Возможно, мы где-то встречались, 16, 17

Глава 16

Теперь Лиза часто оставалась  на ночь у инженера.
Она почти перешла жить к нему, хотя старалась утром  уйти пораньше, а вечером после работы бежала в  общежитие и уже оттуда, дождавшись, когда основная масса людей, побегав по магазинам, поужинав и, чётко  разделившись на мужскую и женскую половины,  расположилась: кто в кресле у телевизора, а кто у раковины  или плиты  на  кухне, только тогда бежала к нему, стараясь никому не попадаться на глаза.

Её угнетала эта вынужденная осторожность, эта двойная постыдная жизнь, и уже напрямую спрашивала:

- Когда же мы распишемся? По существу, живём семьёй. Люди не дураки, всё видят и понимают. Мне неудобно смотреть им в глаза. Что они обо мне думают?

- Не беспокойся, дорогая, - успокаивал Жорик, - мне просто сейчас очень некогда. Сама знаешь, какой аврал на работе. А свадьба - дело серьёзное. Я хочу, чтобы  это событие запомнилось. Поэтому спешить не стоит.

“Наверное, он прав”, - думала Лиза, и всё продолжалось.
Но, чем дальше, тем больше беспокоилась.  Они живут, как муж с женой, могут ведь быть последствия. А вдруг она забеременеет? Что люди скажут? Да и зачем нужны людские пересуды, если всё  можно сделать правильно,  как учил «папка».

Сейчас ей всё время вспоминались «папкины» наставления и назидания. Старалась не думать о нём. Не дай Бог, если каким-то чудом узнает, что его добропорядочная  дочь бегает по вечерам к мужчине домой, спит с  ним, не  будучи официальной  женой!

И тогда глухой болью отдавала в сердце  боязнь  забеременеть.
Как-то  поделилась своим беспокойством  с Жориком.

Он недоуменно посмотрел на неё, потом снисходительно улыбнулся:
- Не беспокойся, дорогая. Ты забеременеешь тогда, когда  я  тебе  это  позволю, -  его  лицо  стало  жёстким  и злым. Он смотрел в сторону отсутствующим взглядом,  думая о чём-то своём.
Затем, видимо отогнав какие-то неприятные воспоминания, подмигнул:
- У меня всё под контролем, так что не волнуйся.

Она вздохнула, какая-то неясная догадка мелькнула в сознании и ушла. 
“Я ещё вспомню и  поразмыслю  над тем, что он сказал”, - подумала Лиза.

Она  была  всесторонне  образованной  девушкой, много читала, много знала, но о способах предохранения  в интимной жизни имела очень смутное представление.   
В книгах, которые читала, об этом не писали, в школе и в институте этому не учили, мама тоже стеснялась говорить с дочкой на подобные  темы.

Тема была запретной в обществе.
Даже официально кто-то в верхах заявил, что в СССР секса нет.
Нет, и всё!

Нет проблемы, нет и разговоров о ней.

Молодые люди, поженившись, сами определят, что им делать. 
Есть только  «Табу» -  запреты,   сформированное  общественное мнение о том, что девушке до замужества  нельзя потерять невинность, что родить ребёнка вне брака  -  несмываемый позор не только несчастной матери, но и её ни в чём неповинному ребёнку, которого любой может  назвать «безотцовщиной», «байстрюком».
А быть  матерью - одиночкой просто стыдно.

Потому-то и беспокоилась Лиза. Она и Катю,  которая жила с ней в одной комнате, и конечно, всё  видела и обо всём догадывалась, униженно просила  никому ничего не рассказывать. И Катя выгораживала подругу, пресекала любые сплетни о ней.

Глава 17

Однажды  Кате пришлось работать с документами  в бухгалтерии.
И здесь, совершенно  случайно  узнала, что инженер платит алименты на ребёнка.
Была ошеломлена  этим известием и осторожно стала расспрашивать работающих там женщин, что они знают о нём.

Знали они немало. И о том, что он встречается с Лизой.
И о том, что не только имеет ребёнка, но и с женой не разведен, и по всему видно, разводиться  не собирается.
Во всяком случае говорил, что привезёт семью в посёлок,  как только получит квартиру побольше.
Он и в очереди стоит на расширение жилплощади.


