Карибская сказка

День начался с мерзкого писка будильника. Семь часов, пора вставать, хотя совершенно не выспалась. От этого электроннного зудения хочется удавиться, прямо с утра. 

Поборов искушение запустить будильником в стену, Лика, хмуро накинув халат, поплелась в ванную и на кухню, готовить завтрак. Муж даже глаз не открыл, когда Лика нечаянно задела его, слезая с кровати. Ведь не спит, притворяется просто. Ах да, ну конечно, ведь завтрак, мытье посуды, стирка белья, покупка продуктов, сборы детей в школу и детский сад и прочая ерунда - не мужское занятие! Интересно, а в чем они заключается, эти мужские занятия, если он не трогал ее уже три недели? Он, видите ли, устает на работе. Интересно, с чего бы ему уставать? Денег он приносит еще меньше, чем Лика. Вот она - просто задыхается от нагрузок.  Уже с утра как загнанная кляча. Это хроническое, как вазомоторный ринит. А ведь ей всего тридцать семь.

Будить мужа и что-то ему объяснять Лика не стала. Ибо без пользы дела. Она давно отступилась. Правда, нельзя сказать, что она не пыталась бороться, - но все объяснения заканчивались безобразным скандалом, так что лучше  не связываться, и не трепать себе нервы.

Из кухни слышно, как Виктор поднялся - стоило ей уйти!- и бродит по комнате, что-то роняет, хлопает дверцами шифоньера, одевается, гремит в ванной стаканом и щеткой.  Сколько же от него звуков. Постель, разумеется, и не подумает застелить. Это тоже не мужское занятие.

Муж вошел в кухню, буркнул что-то невразумительное, подразумевающее «с добрым утром», и, включив телевизор, раскрыл газету в ожидании завтрака. Лика разъяренно загромыхала кастрюлями и сковородками.  Нормальные люди в телефоне  новости смотрят, а мы  - выпендриваемся,  по старинке читаем печатные издания…с умным видом.

Виктор читал молча, не вступая с Ликой в беседу. А что говорить, все равно не поймет. Женщина… Лика почувствовала, как в ней поднимается тихое бешенство. Чтобы не сорваться, она схватила сигарету.

Затянувшись, она украдкой бросила взгляд на мужа. Сидит, нога на ногу, развалился! Всего сорок, а пузо свисает и лысинка вон наметилась, и вечно губа, отвисшая от недовольства....

Лику просто бесит его раздраженный вид. Но  хуже другое: вечное безделье.  Злостное и принципиальное. Не просто не умеет зарабатывать, а принципиально не хочет.

Подружки умирают от зависти к Лике. Ну еще бы, сокровище, а не муж  - не пьет,  не гуляет, в восемь вечера -  дома! Лика этих восторгов не разделяет, потому как точно знает: муж - предмет в хозяйстве  ненужный и бесполезный, что-то вроде лепнины на потолке. Наверное, было бы лучше вообще не выходить замуж, ни за кого, да что  же теперь?..  Дети. Сашке пять, Ольге - двенадцать. Детям нужен отец,  какой-никакой.

Да и собственно,  самой-то куда податься? Скоро сорок, все ставки сделаны. Это в двадцать пять или в тридцать несколько жизней в запасе. В те годы за Ликой был просто шлейф обожателей, но она выбрала этого… Виктора. Точно ослепла. Он казался таким надежным, прямо стена. И перспективным, все пророчили ему  будущее. Вот тебе и будущее. Сидит  в  дурацкой конструкторской фирме, где платят три копейки. Чем они там занимаются, одному Богу известно, поскольку заказов практически нет. Муж  не особо вдается в подробности, однако по оговоркам можно все-таки догадаться, что  не работой. Пьют - и не только чай,- сидят в соцсетях, играют в компьютерные игрушки, обсуждают политику,  словно без них  политики не догадаются, что им делать….И вообще вода не освятится.  Лика  не раз намекала, что неплохо  заняться чем-то полезным, все же дети растут,  но муж всякий раз демонстративно закатывает глаза. «А что я могу сделать?» - от этой фразы Лике хочется кусаться. Или грохнуть об пол тарелку. Ну, что же это такое…ведь взрослый мужик!

