятней в порчу да колдунов верить, непробиваемые. Юрка же стал к нам в храм заходить. Отец Александр хотел было прогнать его, так тот такую истерику закатил! На пол упал, качается, к иконам руки тянет, стонет, крестится наспех. Люди вступились, мол, почто блаженного обижаете. Он ведь зла никакого не творит. Что поделать, оставили его в покое. Стоит на службе Юрка исправно, с места не шелохнется. Только юродствует часто. То улыбается, как полудурок, то пальцами в иконы тычет, глаза закрывает и медленно вдыхает воздух, прочие чудачества изображает. После этого к нему люди ещё больше пошли. Мол, Божий человек, и всё тут!
  Недавно собаку завёл, шавку какую-то безродную. Ох и злющая та собачонка! Бывает, без причины на человека набросится. Юрка это своих целях использует. Люди сказывают, на кого собака эта залает из приезжих, того он не принимает, якобы животина злую силу в человеке чувствует. Теперь Юрка вроде местного святого. Ходит в ветхой одежде, в разных башмаках, обязательно разорванных, крест на нём громадный на шее, собачей цепью завязан, на перекрёстках стоит и молится в любую погоду. А я ему не верю. Мошенник он и прохиндей, только людей баламутит.
 — Да-а. Нескучно здесь у вас.
 — О-о... Ещё не то увидите!

Дальше будет....