Отпрыск

На проспекте, который фактически делит город на две равные части, перед парадным входом огромного правительственного здания остановился человек. Серый пиджачок в черную крапинку и штиблеты светло-коричневого цвета хорошо гармонировали с кепкой, которая, как две капли воды походила на знаменитый головной убор Шерлок Холмса. Топорчащие в разные стороны черные усики молодого мужчины, дополняли неординарный портрет этого гражданина. Звали его - Ибрагимов Остап. Поднявшись по ступенькам, он открыл огромную деревянную дверь. Войдя в вестибюль,  уверенно направился к парадной лестнице. Пройдя по длинным коридорам, мужчина остановился у двери и посмотрел на табличку, на которой мелким шрифтом было написано:
Главный редактор газеты
                «Глас народа»
Пателеймон Аристархович Василиск-Фемистокулюс.
Ещё раз, внимательно прочитав фамилию, Остап усмехнулся и мотнул головой. Уж больно странной показалась она ему. Да и имя с отчеством просто кричали своей экстравагантностью. Но, отбросив в сторону всякие сантименты, постучал в дверь. «Фамилия странная, ну и что? Мало ли на свете странных фамилий? - продолжал он размышлять. – Может из Прибалтики, какой-нибудь барон».
За дверью было тихо. Немного постояв в раздумье, Остап постучал снова. Послышался глухой кашель и негромкий голос вежливо предложил:
- Войдите.
Остап повернул ручку и открыл дверь. Посреди небольшого кабинета за обычным офисным столом сидел мужчина и что-то читал. Обстановка комнаты была скромная. Старенький компьютер, какие-то бумаги на столе, несколько журналов и книг. Окно, прикрытое жалюзи, светлым квадратом виднелось за спиной редактора. Справа, на стене, висел портрет президента,  слева, картина «Охотники на привале». Пателеймон Аристархович (скорее всего это был он), поднял глаза и посмотрел на посетителя. Бледное, даже желтоватое лицо уже изъеденное бороздками морщин, обдало Остапа несвежим, затхлым духом. Казалось, человек давно не был на свежем воздухе, и нездоровая атмосфера подорвала его здоровье. Длинные светло-русые волосы ровными прядами обрамляли лицо мужчины. Усы и густая борода довершали этот портрет. Остап на минутку растерялся, не зная, как начать разговор. Оправившись, негромко поздоровался:
- Здравствуйте. Вы – редактор этой газеты?
- Да я, здравствуйте.
- Я к вам вот по какому делу. Мне нужно разместить кое-какие материалы, и ваша газета, как нельзя лучше подходит для этой цели.
- К вашим услугам. Если материал не противоречит уголовному кодексу, то опубликуем.
Редактор вежливо протянул руку и кивнул головой:
- Поверьте, сделаем всё по высшему разряду.
Остап, улыбнувшись, сел на стул. Редактор, продолжая улыбаться, незаметно разглядывал Остапа, мысленно делая, заметки в своей памяти. На мгновение задумавшись, клиент обратился к редактору. На обсуждение дел ушло не более пяти, десяти минут. Договорились, можно сказать, с первого раза. Условия, а самое главное, сумма контракта сразу удовлетворила длинноволосого литературного критика. Пожав на прощание друг другу руки, они обменялись обворожительными улыбками. Наступила пауза. Редактор вежливо молчал, не решаясь первым прощаться с клиентом. Остап  же, медлил и не уходил. У него не выходила из ума странная фамилия редактора. Наконец, собравшись с духом, неуверенно спросил Пантелеймона Аристарховича:
- Извините меня за бестактность, но просто не могу уйти от вас, чтобы не поинтересоваться вашей фамилией. Честно признаться, сколько живу на белом свете, но первый раз слышу такую странную фамилию. Да и имя с отчеством у вас довольно таки, необычное для наших дней.
Улыбнувшись, редактор весело посмотрел на посетителя. Его глаза заискрились, и какой-то радостный внутренний свет озарил в этот миг лицо хозяина этой маленькой газетёнки.
