Длинное лето. Глава 17. На Торбеевом озере

— Мы после обеда на озеро едем. Поедешь с нами? Тогда беги, предупреди своих и возьми полотенце и купальник, — предложил Чермен, и Аня неверяще на него уставилась.
— Мне правда можно — с вами? Правда?! Подождите, не уезжайте, я быстро! — и Аня со всех ног бросилась к дому… Аглая Петровна пришла вместе с ней, чтобы удостовериться, что Аня не напрашивалась и не навязывалась.
Увидев стоящую с открытыми дверцами машину и улыбающегося Чермена, натянуто улыбнулась в ответ и шепнула падчерице: «Ну, иди. Извинись, что заставила себя ждать. И не надоедай там никому разговорами, помалкивай. На солнце с непокрытой головой не лежи, в воде не торчи по часу и на глубину не заходи, у берега плавай» — и сунув девочке пакет с бутербродами, о котором Аня забыла, ушла наконец восвояси.

Аня с Розой переглянулись и облегчённо выдохнули. Чермен, наблюдавший эту сцену, усмехнулся. Ему не нужна была эта Аня, он привык путешествовать своей семьёй, без чужих. Но не смог отказать Розе. И теперь с удовлетворением смотрел, как блестят дочкины глаза, как радуется она своему счастью. Да пусть едет, в конце-то концов, эта девчонка. Сидит, забившись в уголок и молчит. Похоже, умеет себя вести.

Через полчаса под шинами захрустел гравий, машину мягко качнуло на рессорах — асфальтовая дорога осталась позади, они ехали вдоль берега. Берег был длинный и напомнил Ане Палангу, где она отдыхала в прошлом году: сосны и песок. Они выбрали самое красивое место, и Чермен остановил машину.
Открыли багажник и дружно перетаскивали поближе к воде пляжные принадлежности, которых в багажнике оказалось неожиданно много: надувной широкий матрац, и другой, поменьше, для плавания, махровая простыня, разноцветные полотенца, соломенные широкополые шляпы, разрисованный под арбуз мяч (его так и хотелось разрезать и съесть). Сумка-холодильник с бутербродами и салатами, бутылки с минералкой и Розиным любимым крюшоном, полосатый арбуз, который Чермен поспешил забрать из дочкиных рук — «Осторожно, это не мячик, это настоящий!».
Последним из недр багажника был извлечён зонтик-тент, с изображенными на нём зелеными пальмами, желтыми ананасами, оранжевым небом и синими океанскими волнами с белыми шапками пены.

Роза с размаху бросилась на матрас и растянулась на нём, блаженно жмурясь, но Чермен сгрёб её в охапку и потащил к воде, хохочущую и брыкающуюся. Аня подняла упавшую соломенную шляпу, положила её на матрас и стояла, потерянно озираясь и не решаясь сесть.
— Не стой столбом. Снимай платье, доставай своё полотенце, постели вот здесь, и иди скорее в воду. Мы через три часа уедем, так что время терять не стоит, — сказала ей Инга. Аня послушно разделась и расстелив на траве полотенце, с опаской вошла в воду.
Вода оказалась тёплой, дно — твёрдым, песчаным. А озеро — необыкновенно большим, просто огромным. Роза знала, что Аня умеет плавать только «по-собачьи» и только когда под ногами есть дно. Она немедленно приплыла на выручку, и девочки затеяли в воде веселую игру, плескаясь и брызгаясь.

Чермен с Ингой были уже на середине озера. Оба отлично плавали и Розу научили, отдав её с полутора лет в секцию плавания и водной аэробики. Девочка могла надолго задерживать дыхание, плавала и ныряла как дельфин, так что за неё можно было не беспокоиться. Но Чермен не мог — не беспокоиться. Обнаружив, что дочка улизнула с «тренировки», он немедленно за ней вернулся.

— Кто это здесь квакает, как лягушка? Неужели наша дочка? Не стыдно у берега барахтаться? Ну-ка, давай, за мной. Что значит, не хочу? Пять минут поплавала и устала? А мы с мамой на другой берег поплывём, а потом обратно. Давай-давай, нечего тут прохлаждаться. Будешь филонить, на озеро больше не поедешь, — добавил Чермен уже другим, строгим голосом, и Роза поняла: шутки кончились. Ей не очень-то хотелось — на другой берег, это далеко, и обратно — тоже далеко, Аня не сможет, она боится глубины.

— Ничего, я пока одна побуду. Я на тебя смотреть буду, — словно угадав её мысли, сказала Аня. Чермен посмотрел на неё как-то странно. Как на пустое место. Не хватало ещё, чтобы его дочь, вместо того чтобы плавать, болталась на мелководье с этой девчонкой.

Аня смотрела им вслед пока они не уплыли так далеко, что разглядеть их было уже невозможно. Как же Роза может — так далеко, без круга и даже без надувных нарукавников! И родители хороши — полчаса уже плавают, а в воде холодно. Аня забыла, что стоять в воде без движения нельзя — будет холодно даже в тёплой. Она замерзла так, что покрылась гусиной кожей.
Стуча зубами, выбралась на берег и, завернувшись в полотенце, уселась на траву. Лечь на надувной матрас не посмела: ей никто не предлагал, даже Роза.