Как говорится, кто на что учился. Что верно, то верно. Но вот пока Лика сидела с детьми со своим филологическим образованием и двумя иностранными языками в красном дипломе,  подружки успели подсуетиться, поустраивались в приличные места, богатых папиков поотхватывали, а вот Лике теперь приходится тухнуть в заштатном издательстве, любовные романы редактировать, а по утрам- отвисшей мужней губой любоваться... А чем она хуже? И красивая, и умная - только поздняк метаться, упустила  свой шанс...

Лика заварила чай, наблюдая, как булькает в кастрюле вода, в которой варятся яйца. Собственно, незачем стоять у плиты, караулить эти чертовы  яйца, - но утром ей необходимо хоть минутку побыть с собой, собрать «в кучку» мысли и чувства. Ну, опять же, каждому свое, ей вот яйца – вместо медитации или фитнесс-клуба…

Виктор снова  зашелестел газетой, и Лика с трудом подавила желание стукнуть его чем-нибудь по голове.

Подав мужу завтрак, Лика ушла в спальню. Не может она есть по утрам, просто тошнит. Она быстро оделась, наспех накрасилась, собрала портфель старшей и рюкзачок со сменной обувью и запасными колготками младшего и выскочила с детьми из дома. Виктор, нечленораздельно промычал что-то на прощанье и даже не встал проводить.

Выслушав в садике и в школе привычные жалобы - плохо воспитаны, безобразничают, плохо учатся - Лика расстроилась. А с чего им хорошо себя вести и учиться, если они растут, как трава на асфальте? Дочь на продленке, что тоже денег стоит, а толку мало, младший - до упора в детском саду, воспитательница каждый раз злобствует, когда Лика задерживается. Мама пропадает в издательстве, папе вообще все фиолетово.  Чтобы дети были в порядке, нужно мужу нормально семью обеспечивать!..

Взвинченная и злая, Лика втиснулась в вагон метро. Вагон битком набит, не повернутся. Лика буквально утыкается носом в спину впереди стоящей девицы в модной шубке. Девица совсем молодая и довольно хорошенькая, но с совершенно пустыми, до прозрачности, ничего не выражающими глазами. В такой ранний час накрашена безокуризненно. А духи... Такие духи бешеных денег стоят. Лика в своих синеньких скинни и кожаной обдергайке чувствует себя Золушкой, но не на балу, а когда карета уже обратилась в тыкву. Нельзя сказать, что у нее совсем нет хороших вещей,- просто руки до себя не доходят, да и ради чего… Мужу все равно, в чем она - в парче или в халате, а в издательстве – женоподобные мужики и засушенные девицы.

Лика еще раз внимательно обвела глазами вагон. Пол-вагона - красивые, ухоженные женщины, и чем ближе  к центру, тем их  больше. Особенно шикарно одеты  сопливые девчонки - дорогие меха, несмотря на раннюю осень, кожаные свингеры, сапоги, которые стоят - Лика сама видела такие - под пятьсот баксов. Интересно, откуда у молодых девчонок такие деньги? Чьи-то дочки или любовницы? Лика изнывала от невольной зависти. Не могут же они все быть секретаршами в крутых фирмах! Может просто торгуют чем-то,  или халявные деньги?..

Лика перевела взгляд на идеальное каре стоящей впереди девицы и  вспомнила, что сама она уже месяца три не заглядывала в парикмахерскую. И некогда, да и денег жалко. Все равно, нужно ухаживать за собой, вдруг подумала она и со стыдом засунула поглубже в сумочку чертов  пакет, который заготовила под продукты. Пакет можно и в магазине взять, да денег стоит. Не напасешься…  А провались все пропадом, кухня, хозяйство, семья и муж вместе с ними в придачу!- с внезапной ненавистью подумала она. Нужно быть свободной, красивой и независимой, вот как эта девица. Нужно себя полюбить. Сама себя не полюбишь - никто тебя не полюбит...

Лика бросила взгляд на часы. Господи, уже десять! Опять опоздала! Снова поволокут писать объяснительную, с тоской подумала она. Кадровичка, наверное, уже стоит в дверях, ловит опоздавших.

