Школьникам - Последние каникулы Ч. 16

После ужина

      За ужином Олег, равнодушно глядя в тарелку, сказал Сашке:
      - Майка просила подождать её после ужина, не сматываться.
      Сашка приходил на ужин последним, а уходил первым, поэтому сам факт передачи такой просьбы удивления не вызывал, но вид у Олега был такой, что было ясно, что он ещё что-то знает, но нарочно не говорит. После ужина Сашка уселся в вестибюле на низенький подоконник и привалился спиной к толстому стеклу. Все поужинавшие проходили из столовой мимо него. И по тому, что почти каждый второй, таращился на Сашку как на инопланетянина, и сразу отводил глаза, как только натыкался на ответный Сашкин взгляд, Сашке стало казаться, что все они знают, кого он тут ждёт, и что им это очень интересно. Майка подошла к Сашке с двумя своими соседками по столу. Сашка не вставал до тех пор, пока эти соседки, наконец не поняли, что им тут делать нечего, и, оглядываясь, скрылись в коридоре. Сашка знал, что сейчас Майка не подсядет к нему на подоконник, как уже было однажды после отбоя. Он медленно встал, сунул руки в карманы, и, не спеша, направился к выходу из школы, давая Майке понять, чтобы она шла за
ним. Когда они оказались на достаточном расстоянии от всех, кто мог бы их услышать, Сашка сказал:
      - Итак?
      - Дело вот в чём, - Майкина скованность видимо была сюрпризом и для самой Майки, она с трудом выговаривала слова, - завтра будет экскурсия… на катере с подводными крыльями… на остров, и ты тоже едешь.
      - Вот как.
      - Ты знаешь Алика, он к Олегу иногда заходит?
      - Вождь местных краснокожих в шейном платке?
      - Он не вождь, он наш ровесник. А у него есть старший брат, а у брата есть катер небольшой, прогулочный, «Нева». Вот он нас завтра повезёт к острову, на полдня. Поедут наш Виктор, Олег с Андреем, ещё две наши девочки, двое друзей Алика и мы с тобой.
      - Понятно.
      - Утром никуда не исчезай.
      - Не получится.
      - Почему?
      - Меня на этих катерках мутить сразу от качки начинает, потом рвать, ну и так далее, вплоть до летального исхода.
      - Что за глупости, ты же на катере на пляж плаваешь.
      - Ну да, на большом до пляжа ещё доплываю кое-как.
      - Правда?
      - Мне очень жаль, надеюсь, когда вернёшься, расскажешь про самое интересное. Я пойду, не люблю, когда таращатся. Пока.
      Сашка повернулся, и, увидев подходящего Олега, пошёл вместе с ним в школьный сад.
      - Отказался... Ну и дурак, - констатировал тот.
      Весь следующий день Сашка, как обычно, пробыл на пляже, плавал, загорал, играл в волейбол, а о том, что было вчера, вспоминал так, как будто это было не с ним, а с другим человеком. И ему перестало казаться, что он является объектом повышенного общественного интереса.
      Вечером же, в лагере, Сашку ждал сюрприз. Ещё в столовой он заметил, что Майка вертится на стуле как на иголках, и работает вилкой гораздо быстрее, чем обычно. После ужина Сашка вышел из школы и через стеклянную стену видел, как она выскочила в вестибюль из столовой, покрутилась там направо и налево, озираясь по сторонам, увидела его через стекло, сидящего на ограждении возле кустов, и стремительно двинулась к нему, чуть не опрокинув в дверях кого-то из застрявшей там малышни.
      - Ты зачем мне наврал? - начала она, зловеще улыбаясь, ещё не дойдя до Сашки нескольких шагов, не то, чтобы во весь голос, но всё же так, что услышал не только Сашка.
      - Говори, гад, зачем?
