Дети всегда мечтают о свободе

Это случилось в одной деревеньке.

Всегда брали велосипеды - ни тебе свёртка с едой, ни воды - и ехали куда глаза глядят.

Я слышала много рассказов о них. Тлела надежда в глубине сердца.
Велосипед был неотъемлемой частью каждого ребёнка. Мы были по отдельности, но все представляли собой единое целое с ногами-колёсами вместо обычных ног, управляемых ещё одной парой ног, которыми мы крутили педали, тормозили; удерживали равновесие мы рулём.

«Ты там опять в окно смотришь?

Небось мечтаешь сбежать от меня, да?

Воровать по полям картошку, веселиться и радоваться жизни с этими оболтусами?

Но вот что я тебе скажу, жизнь - это не рай и не сказка: сначала ты безответственная, потом рожаешь ребёнка и остаёшься одна, как я, как все женщины».

Лицо стало очень грустным. Последнее, что я увидела, это огрызок её платья, исчезающий в дверях.

Она всегда была такой, да и были ли вообще эти хорошие времена?

Смысла жалеть маму не было, это не работало, а часто и давало обратный эффект - эта хрупкая плачущая женщина могла наброситься на тебя с кулаками. Слабо верилось, что человек, являющийся полутрупом, таскает тебя за волосы, словно заряд где-то притаился и вырывается наружу в особых случаях.

Иногда представляла, что это всё сон и сны постепенно превратились в отражение реальности, отец давно уехал из деревни, но по каким-то неведомым ей причинам не взял их с собой.

В ней тоже таился этот дух свободы.

Он был ещё совсем маленьким. Сначала она просто чувствовала тепло в груди, когда глядела на этих оборванцев; ей хотелось быть такой же смелой, но чего-то недоставало; она возвращалась домой, смотрела на свою полумёртвую мать, тщательно притворявшуюся живой, и не хотела быть такой.

Когда засиделась допоздна на лужайке, то, вернувшись, увидела труп своего любимого кота на пороге. Органов не было, он был пуст, как рыба перед готовкой.

Видимо, мать опять пробовала быть живой.

Она подошла к двери, и на голову ей вывалились из ведёрка органы.
Маша почувствовала себя очень пустой.

«Как же так, неужели меня так же легко разобрать на части и вывалить кому-нибудь на голову?
Неужели так легко убить чьего-то друга и остаться безнаказанной?»

Когда слёзы высохли, она посмотрела в окно и поняла, что наполнит её сердце теплом и поможет пережить увиденное.

Иногда были и хорошие моменты.

Ожидание. Я ждала выходных. Улыбаться сквозь слёзы. Жить в своём углу до…

Тщательно готовилась к ним, по двадцать раз в день причёсывала непослушные волосы, надевала чистую одежду и думала о том, что, возможно, сейчас поеду на велосипеде, а из кустов вылезет мальчик и шепнет: «Девчонка, хочешь приключений?»

Велосипед-то у неё был, а вот кататься на нём не разрешали, только так, ради приличия рядом с собой везти, чтобы слишком далеко не уезжала.
На рынке в солнечный день мне на секунду врезалась в голову настойчивая мысль: «Неужели я всю жизнь буду так, убегать от своих желаний?»

Мне хотелось узнать кого-то нового, хорошего и сильного, но каждый поход был похож на предыдущий: мы выбирали фрукты, мама всеми этими трафаретными фразами просила продавца сбавить цену, они долго спорили, и мама уходила или с довольным лицом победителя, или с опущенной головой.

Так и кончался мой выход в свет - ни детей, ни веселья.
«И ради чего я старалась?»

«А что будет, если, пока мама поглощена спором, я поеду искать этих ребят?»

Легенда они или нет, я не знала, но решила попробовать. Медленно развернула тяжёлое тело, робко, несмело, застыли тягучие речи, заглохли однообразные голоса, и колёса покатили меня в обратном направлении от мамы.

«Кажется, пронесло, не слышу криков позади».

Я пыталась сосредоточиться, искать убежища, видеть знаки, которые были обозначены в газете.

«Маленьких бандитов видели на большом буйке».

«Маленьких бандитов видели на кукурузном поле».

Нужно проверить все овраги и буйки. Поиски всегда тяжелы, но они того стоили.

«Почему я раньше так далеко не заходила? Ах да, меня не пускали».

Вдали виднелся лес, порхали бабочки. Соединяя увиденные картины вместе, впервые почувствовала себя счастливой.

Под вечер решила подкрепиться на кукурузном поле и отдохнуть.
Пробираясь сквозь огромные початки, я увидела канавку и, проходя мимо, заметила в ней детей. Их было пятеро, пятеро жмущихся друг к другу детей.

«Не теряй тепло», - словно бы говорили их тела, и только сейчас, глядя на их старания, я поняла, что на улице сильно похолодало.

Один мальчик не спал и подозрительно уставился на меня.
- Чего тебе нужно?
- Я хотела бы к вам примкнуть, вы ведь маленькие бандиты, верно?
Он фыркнул:
- Маленькие бандиты? Выбрось это из головы. Мы последующие.
- Последующие? А что это?
- Это те, кто после. Основной состав уже далеко, мы идём следом по их указателям, мы стремимся уйти так далеко, как только сможем, и нарушить все запреты, какие только сможем. Подумай, надо ли это тебе. Не побежишь ли ты, поджав хвостик, рассказывать своей мамочке, как мы тут «озорничаем». Мы тренируем своё тело. Велосипед - часть тебя, запомни это...

Голос его потеплел, и улыбка тронула его губы.
«Я это и так знала, знала!»

- Дорога покажет, - добавил мальчик, и мы двинулись на запад.

Кончался прекрасный летний день, позади шелестели початки кукурузы. Ударил яркий луч солнца и вытянулся в длину. Ветер стал приятным и тёплым, словно и не было этого холода. Пели кузнечики. Я подумала, что, быть может, мне всё это предвиделось или новые люди так теплят надежду в моём сердце.

Как ты там, моя старая жизнь?

Покроется пылью, моё фото станет серым, и жизнь моя сотрётся, потому что никто уже не будет о ней помнить. Ручьи сольются в один поток. Пока вы цепляетесь за крышку гроба, я наверху, пробую жить, делаю маленькие шаги вперёд и уверенно смотрю в лицо будущему.