- А я, знаете, уже привык к такого рода вопросам. Раньше, признаюсь вам, они меня раздражали и даже злили, а теперь только забавляют и,  честно вам сознаюсь, даже вдохновляют. Наша родословная уходит корнями на сотню, а то и больше лет в глубь веков. И мне приятно осознавать, что сведения о моих предках зафиксированы не где-нибудь там, в замызганных поповских книгах, а на страницах знаменитого романа Николая Васильевича Гоголя. Да, да именно там впервые упоминается имя моего знаменитого предка.
На мгновение замолчав, он пристально посмотрел на Остапа, изучая, как подействовала его речь на посетителя. Остап действительно был ошарашен такой новостью. Порывшись в запасниках своей памяти, он не смог сразу обнаружить связь между этим человеком и бессмертным произведением великого писателя. Что могло связывать этого явного неудачника и роман-поэму Гоголя? Вопросительно посмотрев на  Пантелеймона Аристарховича, он не нашелся, что ответить. Редактор был, как никогда, решителен и твёрд. Именно, такие минуты натиска и триумфа, время от времени, скрашивали его серое блеклое существование. В такие мгновения он был на верху блаженства. И, не скрывая снисходительной улыбки на каменном лице, он с торжественным видом продолжил беседу:
- Вспомните Манилова, помещика и хлебосола и его грандиозные проекты. Ведь  не дюжинного ума был человек. Можно смело утверждать, что этот необыкновенный человек - мыслитель, сродни Копернику! Просто родился не в то время. Ему бы жить в наши дни - цены бы не было такому человеку! Это же уникум! Башни, мосты - чем вам не чудеса света! Да перед его проектами - сады Семирамиды и Вавилонская башня - просто игрушки. Да и египетские пирамиды со своим сфинксом меркнут перед полётом мысли этого непонятого гения. Да, что там говорить! Жизнь - это не предсказуемая штука. Живешь и не знаешь, что тебя ждёт завтра. А на поверку окажется, что завтра то - уже прошло.
Остап с нескрываемым изумлением смотрел на редактора. Мужчину невозможно было узнать. Черты лица его преобразились. Огненный взгляд, метающий гром и молнии, готов был испепелить каждого, кто по неосторожности оказался перед его пылающим взором. Познания Остапа в русской литературе - оставляли желать лучшего. Он смутно помнил школьную программу и перед его мысленным взором промелькнула череда бессмертных гоголевских образов, созданных фантазией гениального писателя. Ноздрёв, Собакевич, Манилов и Плюшкин. Они давно стали нарицательными и свободно бродили в народной речи. Но вспомнить о каких мостах и башнях говорил этот человек несколько минут назад, он не мог. Чтобы не попасть впросак и, не выглядеть глупо, он решил тактично промолчать. А Пателеймон Аристархович, казалось, совершенно забыл о существовании Остапа. Мысленно он был где-то далеко. Вдруг, как будто очнувшись ото сна, он продолжил:
- Так вот, у Манилова, как известно, было два сына: Алкид и Фемистокулюс. Вот наша родословная берёт начало от отпрыска этого великого человека.
Редактор замолк, сам глубоко взволнованный собственной речью. Остап из вежливости подождал несколько минут, а затем тихо спросил:
- Извините за назойливую настойчивость, а вторая часть фамилии откуда пошла, если не секрет?
Мужчина улыбнулся и, задумавшись, весело посмотрел на Остапа:
- Конечно не секрет. Вторая часть фамилии - это особый случай. Сын Фемистокулюса, Орфей Фемистокулевич женился на Прасковье Никитичне урождённой Василиск. Этот знаменитый дворянский род, восходящий корнями к древним боярским фамилиям, был зафиксирован ещё в своде гороховых летописей.  С тех самых пор наша фамилия носит в себе зерна этих двух достойнейших семейств.
Остап с нескрываемым удивлением и, даже с восхищением, смотрел на редактора газеты. Казалось, перед ним оживала история. Пантелеймон Аристархович, прекрасно зная, какое впечатление произвела его речь на посетителя, просто купался в лучах славы, нежданно, негаданно свалившейся на него.