Сидела, скучно жуя травинку. Зря она поехала с ними. Родители Розы ясно дали ей это понять, они её словно не замечали, разговаривали только с дочерью. Гуляют сейчас, наверное, по тому берегу… Но сколько ни всматривалась Аня в далекие деревья на противоположном берегу, ничего не могла разглядеть. 

Прошел час, когда они наконец вернулись. Аня хотела сказать, что она волновалась (а если честно, испугалась не на шутку — вдруг они все утонули?!), но ничего не сказала: Розины родители вели себя так, словно Ани здесь не было. Роза рухнула на матрас, тяжело дыша. Инга бросила ей полотенце — «Вытирайся!»

— Снимай трусы, в мокрых простудишься, — велел дочери Чермен. Роза помотала головой, кутаясь в полотенце.
— Не простужусь. Мне не холодно почти.
— А зубами почему стучишь? Ты в мурашках вся! — Чермен стянул с неё под полотенцем трусики и не слушая её «я сама» натянул сухие, после чего стащил с неё мокрое полотенце, набросил ей на плечи другое, а на голову нахлобучил широкополую шляпу.

Аня не взяла второй купальник и теперь сидела в мокром, который никак не желал сохнуть. Полотенце у неё тоже мокрое, другое она не взяла, а Аглая не напомнила. Вокруг Розы хлопотали родители — вытирали, одевали, согревали. Ане вдруг стало невыносимо обидно, к глазам подступили слёзы, и она поспешно моргнула несколько раз. Не хватало только зареветь перед всеми, для полноты ощущений.

— Обедать будем минут через двадцать, потерпишь, дочь? Сразу после такой нагрузки есть нельзя, надо подождать.
— Я знаю, нам тренер говорил. Я подожду, — улыбнулась согревшаяся и довольная Роза. И только теперь заметив неподвижно сидящую Аню, похвасталась:
— А мы на тот берег плавали!
— Красивый?
— Кто?
— Берег красивый?
— Я откуда знаю? Там дно илистое, топкое, не выбраться. Мы на воде отдохнули и обратно поплыли.
— Так вы вообще из воды не выходили? Целый час?! — ужаснулась Аня.
— А что такого? Мы в бассейне каждый день по часу плаваем, на время. На время тяжело, а здесь я только немножко устала.

— Немножко, а сопишь как паровоз! — встряла в разговор Инга. — Я в сентябре тренеру твоему скажу, чтоб гонял тебя как следует. Сорок минут плавала и сдохла, куда это годится? И хватит валяться, бери тарелки, накладывай салат, а Аня салфетки разложит. — Инга достала из сумки скатерть и принялась раскладывать на ней дразняще пахнущие помидоры, пупырчатые зелёные огурчики, завернутые в плёнку сандвичи с яйцом и пекинской капустой, пластиковые контейнеры с салатами…

Аня достала свои бутерброды и несмело выложила «на стол».
— Ешь! — Инга поставила перед ней бумажную тарелку. — Я тебе положила всего понемногу. Розовый салат — с крабами, фасолевый с орехами, а зелёный — это творог с чесноком и зеленью. Начни с крабового, крабы настоящие, не рыбные "палочки". А бутерброды оставь на потом. Тебе минералки налить или крюшона?
— Мы будем крюшон, — ответила за Аню Роза. — И арбуз. Папа, нарежь, пожалуйста! Я хочу арбуз.
— Арбуз потом. Давайте сначала поедим, — сказал Чермен, и ему никто не возразил — есть хотели все.

Вчетвером они с аппетитом уничтожали салаты и закуски, запивая их минералкой и заедая сочными помидорами (Аня таких никогда не ела. Дорогие, наверное. И где они их покупают?). Потом загорали, играли в мяч, купались (Аня бродила по воде, распугивая стайки мальков и не зная чем себя занять, а Роза опять плавала, с мамой и с папой). Потом они ели арбуз — необыкновенно сладкий, с черными зёрнами, которые тоже оказались вкусными. У Розы блестели глаза — чёрные как арбузные зёрна, блестели измазанные арбузным соком щёки, и вся она словно светилась от радости, переполнявшей её, как арбузный сладкий сок.

Аня вспомнила, как ели арбуз у них дома — придерживая вилкой ломтик, от которого полагалось отрезать ножом маленькие кусочки. Аня представила, что ей сказали бы, если бы она ела как Роза — зарываясь по самые уши в толстый арбузный ломоть, с хлюпаньем втягивая в себя арбузный сок и вытирая ладонями мокрые щёки, а ладони вытирая о голый живот. Это называлось — усвинячиться. Аню бы попросили выйти из-за стола и умыться, и впредь вести себя за столом прилично. А Розе родители не сделали ни одного замечания, только переглядывались и улыбались.

Когда с арбузом было покончено, Инга сложила корки в пакет и отнесла к машине, а Чермен взял сразу несколько салфеток и, перехватив дочку поперек груди «стальным» захватом, принялся вытирать ей щеки и живот. Роза визжала и лягалась, ей было щекотно.
— Салфетки закончились, больше нет. Придётся вымыть тебя целиком! — Чермен схватил дочку на руки и, добежав до берега, бросил в воду. Инга смотрела на них и улыбалась.
Всю обратную дорогу Аня молчала. Она больше никогда не поедет с ними на озеро. Даже если её пригласят.

Продолжение http://www.proza.ru/2018/10/21/248