Начальница кадров и в самом деле стояла в дверях, но цепляться к Лике почему-то не стала.
- Фадеева, зайдите к директору,- сказал она.- В двенадцать.
Лика молча кивнула и поднялась в свою комнату на второй этаж. На ее столе со вчерашнего дня лежала раскрытая рукопись, очередной любовный роман. Издательство раскручивало новую серию, и рукописи сыпались, как из рога изобилия. Лику  при виде печатного текста уже просто с души воротит. Все  про одно и то же: как несчастную, но красивую девушку полюбил, осчастливив, богатый и благородный сердцем мужчина. Новая версия Золушки, только с эротическими подробностями.

Лика углубилась в чтение. Дело происходило на каких-то экзотических островах в Карибском море, на фоне лазурного моря, белопенного прибоя и кокосовых пальм, и Лика ощутила острую зависть к героине романа - совсем как к  девице в метро. Героиня бегала от возлюбленного - похожего на романтического пирата миллионера, овдовевшего лет десять назад,- и терзалась сомнениями в подлинности любви. После долгого рефлексирования они соединялись под шум океанских волн на пустынном морском берегу. Лика дочитала роман до конца - и вконец  расстроилась. Ей тоже хотелось бегать от красавца-пирата под шелестящими пальмами и трепетать в его объятьях. Лика уже не помнила, как это - трепетать, ну а пальмы... Пальмы она вообще видела только по телевизору и в кино.

Вот ведь мерзость какая,- с остервенением подумала она,- бездарная муть, а на подкорку действует. Понятно, почему народ покупает... И название-то дурацкое – «Карибская сказка»! Лика снова глянула на часы. Без пяти двенадцать. Она вздохнула и пошла в директорский кабинет.

Директор уже дожидался ее. Поговорив немного о новой серии, он сделал «неофициальное» лицо:
- Лика,- сказал он своим знаменитым "бархатным" голосом,- у меня к тебе неформальная просьба. Тут один человек приехал  - наш партнер по туристическому проекту... Господин Кеннет, президент фирмы «Крузер». Ну, из Америки. У него в программе сегодня окно, а я не могу, дела. Ты развлеки его, хорошо? Ну, кроме тебя и послать некого. Сама знаешь, какой у нас контингент. Да и с языками у тебя хорошо…. Правда, это вечером, но завтра можешь не выходить. Он будет ждать тебя в гостинице. Кстати, он миллионер.
- Но я не одета,- возразила Лика.
Директор скользнул по ней  взглядом и пожал плечами.
- На мой вкус ты даже слишком одета,-  усмехнулся он, и Лика почувствовала, что краснеет.

Закрыв дверь, она направилась в туалетную комнату. Жаль, что не успела нормально накраситься. Лика критически, - как недавно директор, - осмотрела свое отражение в зеркале. А  ничего! Ни за что не дашь тридцать семь. На лбу  не написано, сколько ей лет, а паспорт она этому Кеннету не покажет.

Краска смущения еще не успела сойти с ее щек и они словно светились розовым светом: кожа у Лики - ее сокровище, все подруги исходят от зависти. Скулы высокие и рельефные,  никаких филлеров не надо,  щеки немного впалые, все в тренде. Рот как рот,  в целом недурно, такой  нежный бутон. Волосы длинные, до середины спины, цвета пшеницы. Глаза вообще интересного тона - серые,  с каким-то редким лиловатым оттенком и романтической дымкой. Только выражение озабоченное. Озабоченность нужно стереть. Выбросить, как и пакет под продукты из сумочки.

Лика позвонила Виктору на работу, предупредила, что задержится и попросила забрать Сашу из сада. Муж заворчал, но спорить не стал.
- Я буду поздно,- предупредила Лика.- Не ждите меня и ложитесь. Проследи за уроками.
Виктор заворчал еще недовольнее, и Лика поняла, что уроки сделаны не будут.
Она снова вздохнула и повесила трубку.

Когда Лика приехала в гостиницу, Кеннет уже ждал ее. Почему-то она ожидала увидеть седого благообразного старца, а потому буквально остолбенела, когда Кеннет спустился в фойе. Перед ней стоял  высокий черноволосый красавец с физиономией флибустьера. Лика все еще обдумывала прочитанный  утром роман - и даже вздрогнула. Для полного сходства с пиратом Кеннету не хватало  шляпы и черной повязки. Лика прямо увидела его на мостике брига под черными парусами, с пистолетом в руке. « …из-за пояса рвет пистолет, так что сыплется золото с кружев, с розоватых брабантских манжет...»- вспомнилось ей некстати. Романтика хренова.

