Вопросов нет

   Воскресные встречи «У Сони» - приятная традиция в жизни двух подружек «за тридцать». Скайп – не то: по скайпу не обнимешься. И трёп не такой душевный. Можно и не «У Сони», да Соня любит кофе (или – не кофе: как внутренний голос скажет) у себя, дома. Ей, видите ли, дома хорошо. А Ольге везде хорошо, если ей рады. К тому же такой «Наполеон», как Соня, никто и нигде не печет. Ради одного этого стоит пилить через все городские пробки, предвкушая «сладость общения».
 
 - Знаешь, подруга, в чем твоя проблема? Ты не любишь успешных и состоявшихся мужиков. Тебе надо, чтоб он был несчастным, судьбой раненым, бедным, но – гордым. Хуже сочетания не придумать.
   Ольга переживает за Соню искренне, почти как за себя. Ну, у нее–то все ненужные эмоции под контролем, а вот Соню ведет на бестолковые переживания. Ей надо бы свою лакуну в личном пространстве заполнять, а она опять, похоже, «другу детства» помогала дырки в душе штопать. Этак можно приют для секонд-мэнов открывать: всем слезы утрет и чаю нальет. А они чаю напьются, в щечку поцелуют – и дальше искать приключений на свой «богатый внутренний мир»: чтоб было что отразить в очередном бес/ценном (в смысле: цена - ноль) «шедевре».

- О-ля-ля! «Как это приятно: совершенствовать других»! – Соня не злится, Соня усмехается. (Ольга с Вовочкой столкнулась перед домом? Понятно!) – Я слезы утираю не всем, подружка: только талантливым. Вовочка – талант!
Ольга фыркает на слове «талант»: - И что?! Ни-че-го: бессмысленная трата времени и нервов. Жена вот к родителям сбежала, не желая мечту о «будущем счастье» на хлеб намазывать вместо масла…
- Таланты, Оля, страдают: это им для самореализации надо. А я в меру сил стараюсь их от депрессухи спасать: депрессуха любой талант убъет.
 - Для само – что?! - Ольга хохочет: - не смеши, а! Бесят меня твои «непризнанные гении». У меня соседский Петрович тоже «талант»: жена ему – вынеси мусор, а он – не видишь, я стихи пишу... Само-реанимация им нужна, чтоб бабки в семью приносить - вот что. Удобно нюни про непонятость чуВстВ по друзьям и холстам размазывать. А ты не нюнься! Хочешь реализоваться? Реализовывайся в свободное от хорошо оплачиваемой работы время… И ты - молодец: нет бы, сказала мужику – иди вагоны разгружай. Таксуй, в конце концов (есть же тачка). Маляром поработай: раз умеешь тонкой кисточкой по грунтовке водить – и толстой получится. Понима-а-а-ешь ты его… Тьфу!

   Соня терпеливо ждет, когда у подруги «выдохнется» тема (вроде бы, кульминация была?)… но тут Ольга подозрительно щурится: - Слушай, а, может, ты «таланту» еще и денег «в долг» дала? Что-то Вовочка довольный от тебя поскакал, как будто ему персональную выставку обещали … Колись: спонсируешь «страдальца», да?!
   Соня улыбается, пожимает плечами: ждет нового «панегирика» во славу здравого смысла. Но Ольга устала «лечить». Просто крутит пальцем у виска: диагноз очевиден. Она бессильна: глупость не лечится. Не любит ее бестолковая подруга успешных…  И почему, а?! Не интересно с нормальными? Переживать с ними не о чем? Эти вопросы Ольга задает Соне вслух, глядя такими печально-сострадающими глазами… что помочь может только хороший кусок «Наполеона». Соня достает «лечебный» торт из холодильника.   
- Злая ты, детка. Не гуманная… И почему я для тебя тортик пеку?! Хотя, знаю: без него ты совсем озвереешь. Еще и покусаешь меня за мою верность христианским заповедям… А хочешь, я расскажу тебе про одного успешного?
- Кх-х?! - Ольга поперхнулась кофе. - Ущипни меня: я не ослышалась?! Ты – хочешь – рассказать… про успешного?! Это – фэнтези, да?!
- Это реалити, Оля. Соня наслаждалась мизансценой: гениальная мимическая палитра (от удивления через недоверие до уверенности: розыгрыш). -  Слушай… и ешь тортик!
   