      - Ты это о чём, лапочка, - Сашка ничуть не смутился, он умел собраться, когда было нужно, - у меня болезнь Меньера, справка есть. Знаешь, как её лечат, за ухом в черепе дырку сверлят и потом через эту дырку нерв прижигают, а до этого голова кружится как юла, мне операцию осенью будут делать, вероятность летального исхода, между прочим, пятьдесят процентов.
      - Опять всё врёшь, гад, думаешь, дуру нашёл. – Майка не смогла не рассмеяться. - А кто Олега в Гурзуф на катере плыть приглашал, туда пять часов «пилить». А ну признавайся, гад, что всё врёшь.
      Майка обеими руками вцепилась Сашке в горло. Публика вокруг уже, как говориться, неистовствовала.
      - Сдаюсь, - прохрипел Сашка. Майка сразу отпустила.
      - Ну, подумаешь, наврал. Ты, что ли никогда не врёшь.
      Майка сдёрнула Сашку за руку с ограждения и потащила по аллейке прочь из кружка уже начавших собираться зрителей из малышни. Там их догнал Олег:
      - Что, уже семейные будни пошли? - поинтересовался он у Сашки.
      - За стукачество, знаешь, что полагается? - ответил Сашка.
      - Он тут не при чём, - вступилась за Олега Майка, - я ещё вечером догадалась, и если бы ты утром не удрал, поехал бы у меня как миленький. Олег, скажи ему, как классно там было, на скалах, вода какая там чистая, меня там с маской нырять научили. Ты же любишь под водой плавать, - Майка по-прежнему крепко держала Сашу за руку, кажется, не замечая этого. - Мы на высоченную скалу забирались, там такая красотища, Алик с братом и ребятами устриц крупных целый мешок набрали, мы их на костре пекли, знаешь, какие вкусные, и рыбу. Брат Алика кефаль подстрелил из подводного ружья. И бычков ловили на удочку. Не понимаю, чего ты упёрся.
      Сашка осторожненько отцепил Майкину руку и потёр то место на своей руке, за которое она его держала.
      Олег посмотрел в небо и сказал Сашке:
      - Я, пожалуй, пойду, ты потом приходи, куда обычно… а если что, - он перевёл взгляд на Майку, - кричи «Насилуют!», будем спасать, - после чего с трудом увернулся от Майкиного пинка, и вприпрыжку скрылся за кустами.
      - Завтра мы ещё раз едем, уже на другой остров... тебе, я надеюсь, всё понятно. И не вздумай мне опять чего-нибудь «лепить», - Майка обеими руками взяла Сашку за плечи и поставила перед собой.
      - Слушаюсь, мой адмирал.
      - То-то. Смотри у меня. Алик, между прочим, моряк, он в Ленинграде в мореходке учится, на второй курс перешёл, сюда только на каникулы приехал. А его брат старпомом уже весь мир объездил, он в Клайпеде живёт, а здесь в отпуске у родителей. Алик в следующем году на Кубу пойдёт на «Крузенштерне», знаешь такой парусник?
      - Кто ж его не знает, самый-самый на нашем флоте.
      - Они в разных портах останавливаться будут, Алик мне фирменные джинсы обещал купить и прислать потом, размер спрашивал...
      - Ну да.
      - Что опять за «ну да»?
      И тут Сашке показалось, что после этих слов в глубине Майкиных глаз на долю секунды мелькнул издевательский смешок, а губы иронически поджались. И он подумал, что, может быть, этот Майкин экспромт вовсе и не экспромт, и она прекрасно понимает, почему он не захотел поехать, и что ей нужно, что бы он поехал совсем не потому, что ей хочется побыть вместе с ним, а потому, что ситуация, которая должна сложиться в случае его участия в этой поездке, будет для неё просто гораздо более занимательней.
      - «Ну да» это четыре буквы и в конце точка, - ответил Сашка.
      - В общем так, если завтра опять удерёшь - обижусь навсегда. Понял?
      - Ну да, - ответил Сашка и подумал, что, если он неправ, то нужно уточнить у Олега, сколько это «навсегда» у Майки, один день или два.