 Женщины открыто говорили, что инженер  негодяй, морочит голову хорошей девушке.
Они знали, что Катя живёт с ней в одной комнате, откровенно сочувствовали Лизе, повидимому и разговор этот завели намеренно, будучи уверенными, что она ни о чём не догадывается и надеясь, что Катя всё расскажет подруге и предостережёт её от возможных неприятностей. Они давно ждали случая поговорить с девушками, но те работали на строительных объектах, как говорится, под открытым небом. Даже зарплату кассиры привозили туда, на рабочие места, чтобы не отрывать людей от работы.  В конторе Лиза и Катя бывали очень редко.

То, что узнала Катя, было сногсшибательной новостью!

Интересно, знает ли об этом Лиза?
Знакомы были давно, вместе учились в институте, бывали на практике, вместе получили распределение на Дальний Восток. Лиза отличалась особой принципиальностью, и  даже излишней «правильностью» своих поступков и суждений.
Поэтому невозможно даже предположить, что встречается с инженером зная, что он женат. Это на неё совсем не похоже. Разве что он пообещал развестись с женой.
Но даже в таком случае не стала бы поддерживать с ним отношения. Скорее всего действовала бы по принципу: сначала реши свои проблемы до конца, а потом я посмотрю, что буду делать.

Теперь Катя не знала, как поступить: рассказать всё, что узнала, или молчать, делая вид, что никогда ничего не слышала.
Любовь - дело деликатное, третий здесь всегда лишний.

От Лизы  не  ускользнули  изменения  в  поведении подруги, её странные вопрошающие взгляды, появившаяся отстранённость, молчаливость и какая-то настороженная  неуверенность.
Может быть, Катя чем-то недовольна? Так почему  не скажет прямо, зачем эта непонятная скрытность?
Может быть, осуждает, считает недостойной и даже порочной?
Лиза сама мучилась от подобных мыслей, испытывая, к тому же, чувство неловкости, терзаясь угрызениями совести за то, что невольно втянула подругу в свои проблемы, вынудив её хранить чужую тайну.

Но одно дело самой оценивать свои поступки, и совсем другое, когда это делают посторонние.
В конце - концов, кому какое дело? Пусть за собой смотрят, нечего совать нос в чужие дела.
Надо поговорить с Катей. Конечно, очень осторожно и тактично, выяснить её  мнение и постараться повернуть на свою сторону, устранить холодок, незримо появившийся в отношениях.

Обе девушки стремились к одному, они жили в одной комнате, постоянно общались и каждая скрывала свою правду, желая, и не решаясь начать откровенный разговор.

Первой начала Лиза. Начала издалека, многословно распространяясь и наводя множество примеров того, как люди знакомятся, какие возникают жизненные ситуации, как создаются семьи, как удаётся их сохранить.               
В основном, примером были литературные герои, но суть разговоров  сводилась к тому,  что главное - это чувства, и что даже в дальние суровые времена девушки нередко отдавались своим возлюбленным до свадьбы. Главное - любовь, перед которой блекнет всё, не говоря уж о прозаическом  штампе в паспорте.
 
Катя отмалчивалась, мучительно думая, сказать ли то, что узнала, и если да, то когда и как.
Наконец, Лиза так заморочила ей голову, что не придумав каких-либо тактических манёвров, наоборот, сделав вывод из разглагольствований подруги, что та всё знает, спросила напрямую: почему инженер платит алименты на ребёнка, будучи  женатым.

Вопрос поверг Лизу в шок.
Она побледнела и замолчала  на  полуслове,  изумлённо  глядя  на  подругу.
Какие алименты?! О чём она говорит? Кто женат? Откуда она это взяла?! Не может быть! Это ложь!  Гнусная ложь!
Узнав, что сведения идут из бухгалтерии, словно  оцепенела.
 
Неужели это правда? Вспоминала разговоры с  инженером: они никогда не затрагивали эту тему. Само собой  разумелось, что он свободный человек, холостяк.
Неужели женат, имеет ребёнка? Само по себе это не было чем-то из ряда вон выходящим, в жизни бывает всякое. Но почему сам не сказал об этом? Ведь уже  полгода ухаживает!
Тем более, после того, как их отношения перешли в интимную близость. Почему он скрывал от неё такие важные сведения своей биографии?  Почему? На что надеялся? Ведь рано или поздно всё выплывет  на поверхность.