Кеннет был далеко не юн, но улыбку сохранил совершенно мальчишескую и  трогательную. Лике нравилось, когда солидные мужчины улыбаются такой вот бесшабашной, почти хулиганской улыбкой. Не то что ее Виктор с вечно отвисшей губой.
- У него, наверное, просто вагон любовниц,- с легкой ревностью подумала она.
- Меня зовут Лика,- церемонно представилась она по-английски.- Я буду опекать вас сегодня.
Улыбка у Кеннета разъехалась еще шире.
- Лика, лучше на ваш родной язык,- с акцентом, но довольно правильно выговорил он по-русски.- Я хочу делать практика.
Лика пожала плечами. Практика, так практика, ей все равно. Даже лучше, голову не напрягать.
- А куда мы пойдем?- спросила она.
- Никуда,- сказал Кеннет.- Мы сейчас идем ресторан и говорить... Разговаривать,- поправился он.- Я хочу разговаривать с такой красивый девушка.

Они спустились в ресторан, где уже ждал сервированный стол.   
Куртку Лика оставила в номере и осталась в облегающих стретчах и блузке. На ней не было лифчика, а маек и комбинаций под брюки Лика не признавала, так что грудь выпукло обрисовывалась под розовой шелковой тканью. Лика поймала как бы случайно скользнувший по ней взгляд Кеннета, и едва подавила желание прикрыть грудь рукой. Ну совсем как из диких степей, разозлилась она на себя. Лика из-под ресниц оглядела зал, и увидела, что взгляды всех сидящих за столиками мужчин устремлены на нее. Наверное, приняли за  эскортницу, подумала она. Ну и пусть. Лика вскинула голову, тряхнула волосами и пошла вперед развинченной походкой манекенщицы. Кеннет  следил за ней со своей пиратской ухмылкой,  все понимая и одобряя.

Они проболтали часа три. Кеннет не сводил с нее глаз,  словно ненароком  касаясь ее руки. Каждый раз Лику как будто дергало током, она злилась, но ничего не могла с собой сделать. Тогда она подняла голову и вызывающе посмотрела Кеннету прямо в глаза. Он улыбнулся, но в лице его промелькнуло что-то хищное.

Сходство с прочитанным утром романом было почти мистическим: Кеннет не просто занимался рекламой туристических путешествий по экзотическим островам - он сам владел крошечным островом в Карибском море и большой белой океанской яхтой. У него был даже личный самолет. На острове  шелестели под легким бризом пальмы и плескался лазорево-пенный прибой. Наверное, он тоже бегает там по золотистым пескам за красивыми девушками в бикини, а они трепещут в его объятьях,- усмехнулась Лика, но усмешка вышла кривая. Она вдруг почувствовала, что сама бы не прочь оказаться в такой ситуации.

- Лика, ты очень красивая,- вдруг серьезно сказал Кеннет и, протянув руку, отвел пшеничную прядь от ее лица.- Ты приедешь ко мне на остров?
Лика вежливо улыбнулась, но про себя отметила: а адресочка не дал. Хорошо выдерживает жанр. Отличный артист, просто блеск. Интересно, какого черта его занесло в туристический бизнес? С такими данными ему просто цены не было бы в Голливуде!

Когда они встали и пошли по проходу, все головы снова повернулись к ним. На мужских физиономиях была написана зависть, смешанная с восхищением. Решили, что Кеннет ведет ее в номер, - догадалась она. Идиоты. Кеннет шел сзади, не прикасаясь к ней, с довольной ухмылкой. Почему-то Лике вдруг до смерти захотелось, чтобы он прикоснулся - обнял за талию, взял за руку, хоть что-нибудь... Сейчас она наденет куртку, попрощается, и... и прощай, карибская сказка. Лика - Золушка, но не из этой книжки. Дома ее ждет забитый золой семейный очаг и вечно брюзжащий муж со светящейся лысиной и отвисшей губой. Про детей Лика даже не вспомнила. Она едва не заплакала над своей разнесчастной жизнью.