      - Всё. До завтра, - Майка развернулась и решительно зашагала к школе.
      Сашка проводил её взглядом и стал думать, что может всё-таки взять и поехать, прекрасное получится упражнение по самоконтролю. Но самые первоначальные прикидки, сделанные тут же, сразу же убедили его в том, что при любом раскладе он окажется в дураках, и Сашка выбросил эту затею из головы. Нет уж, пусть лучше в памяти останется только один день, когда никто не мешал, когда они шли вдоль обрыва, и Майка улыбалась и держала его за руку потому, что ей просто было хорошо быть рядом. И потом, когда они лежали и болтали, и он был самим собой, и не пытался себя приукрасить, и ей было интересно с ним с таким, каков он есть, и она была тогда тоже просто собой. И эти воспоминания, если они такими и останутся, не испорченными после, они останутся надолго, и это единственное стоящее, что можно привезти из этого спортлагеря. Это открытие Сашка сделал пару лет назад, и уже не раз убеждался в том, что именно так оно и есть, что всё остальное, что обычно нагромождается вокруг таких историй, для него просто ничто.
      Сашка разыскал Олега на пустыре, и они успели до отбоя прогуляться по краю холма.
      - Яйца ещё целы, - вежливо поинтересовался Олег.
      - В смысле? - не понял Сашка.
      - У неё есть милая привычка, чуть что, сразу в углу где-нибудь зажимать и коленкой, коленкой по яйцам.
      - Что ж ты сразу не предупредил?
      - Так ведь и сейчас ещё не поздно.
      - Значит, проходили.
      - Ага.
      - Ладно, тогда не буду просить.
      - Что просить?
      - Да так, проехали.
      На следующее утро Сашка, вернувшись в палату после зарядки и пробежки, потихоньку собрал в свою брезентовую сумку пляжные принадлежности, которые иногда брал с собой, и собрался уже выскользнуть за дверь, когда увидел, что Олег проснулся и смотрит на него, опираясь локтем в подушку. Сашка подошёл к его раскладушке и тихонько сказал:
      - Скажешь, что я ночью умер, и что меня увезли на труповозке.
      - Вечером тебя, на самом деле, увезут на труповозке.
      - Да… значит, сегодня придётся ночевать на пляже.
      Вечером Сашка вернулся с пляжа как обычно, перед ужином, а после ужина, выдержав паузу, спросил у Олега на пустыре:
      - Ну что, передал?
      - Передал. Ей уже «по барабану». Сказала, что пусть, что тебе же хуже.
      - Значит, обиделась. Как и обещала.
      - Да, завтра у всех экскурсия на «Панораму». Увидитесь, голубки.
      - Ну, уж нет. Последний день на море на «Панораму» ухлопывать не собираюсь, я был там, в позапрошлом году. Опять с утра пораньше на пляж смоюсь, а ты меня прикроешь. А, может, со мной рванёшь, нафига тебе эта «Панорама», выгнать, если что не успеют, послезавтра уже уезжаем.
      - Нет, спасибо, сегодня волны вон какие, мы с острова мокрые все вернулись, а на завтра, вообще, штормовое предупреждение.
      - Ну и классно, «эт-то» мы и любим.
      - А мы нет, я с тобой уже один раз поплавал, больше что-то не тянет.
      - Что, правда нахлебался тогда?
      - А ты, можно подумать, нет… ветер всё время в лицо бил, когда к берегу плыл, дыхание от этого сбивалось, час, наверное, обратно плюхал.
      - Да, час - это, конечно, многовато, но, могу тебя утешить, я на следующий день после обеда, вообще, по полной влетел, часов семь выгребал, и ничего, как видишь.
      - Ага, вижу, и не только я, жаль, что с самого начала не разглядел.
      - Ну, понятно… тогда будь добр, скажи с утречка Игорьку, чтобы он не дёргался, что, мол, к ужину, как обычно, как штык.