   Мы с сынишкой в Адлере здоровье из бронхита вытягивали. (Знаешь, как Димка у меня болел до четырех лет? Три раза в год - как минимум. После Адлера – ни чиха, даже врачи удивлялись.) В общем, обосновались мы в летнем домике у Ксюши Прокопиди. Помнишь ее? Она на курс старше училась.
Ольга хмыкнула: такую забудешь!  Черные кудри по мраморным плечам, глаза цвета гречишного меда. Столичные с ума сходили, а она рыжего из Тулы выбрала…
- А вы что - общаетесь? Вот не знала!
- Обидно, да? Знаешь, а не все (приятно Олю подкалывать: адекватно улыбается)…
Мы поздравляемся с Ксюшей по праздникам. Ты в курсе, что она теперь в Салониках? Переехали всем семейством к родственникам. У Ксюши папа – греческий.
- Подруга, ты с темы-то не съезжай, – Ольга, хмыкнув, усаживается в кресле поудобнее,  - что там у тебя про «одного успешного»?
 Теперь Соня хмыкает: зацепило любопытство. Интересно, что О-ля-ля скажет после ее «признания»: опять пальцем покрутит?
- А ты торопишься куда? Нет? Тогда слушай со всеми «авторскими отступлениями»: может, это важно? Может, без этого ты ничего не догонишь, а?
- Валяй. Потерплю. Да не тяни уже! От любопытства тоже умирают… не только от депрессухи.
(Вот язва! Ладно, О-ля-ля, поглядим на твое терпение)
 
  - Домик у Ксюши – небольшой, в алычовом саду, на окраине города. Все удобства во дворе – летний же. Скромненький, но с двумя огромными преимуществами перед любыми санаториями: бесплатный - для меня, и до моря - пять минут ходьбы. Дикий пляж тоже имеет свои преимущества: люди друг на друге не лежат. Из центра никому ехать неохота – там цивилизация, а тут – пара киосков с напитками и мороженым, шашлычная, волейбольная площадка и туалет. Вода в море – чистейшая: дно – камушки, водоросли не задерживаются. Вид изумительный: сосны по склону холма, морской простор безбрежный, небо – высоченное и яркое - такое, что смотришь в него – и крылышки вместо рук чувствуешь: не лежишь на берегу, а летишь к Богу в гости. Чайки важно ковыряются клювами в прибрежной зоне, чуть в стороне от людей. Дельфиньи стаи мелькают, демонстрируя плавную грацию над аквамариновой глубиной. Даже прозрачные парашютики медуз, колышущиеся у берега  – все радует: такой релакс! Димулька ахает, удивляется, только и слышно: - Мам, смотри!!! Столько эмоций у сына от непознанного. (Как много камешков! Сколько ни собирай – а они не кончаются. Под камешками, что – тоже камешки? А где земля?!...  Какие ракушки одинаковые! А как они такие получаются?..)  В общем, язык от объяснений устал, а отдых - удался.

   Больше всего сыну нравилось, когда я заходила с ним в воду поглубже, держа его за подмышки, а он был «рыбкой»: плеск, визг, смех! Вода – фонтаном: и в рот, и в нос – что и требовалось. В тот раз мы такой процедурой и занимались: я держала Димулю, стоя по пояс в воде спиной к морю и бездумно глядя на берег: отдыхать – не работать. На душе – покой и радость: впереди еще неделя счастья…

  Ты что нибудь слышала про блуждающие волны? Это когда вдруг - ни с того, ни с сего - на ровной глади моря появляется огромная гора воды и стремительно несется к берегу, жадно глотая все, что попадется ей на пути. Мы думаем, море – ручное: ласковые пенные гребешки – «лимонадная шипучка» - лижут камешки; теплый ветерок обдувает загорелое тело; солнце рассыпает пригоршнями веселых зайчиков по воде… Ха! Вдруг ручной милый зверь превращается в ненасытного монстра. В кровожадное чудовище, которому нет дела ни до нас, ни до вселенского горя. Он – убийца. Без стыда и совести.  Что ему не понравилось? Глянцевая идиллия покоя? Решил показать, что мы – глупые муравьи, надоевшие великану своей деловитой возней и самомнением?

