Снова о Поэтическом Соотношении Неопределённостей

Для читателей, незнакомых с моими предыдущими писульками, посвящёнными этому «Принципу Квантовой Психологии», вынужден вновь пояснить.

В физике были две Квантовые механики. Одна зародилась в 1900 году из идеи выдающегося немецкого физика Макса Планка о существовании порций энергии, КВАНТОВ.
В 1905 году Альберт Эйнштейн ввёл в физику понятие порций световой энергии ФОТОНОВ.
В 1913 году Нильс Бор (который, кстати, до двадцатых годов НЕ ПРИЗНАВАЛ идеи фотонов и всячески боролся с ними, оставаясь в наилучших дружеских отношениях с Эйнштейном) огласил свои знаменитые Постулаты, которые давали объяснения стабильному строению атома. Этим он спас от полного краха идею Эрнста Резерфорда 1911 года о так называемой «планетарной модели атома».
(Те, кто ещё помнят со школьных времён всё это, могут не читать дальнейшие объяснения.)

Но модель Бора, при всей её привлекательности и универсализме была «сшита» из двух противоречащих друг другу подходов: Классической механики Ньютона и Квантовых принципов, введённых упомянутыми физиками. Поэтому все объяснения носили характер «Квантово-механический».
Один физик того времени, кажется, Брегг, иронически замечал по этому поводу:
«По понедельникам, средам и пятницам Бор рассчитывает атомы по своим постулатам. По вторникам, четвергам и субботам – по классическим законам. А в воскресенье он сидит и думает, как выбраться из этой путанницы.»

Лишь в 1925 году немецкий физик Вернер Гейзенбeрг предложил свою квантовую теорию, затем в 1926 году австрийский физик Эрвин Шрёдингер предложил свою модель, которая, в отличие от Гейзенберговской, называлась «Волновой мехникой». Впоследcnвии было понято, что обе теории ИДЕНТИЧНЫ друг другу, просто математика их разная. У Гейзенберга были матрицы, а Шрёдингера – операторы.
В 1927 году Гейзенберг внёс существеннейшее изменение в квантовый подход, предложив своё знаменитое Соотношение Неопределённостей, которое стало одним из самых фундаментальных понятий новой, «второй квантовой физики».
Смысл его прост: Нельзя, с точки зрения ПРИНЦИПИАЛЬНОЙ, одновременно определить координату микрочастицы и её импульс, то есть произведение массы на скорость. Чем точнее мы определяем один из этих параметров, тем менее точно можем указать величину другого!

Наблюдая поэтичекие достижения современных и ранее живших поэтов я заметил некое сходство с этим принципом и, вдохновлённый примером Гейзенберга, предложил  вышеупомянутый «Поэтический Принцип Неопределённостей», смысл которого, как и оригинальный, прост:
«Чем больше вдохновения испытывает поэт в процессе своего творчества, тем слабее его память и здравый смысл!»
Как видите, очень просто!
Поэтому, руководствуясь этим соотношением, можно сразу сказать о состоянии поэта в момент сочинения того или иного творения. Если в одной строке он говорит одно, а в следующей или через несколько строк – совершенно противоположное, значит писалось это с вдохновением. Если же в стихе или другом произведении всё связано логикой и здравым смыслом, значит творец писал это без вдохновения, но с ясным представлением о том, ЧТО он пишет.
Этот принцип даёт любому читателю уникальную возможность оценить психическое состояние другого, может быть давно умершего, автора в момент написания им произведения!
И не нужно НИЧЕГО ДРУГОГО!
Пожалуйте в самые сокровенные глубины души поэта в моменты его творчества!!!
Кто ещё может предложить такое?
Ядерный магнитный резонанас, хвалённый?
Ни в жисть!
Электроэнцефалограмма?
Смех один!
А тут простой приницп даёт ЛЮБОМУ без малейших усилий понять и ПОЧУВСТВОВАТЬ душевное состояние автора в великие моменты творчества!
Причём, НЕ только живого, а давно умершего! Какая, скажите, нужна аппаратура, чтобы по праху тела восстановить, что и как чувствовал, допустим, Пушкин, когда писал некое стихотворение? Ответ: НИКАКАЯ!

В своих предыдущих заметках я уже приводил немало примеров применения.этого принципа.
Повторю, чуть расширенно, одну:
А.Блок «Авиатор», январь 1912г.
Стихотворение сильно и эмоционально написанное и посвящено событию, на котором он сам присутствовал: Полёт и падение самолёта с пилотом Смитом в мае 1911г.
Явно видно, что писалось с вдохновением!
Нелепости начинаются с первой же строфы:

Летун отпущен на свободу.
Качнув две лопасти свои,
Как чудище морское в воду,
Нырнул в воздушные струи.

(Неправда ли, хорошо, талантливо начинается стих. Образно, выразительно описан взлёт тогдашних «этажерок». А что за «лопасти» качнул летун? Наверно это был уже биплан и имелись в виду крылья? Логично?)

Его винты поют как струны...
Смотри: недрогнувщий пилот
К слепому солнцу над трибуной
Стремит свой винтовой полёт.