И тут же приходила спасительная мысль:  наверное,  хотел развестись с женой и потом уж сказать. Наверное, боялся, что Лиза порвёт отношения с ним, если узнает, что женат. Потом бы всё рассказал, признался, ведь алименты не скроешь.
Просто хотел поставить перед свершившимся фактом, по принципу, что после драки кулаками не машут.

Пыталась оправдать Георгия, но внутри неё  бушевала обида: почему, почему не рассказал сам? 
Мучилась, и не знала, как поступить?
Уличить во лжи?  Устроить допрос?
Пожалуй, не стоит, слишком унизительно. 
А вот  самой  разузнать,  правда  ли  это, непременно надо.
Надо успокоиться, хорошо всё обдумать,  решить.

Сейчас всё ломалось, крушилось в её жизни. К мучившим вопросам «что делать», и «как жить дальше» добавился, пожалуй, самый главный: как, когда и о чём говорить с инженером.
А говорить надо. Потому, что надо, необходимо знать, почему и зачем он её обманул.

Как он мог?  Ведь она ему так верила!

В общежитии, оставшись одна, упала на койку и так лежала до вечера.
Была в отчаянии. Хотелось всё бросить и уехать. Далеко, далеко, чтобы разом оборвать все нити, связывающие с инженером, смыть с себя позор и грязь.
Но уехать никуда не могла. Она молодой специалист и должна отработать здесь три года. Чтобы уволиться, даже просто перейти на другое предприятие, нужно разрешение вышестоящей организации.
Так что думай,  не думай, а разговора с Георгием не избежать.       
И чем скорее он произойдёт, тем лучше. Надо всё выяснить, не мучить себя сомнениями и догадками.

Приняв решение, с нетерпением ждала вечера.      
Но чем меньше времени оставалось до срока, который себе назначила, тем больше угасало желание что-то предпринимать.
С большим трудом заставила себя подняться с кровати, одеться и выйти из дома. Медленно шла по улице, проигрывая в уме сцену за сценой предстоящего разговора.

Жорик встретил как всегда, радушно и приветливо:

- Лизонька, я так ждал! Проходи, моя хорошая. Ещё не ужинала? Я вот купил консервы, поставил варить картошку в мундирах. Сейчас поужинаем вместе, а потом телевизор посмотрим, и баиньки, да? Вот только добавлю ещё пару картофелин, -  побежал на кухню.

В изнеможении присела на диван.
Какой ужин, какая  картошка? Зачем он бегает, суетится?  Надо  начать этот неприятный разговор, надо как-то его начать!

Жорик вышел из кухни, присел рядом. - Какая-то ты сегодня грустная. Тебя кто-то обидел? - шутливо заговорил, взяв её руки в свои. - Так скажи, кто? Я немедленно вызову его на дуэль!

Высвободила руки, отвернулась. Продуманный заранее разговор не получался, все заготовленные сцены вылетели из головы.

- Скажи мне честно, - спросила глухо, тусклым голосом, - ты во всём откровенен со мной?

Жорик удивлёно поднял брови: - Лизонька,  ты  ведь  знаешь, как я отношусь к тебе, -  попытался  обнять, но она отстранилась. - Ты моя жизнь, моя мечта! Я просыпаюсь утром и начинаю мечтать о тебе! Днём и ночью ты, и только ты в моих мечтах и желаниях! - снова хотел взять за руку, но Лиза отдёрнула руки.
 
Боже мой! Всё уже слышала, много раз слышала!    
И оно ей нравилось!?

Жорик  смотрел на неё  умильными,  масляными глазами, на лице застыла слащавая улыбка. 
Лиза первый раз за время их знакомства увидела и  почувствовала  неискренность, наигранность и фальшь в его словах. Всё было напыщенно, как-то театрально. Даже удивительно, почему раньше этого не замечала?
Какой же этот человек на самом деле?
На словах одно, а  пришлось обратиться за помощью, даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь. Теперь оказалось, ещё и лгун, обманщик.