   Волна обрушилась сверху резко, без предупреждения. За долю секунды до этого я увидела, как загорающие на берегу повскакивали, закричали, замахали руками тем, кто был в море. Инстинктивно я прижала к себе сынулю, чувствуя силищу воды, втягивающую нас в пасть моря. Какие-то руки обхватили меня с сыном сзади, прижали к себе. Через какое-то время волна, грубо проглотившая нас, так же грубо и жестко и на берег выплюнула. Представляешь: взбесившееся море угомонилось сразу! Как будто и не было ничего: гладкое, спокойное. Только кричащие, мечущиеся люди на берегу, да плавающие по поверхности чьи-то вещи… Потом мы с сыном насчитали десятки синяков на теле. А в момент шлепка на камни даже боли не почувствовали. Нас по-прежнему держали сильные руки. Вот они разжались, и хрипловатый голос с легким акцентом произнес: - Слава Богу.
 
   Не знаю, чем перед Богом провинилась девочка, весело барахтавшаяся в воде у берега – ДО. Я на нее, помню, любовалась еще, прикидывая, сколько крохе лет. Такая симпатяшка в красных трусиках. Малышка: и купальник ей не нужен был… Море проглотило симпатяшку… Еще несколько человек в тот день стали жертвой голодного монстра. Как потом Демид (так нашего спасителя звали) сказал: нам повезло. Основная сила волны пришлась на центральные пляжи – нас по касательной зацепило. Повезло – не то слово! И особенно повезло, что Демид за нами оказался – он из воды выходил, когда эта беда случилась. Вот что значит – спортсмен: реакция молниеносная. Даже думать страшно, что было бы, если бы я вдруг не удержала Димулю тогда. Или не «выплюнулись» бы мы, нахлебавшись воды со страху…

   Мы «выплюнулись». Благодаря Демиду (я в это верю) мы - в числе везунчиков. Стоим, шок не позволяет говорить, только «спасибо» вымучила и «простите, не знаю имени».
- Демид. Не надо благодарить. Просто повезло (кажется, спасителю не хочется слов. Он, наверно, тоже в шоке). Вас (вопросительный взгляд. – Соня) надо благодарить: удержали сынишку. Обещайте, что придете на пляж завтра!
- Шутите?! Мы завтра же улетим домой! Это…
- Это бывает раз в десятки лет, даже реже. У Вас есть минимум десять лет для отдыха на тихом, ласковом море. (Сдержанная улыбка. И - Диме: - Придешь завтра? Я тебе краба поймаю.)

   Так мы познакомились с Демидом. Одежду нашу, понятно, смыло: домой шли в «купальных костюмах». Ключи от домика тоже смыло: соседский мальчишка пролез внутрь через форточку и открыл дверь. Потом его папа вставил купленный новый замок…
   Да, мы не улетели. Сын (счастливый возраст!) весь вечер расспрашивал про краба: как я могла обмануть его ожидания? Мы пришли на пляж после пяти. Солнце уже съехало с высоты, мягко опускаясь ближе к морю: большое, оранжево-красное. Море улыбалось самым беззаботным образом, играя полутонами голубого, синего, зеленого, золотистого, пурпурного. Если бы не вчерашнее, можно было бы любоваться. Восхищаться… если бы не вчерашнее.

   Демид подошел со стеклянной банкой в руке. В ней на влажных камешках сидел маленький крабик. Выпученные горошины – глазки смотрели на нас, увеличиваясь стеклом. Клешни слегка шевелились. Кругляш панциря матово поблескивал серым.
- Живой! Настоящий! – восторгу Димки не было предела. – А где он жил до банки?
- Пойдем (Демид покосился на меня), пойдемте – покажу. Видишь вон ту скалу? Далековато, но зато увидишь, где крабы живут.
И мы пошли. Минут пятнадцать шли. Чем ближе скала – тем она красивее. Пласты пород на не заросших кустарником и травой участках – как застывшее время с многомиллионной историей рождения суши. Димуля, держась за сильную загорелую руку нового друга, задавал тысячу «почему» про все, что видел. Демид, не делая скидку на детский ум, отвечал толково и терпеливо. Казалось, ему самому интересно разговаривать с малым. (Он – кто? Детский психолог? Собирает информацию для научной работы по посттравматической помощи?)