(На Блока зарождающаяся авиация произвела сильное эмоциональное воздействие.
Он даже написал, что «шум пропеллера ввёл в мир НОВЫЙ ЗВУК».
Простим Блоку поэтическую неточность о «слепом», а не «слепящем» солнце. Поэтическая вольность... Из описания Блока следует, что самолёт поднимался вверх почему-то по спирали... Допустим, чтобы оставаться в поле зрения праздной толпы зевак.)

Уж в высоте недостижимой
Сияет двигателя медь...
Там, еле слышный и незримый,
Пропеллер продолжает петь...

(Если высота «недостижимая», как лётчик на примитивной леталке смог туда добраться?
Если бы Блок написал «непостижимой, необозримой» --это было бы описанием чувств зрителей, впервые наблюдающих за взлётом человека на машине «тяжелее воздуха». Ладно, простим поэту и эту вольность...)

Потом-- напрасно ищет око;
На небе не найдёшь следа:
В бинокле, вскинутом высоко,
Лишь воздух – ясный, как вода...

(Ну, начинается поэтическая  амнезия: мутной вода не бывает? Покрытой пеной или грязью или водорослями. Сравнение явно неудачное и в целом бессмысленное. Но, запомните эти строки!! Дальше – больше!!!)

А здесь, в колеблющемся зное,
В КУРЯЩЕЙСЯ НАД ЛУГОМ МГЛЕ,
Ангары, люди, всё земное –
Как бы придавлено к земле...

(Вот, те и на... Оказывается над лугом курится МГЛА! Так, как можно было в «бинокль, вскинутый высоко», увидеть воздух «ясный как вода»??? Это что, тогда уже были какие-то инфракрасные бинокли, могущие «смотреть» сквозь МГЛУ? И даже инфракрасные лучи не очень-то могут пронизать мглу пыли, дыма и всего прочего. Тут вдохновение Блока достигло некой вершины! Как было сказано: Чем слабее память и здравый смысл у поэта, тем сильнее вдохновение!)

Но снова в золотом тумане
Как будто  – неземной аккорд...
Он близок, миг рукоплесканий
И жалкий мировой рекорд!

(Здесь Блок как будто принижает величие момента, говоря о «жалком рекорде». Только что он с большой поэтической силой и энтузиазмом описывал нечто необычное: Человек на машине ЛЕТИТ ПО ВОЗДУХУ!! Неудачный эпитет!
И снова «Золотой туман», то есть снова нечто, мешающее что-либо увидеть сквозь него в высоте!!!)


Всё ниже спуск винтообразный,
Всё круче лопастей извив,
И вдруг... нелепый, безобразный
В однообразьи перерыв...

(Согласно описанию Блока, самолёт снова летит, теперь спускаясь, по некой спирали. Но, что это за «круче лопастей извив»? В первой строфе лопасти были крыльями, если помните. А Блок, вот, забыл уже! Здесь «лопасти» очевидно самого винта, пропеллера. Ведь не извиваются же круто крылья?! Не будучи авиатором и знатоком авиастроения, замечу, что на определённом этапе развития винтомоторной авиации действительно появились так называемые «винты с изменяемым шагом», то есть лётчик мог специальными механическими утройствами изменять угол поворота лопастей по отношению к набегающему потоку воздуха. Но такое изобретение не было даже и в мыслях у авиаконструкторов в описываемые времена. Так что «круче» лопасти винта никак не могли поворачиваться! Очередная поэтическая вольность.)

И зверь с умолкшими винтами
Повис пугающим углом...
Ища отцветшими глазами
Опоры в воздухе... пустом!

(«Пугающий угол». Но не повис, а устремился к земле со всё возрастающей скоростью. Но чьи глаза «отцветшие» фигурируют? Зверя – самолёта или лётчика? Было бы лучше написать:
«Ищи отцветшими глазами
Опоры в воздухе... пустом!»
Это звучало бы как горькая ирония - призыв к погибающему лётчику.)

Уж позно: на траве равнины
Крыла измятая дуга...
И среди проволок машины
Рука – мертвее рычага.

(Всё верно, да только «рука мертвее рычага» быть не может. Тело человека не могло остыть в «Колеблющем зное» с такой быстротой, как, скажем, металлический рычаг. Теплоёмкость тканей человека близка к теплоёмкости воды, а она – намного больше, чем у металлов.)

Зачем ты в небе был, отважный,
В свой первый и последний раз?
Чтоб львице светской и продажной
Поднять к тебе фиалки глаз?

Или восторг самозабвенья
Губительный изведал ты,
Безумно возалкал паденья
И сам остановил винты?

Иль отравил твой мозг несчастный
Грядущих войн ужасный вид:
Ночной летун, во мгле ненастной
Земле несущий динамит?

(Вновь, хорошо написанное стихотворение? Сильно! Особенно последнее пророчество!
Итак: ВДОХНОВЕНИЕ не покидало поэта в течение всего времени написания стиха, за исключением трёх последних здраво срифмованных строф!)

Поэтическое Соотношение Неопределённостей В ДЕЙСТВИИ!
20 Х 2018