В номере Лика сняла с вешалки куртку и подошла к зеркалу. Кеннет настороженно следил за ней на расстоянии.
Потом подошел совсем близко.
- Лика, одна минутка. Мне нужно делать звонок, я плохо говорить русски, ты мне помогать?- Акцент у него вдруг усилился, Кеннет начал коверкать слова.
Лика пожала плечами и села в кресло у телефона. Хорошо, конечно, она поможет. Как она может ему отказать? Он ведь просит ее об обычных вещах.
Лика позвонила по нужному номеру, сказала, что просил передать Кеннет, и положила трубку. Потом подняла глаза и грустно улыбнулась.
Кеннет, сидевший напротив, вдруг встал и заговорил, почему-то уже по-английски:
- Лика, я не хочу быть навязчивым... Нам нужно встретиться еще раз. Я понимаю, сейчас уже поздно. Но... Может, завтра?
Он покраснел, как мальчишка. Вид у него при этом был ужасно милый. Лику вдруг затопила щемящая нежность.

Кеннет протянул ей руку. Лика подумала, что попрощаться, и подала свою. Но Кеннет потянул ее за руку вверх, поднимая с кресла. Лика, все еще ничего не понимая, послушно встала. А потом вдруг почувствовала у себя на губах его губы - горячечные, нетерпеливые. Лика опешила, хотела вырваться, отстраниться, - но вместо этого вдруг прижалась к нему всем телом. Она была просто не в силах отказаться от него.

На нее накатило какое-то розовое забвение. Она уже ничего не соображала. Все ее ощущения состредоточились в  жарких, жадных, бесстыдных губах.
Кеннет подхватил Лику и понес к кровати. Она не сопротивлялась. У нее не было воли. Голова тоже была  пуста, ни единой мысли. Лика ничего не видела, не слышала - она вся превратилась в орган сплошного осязания, реагировавший только на прикосновения настойчивых, ищущих рук, на  горячее, прерывистое дыхание. Жаркая, одуряющая волна  затопила ее целиком, - и Ликино тело обмякло, наливаясь душной истомой. Она исступленно целовала его губы, глаза, ресницы, волосы... Ей хотелось прижаться к Кеннету каждой клеточкой, целиком раствориться в его вкрадчивой ласке. Ликино тело жило своей собственной жизнью - и решало за нее, что ей делать.

А потом заверещал телефонный звонок. Оглушительный, как сирена пожарной тревоги. Лика невольно взрогнула. Кеннет потянулся и взял трубку, не выпуская Лику из цепких рук.
- Да,- хрипло сказал он.- Да, я. Да. Да, хорошо. Только сегодня?.. Ну хорошо, через полчаса буду.

Пока он говорил, лицо его менялась, прямо на глазах. Нежность и безудержное желание гасли, уступая место холодной сдержанности. Даже мальчишеская улыбка, блуждавшая на его лице весь вечер, пропала. Кеннета словно выключили - или наоборот включили. Перед Ликой был совсем незнакомый Кеннет -  деловой человек,  владеющий собой, холодный и собранный. Лика даже глаза прикрыла, чтобы не встречаться с ним взглядом.

Кеннет встал и налил себе минералки. Лика машинально отметила, что  не закурил. Бережет себя, подумала она.
- Лика, мне нужно идти,- сказал Кеннет.- Деловая встреча, неожиданно. Ты же слышала. Мне очень жаль. Но я очень хочу с тобой встретиться. Послезавтра я улетаю. Приходи ко мне завтра в номер, окей?
Лика вспыхнула, хотела возмутиться, сказать, что она не девица по вызову, ; и неожиданно передумала. Ей никогда, ни с кем не было так хорошо, как с этим незнакомым и непонятным мужчиной. Она и не подозревала, что способна на подобные авантюры.
К черту все,- уже второй раз за день с ненавистью подумала Лика, ощущая в себе бессмысленный протест, яростную злобу на свою разнесчастную, никчемную и бездарную жизнь. Провались все пропадом. Хоть один час - да мой. Нужно любить себя. Сама себя не полюбишь - никто тебя не полюбит!

- Да,- твердо сказала она, сжав губы.- Да. Я приду. Когда?

Кеннет странно улыбнулся. В его глазах вспыхнула искорка мгновенного интереса, - а потом почему-то промелькнуло легкое разочарование - и даже грусть. Или скука? Лика не поняла причин этой гаммы эмоций, но решила не зацикливаться на подробностях. И Кеннета тоже к черту! Пусть не воображает, что это он ее соблазнил. Она сама решает, что  делать. Пусть думает, что угодно.