Удушливой, тяжёлой волной поднималось возмущение, готовое выплеснуться и смыть с лица инженера слащавую улыбку, заглушить вкрадчивый, воркующий голос, уничтожить всю омерзительную фальшь, исходящую от него.

Нет!  Не  надо молчать.  Надо  сказать, всё сказать!
Только спокойно. Спокойно, ровным голосом, без истерики и горячности.

- До меня дошли сведения. Ты кое-что скрываешь. Некоторые очень важные вещи.

-Я?! Скрываю? Лизонька, милая, да я перед тобой чист, как стёклышко. Что я могу скрывать от тебя, моя прекрасная  леди? Я ни на кого больше не смотрю, что же я скрываю? - попытался притянуть её к себе, прижать к груди, которая всегда казалась такой широкой и надёжной.
 
С негодованием отстранилась: не та ситуация, разговор не окончен, подобные фамильярности явно неуместны и неприятны.
Медленно, спокойно, ровным голосом, смело глядя в глаза инженеру, сказала:
- Я узнала. Ты платишь алименты.

Жорик вздрогнул, отстранился, с лица исчезла слащавая улыбочка.

- Значит, ты женат, имеешь ребёнка? - Лиза не отводила взгляд.

Он молчал.

- Потому и не торопишься вести меня в ЗАГС?

- Лиза! Я всё объясню, всё расскажу,  - забормотал, пряча глаза.

- Надо было подумать об этом раньше. Я уже всё знаю.
Почему я узнала об этом не от тебя, а случайно, от посторонних  людей? -  повысила голос, не выдержав. 
Возмущение вырывалось наружу, словно тонкая струйка  пара  из  закипевшего чайника.

- Кто тебе рассказал? - спросил хрипло.

- Неважно. Но это правда. Я проверила.

Он достал сигарету, долго курил, прижмурив глаза  и выпуская дым в сторону сильной узкой струёй. Его лицо стало жёстким и злым.

- Да, это правда. Да! Женат! - почти выкрикнул. - По  молодости,  по  глупости! Эта  гадина  испортила  мне всю жизнь. Я не хотел ребёнка, я умолял её сделать аборт. Она назло мне родила, хотела к себе привязать! Да не получилось. Не на того напала! Я и не любил её никогда. -  взглянул искоса. - Только тебя люблю по-настоящему.  Честное слово, Лиза, только тебя. Собирался подать на развод, но всё некогда, некогда! - снова взглянул на неё и осёкся.
 
Её лицо пылало от негодования. Зачем он сейчас говорит об этом? Теперь это не новость, она уже всё знает, всё пережила, перестрадала внутренне и вполне резонно  считает, что он оскорбил её не тем, что женат и имеет ребёнка, а тем, что скрывал, а значит, врал, ухаживая и вселяя  надежды.
Хотя бы извинился за свою неправду, а не лил грязь на жену.
Наверное, и за ней ухаживал, говорил всякие нежные слова, с тем же видом, и те же слова,  которые сейчас говорит ей?

Было неприятно, мерзко, подло.
Резко повернулась и ушла. Не думая, не зная куда, шла по улице. Мысли  роились, метались в голове, слёзы застилали свет, в  груди  теснилась, росла, распирала и жгла обида.
«Боже мой, что же я наделала? Как могла поступить так неосмотрительно?  Как теперь жить дальше, как смотреть людям в глаза, - думала Лиза, и вдруг даже похолодела от внезапной мысли: - А если  будут последствия?  А  если  и  у  меня  родится  ребёнок  от  инженера?»

И она произнесла вслух:
- Господи! Помоги мне! Прости мои грехи, - молила, сама не зная, почему в эту трудную минуту обращается к Богу. Она, комсомолка, атеистка. - Господи!  Помоги мне, защити меня, чтобы всё обошлось без последствий. Что я скажу «папке», если  родится ребёнок? Что я скажу «папке»!?

Почему-то сейчас больше всего боялась осуждения отца, которого уважала и мнением которого дорожила превыше всего.

Продолжение следует:   http://www.proza.ru/2018/10/22/680