  Я шла сзади. Тупо. Меня ведут – я иду. Димке – хорошо, ему не нужно понимать, почему. А я не умею, не понимая. Спаситель Демид тратит на нас с сыном время: почему? Передо мной маячат две фигуры: загорелая спинка с выступающими лопатками Димы, его крепенькие ножки, уверенно шлепающие по камешкам; выгоревшая до белесости кучерявость затылка (всё – родное)… и отлично сложенный неизвестный мне чужой мужчина по имени Демид, оказавшийся рядом в нужную минуту. Вчера было не до смотрин, но сегодня не увидеть, что он красив - невозможно. Красавец, которому нечем заняться, кроме разговоров с четырехлетним ребенком? На спине херувимских крыльев не видно: качественная человечья спина с рельефной мускулатурой… Ладно: скоро все прояснится, не буду думать: мало исходных данных. Не может ведь он только с Димой разговаривать – и мне что нибудь скажет.

   Вот мы и пришли к тому месту, где жил крабик, пока его не словили. Тут камни у кромки моря солидные. Валуны. Ветераны приморской зоны.
- Вот под этим нависшим над водой великаном и находится дом нашего малыша. Хочешь посмотреть, как он в своем доме спрячется?
Дима смотрит на крабика, раздумывая. – А мы потом его опять поймаем?
- Представь, что ты сидишь дома, вдруг приходит кто-то - и тебя из дома забирает. А ты собирался в свои игрушки поиграть. Ты не хотел, но тебя все равно на время из дома унесли. А теперь – принесли. И прощения попросили, что без разрешения к себе забирали. Можно, конечно, крабика не отпускать домой… но тогда он скоро умрет.
- Почему?!
 Дима не хочет отпускать. Но и мертвый крабик ему не нужен. Он хочет живого, у себя в банке. Чтобы крабик всегда был его.
- Потому, что крабики без моря умирают. Они – морские животные. Вот мы в море жить не можем, а они – без моря. Ну, что? Пусть у тебя поживет до смерти - или выпустим?
- Щас… Мам, сосчитай до десяти! (Это у нас уговор такой: если Диме что-то делать не хочется – даю ему еще десять секунд смириться с необходимостью)
(Ольга улыбается: теперь понятно, почему двенадцатилетний дылда Димка и сегодня чуть-что – «сосчитай до десяти». Это у него поговорка «родом из детства».)
 
   Крабика выпустили. Он вначале замер, а потом как рванет под валун. Димуле этот спурт еще больше, чем сам крабик радости доставил. Купаться в этом месте наш спаситель нам не разрешил – дно коварное, а по камням мы полазали. И пошли обратно. Дойдя до «нашего» пляжа, Демид попрощался, взяв с сына клятву, что завтра они вместе найдут на дне моря самую большую ракушку. Какую большую? - уточнил сын, и Демид показал ему свою раскрытую ладонь: такую.
   Я – тупая. Я ничего не понимаю. Я не могу придумать НИКАКОГО объяснения этому человеку. Навязывается? Нет. Просто создает ситуацию, при которой я – ведомая. Денег хочет? Стыдно даже предполагать, что забавы с чужим ребенком – это способ материализовать благодарность за спасение в денежном эквиваленте. Нечем заняться? Но она сама видела, как его приветствовали друзья на волейбольной площадке, когда мимо проходили: – Дем, не забудь: сегодня в 20.00!
   Через Димку «приручает» мамашу? Да зачем я, обыкновенная мышь без грима - такому?! К тому же он видел кольцо на пальце… Остается одно объяснение: почему-то Демиду нужно это общение. Именно общение с маленьким мальчиком и - к мальчику впридачу - с его мамашей. Что ж, «будем посмотреть». Пока все хорошо. А, если сына спросить – очень даже хорошо.
 