- Я тебе позвоню,- уклончиво сказал он.- Я пока не знаю, когда буду свободен. Ты завтра работаешь?
Лика молча кивнула. Потом написала телефон на бумажке и подала ее Кеннету.


Она приехала домой в одиннадцать. Дверь открыл Виктор. Лицо у него было хмурое, губа отвисла сильнее обычного.
- Где ты шляешься?- недовольно спросил он.- У Сашки температура. Я не знаю, какое давать лекарство.
Лика молча вошла и разделась, ощущая чудовищную, сосущую пустоту. Она чувствовала себя совершенно разбитой, раздавленной.
У сына был явный грипп, ничего особенного, просто нужно уложить ребенка в постель. Виктор даже этого не сделал. Лика уложила сына, дала аспирин, завела будильник и легла, тут же провалившись в тяжелый, мрачный, без сновидений, сон.
На другой день на работу она не пошла и вызвала Саше врача. Потом позвонила в редакцию, попросила передать номер ее сотового,- если ей позвонит иностранец.
И принялась ждать.

Целый день она болталась по квартире, поминутно поглядывая на лежавший на столе смартфон. Ее так и подмывало садануть им о стену. Проклятый смартфон молчал. Лика даже несколько раз набирала номер домашнего телефона, проверить связь. Домашний исправно звонил, все работает. Может, Кеннет не смог до нее дозвониться? С московской связью это сплошь и рядом бывает.  Интересно, а на работу он ей хотя бы звонил?  Под конец дня Лика не выдержала и с бьющимся сердцем набрала номер редакции. Нет, ответила секретарша, ей вообще никто не звонил. В голосе секретарши прозвучала скрытое злорадство, - а может, Лике просто показалось.

Не звонил - ну и ладно, с болью подумала она. Все равно она не смогла бы пойти. А он, видимо, очень занят. С мужчинами такое случается. Или просто нашел ей замену - помоложе и покрасивей. И вообще, чего она собственно ожидала? Счастливые Золушки только в сказках бывают - или в любовных романах. А в жизни все по-другому.

На душе стало совсем пусто, словно ее дочиста вымели веничком - все закоулочки, до мельчайшей пылинки. Не  пустота, а просто какая-то зияющая дыра - в никуда.

Лика машинально перемыла  сервиз, засунула в стиральную машину белье. Еще раз посмотрела на телефон. Все, семь вечера. Ждать больше нечего.
В дверь позвонили. Дочь пришла, скоро явится муж. Лика  пошла открывать.

Вечером, когда дети уже спали, Лика села  рядом с Виктором и тупо вперила взгляд в светящийся экран, на котором что-то мелькало. Она даже не понимала, не видела того, что происходит в телевизоре. Она видела совсем другое - красивую, загорелую девушку, убегавшую от красавца-пирата по золотому длинному пляжу; лазоревые волны тихо ласкали берег, а в синем небе раскачивались темно-зеленые пальмы... У девушки были серые с лиловатым оттенком глаза и пшеничные волосы.

Виктор что-то говорил, но Лика не стала слушать. Она ушла в ванную и долго-долго стояла под душем в надежде, что когда она выйдет, муж уже будет спать. Струи текли по ее щекам - и Лика заплакала, впервые за эти два дня. Слезы мешались с капельками воды, оставляя на губах соленый привкус.

Выйдя из ванной, Лика подошла к детям. Сын сопел, разметавшись, весь розовый и теплый. Дочь спала на спине, по-взрослому, длиннющие ресницы опахалами лежали на щеках. Как выросла, изумилась Лика. На цыпочках, чтобы не разбудить мужа, она прокралась к спальне, открыла тихонько дверь - и  остолбенела. Виктор сидел одетый на постели,  вид у него был виноватый и ужасно несчастный. Он взглянул на жену с затаенной тревогой, даже испугом - и вдруг улыбнулся.Виновато,растерянно и по-мальчишески. Лика хлюпнула носом и уткнулась  ему в плечо. Жуткая дыра одиночества, сквозь которую из нее весь этот день вытекала живая жизнь, вдруг начала затягиваться. Это  мой дом,-  подумала вдруг она,- моя крепость. И пусть будет так. А сказки... сказкам место на книжной полке.