   На следующий день Димка рванул к Демиду, едва увидел его выходящим из моря. Представляешь: выдернул ладошку из моей руки – и втопил! Даже разуться-раздеться не подумал. Демид его подхватил за руки и так – висячим и мокрым – принес мне: - Здрасьте, Соня! Не переживайте: море теплое, а одежда быстро высохнет.
   Опущу детали: уговорил-таки меня непонятный добрый Демид разрешить им с Димкой понырять. Главный аргумент: он – Демид – профессиональный пловец. Даже мастер спорта. И все будет у меня под контролем: я буду стоять на волнорезе и сигналить. И как только я скажу «хватит» - все ныряния прекратятся.
Оказывается, мой сын – смелый мальчик. Со мной боялся, что может из моих рук выскользнуть, все просил: держи покрепче – а тут с самого края волнореза - в воду «солдатиком», как научили. Демид его поймал, вместе с ним нырнул – вынырнул и, поддерживая рукой, «отбуксировал» на берег. Сколько раз повторились нырки-заплывы - трудно сказать. Сын звенел от радости, как медная тарелка на ударной установке. А потом они – эти необычные друзья – медленно пошли в море вдоль волнореза, периодически опуская лицо в воду, и, наконец, нырнув в очередной раз… нашли ракушку. Вон она, на полке: видишь? Океанический «Никобарус» называется. Я в каталоге название посмотрела.
   Ольга встала, взяла ракушку с полки. Крепкая, розовато-белая витая ракушка. Никобарус… красивое название. Надо такую в свой аквариум купить.
- Он – что: ее заранее у волнореза положил?
- А КАК океанический Никобарус мог там оказаться?! Ладно, клади сокровище на место, садись. Ты что-то и на «Наполеон» не смотришь? Аппетит пропал?
- Не отвлекайся, мать. Мое от меня не уйдет. Хочу услышать про твое.
   Ну, слушай. Может, добрее станешь.

   В общем, в эту ночь Димка спал, как никогда: ни разу не проснулся ни попить, ни пописать. А я спала плохо. Я, можно сказать, не спала. В голове крутилась фраза: ЧТО это?! Накатывала дрема – и тут же всплывали веселые и довольные лица сынули и его «друга Демида». Один – хохочет счастливо, другой – счастливо улыбается. Со мной «друг сына» перекинулся парой фраз за все время: спросил, можно ли нас мороженым угостить и какое я люблю – фруктовое или классику. Принес мороженое и откланялся.

   На следующий день Димка то и дело спрашивал: -А где дядя Демид? Он скоро придет? Ребенок хотел понырять с волнореза, а там – глубоко, и мама ловить его не умеет. Пришлось изощряться, выдумывая разные игры в доступном мне режиме. Мы «замуровывали» в камнях ноги и руки друг у друга, строили крепости, искали клады. Периодически залезали в море, как раньше, бултыхаясь недалеко от берега. Сын-«рыбка», перестав бояться моря, все старался выскользнуть из рук: ему хотелось не только нырять, но и рассматривать дно в поисках раковин редкой красоты. Я начинала жалеть, что позволила возникнуть неожиданной «мужской дружбе». И хорошо, что «дядя Демид» не появился: постепенно сын втянется в обычный отдых с мамой, тем более, что отдыха-то два дня осталось – послезавтра паковать чемодан. После обеда поспим пару часов, а потом в центр съездим: качели-карусели, машинки, паровозики… Забудет про ныряния.

   Не забыл сынок. Стоило только утром появиться на пляже знакомой фигуре нашего спасителя – Димуля его увидел. Вскочил, запрыгал, руками замахал: - Дядя Деми-и-ид!!! Мы зде-е-есь!!!
«Дядя» помахал в ответ и направился к нам. Я подбирала слова, чтобы вежливо расставить все по своим местам: -Спасибо Вам, Демид. Вы так добры, столько для нас сделали. Мы Вам очень с сыном благодарны за проявленное к нам внимание…
   Мои «заготовки» оказались ненужными. Едва Демид подошел, Димка «зафонтанировал»: - Пошли нырять! Я вчера хотел, а мама не разрешила! Мама меня поймать не может! Говорит, что я утону, если прыгну…
- Ну, чтобы не утонуть – надо плавать научиться. Если мама разрешит, я тебя научу… Добрый день, Соня! (светлая улыбка) Вы не против уроков плавания?

   Как можно сказать: «против»? А - аргументы? Не было у меня аргументов. Не могла же я сказать, что Димка к «дяде» уже привязался и ждет с ним встречи. А встречи могут оборваться «без предупреждения»… Что его мамаша не понимает, зачем «дяде» такая дружба с чужим ребенком. Что сама мамаша выбита из привычных стереотипов общения и даже плохо спит. Видно же, что «дядя Демид» чувствует себя вполне комфортно, ведет себя с ними естественно и никакими «заморочками» не страдает. У него ТАКАЯ дружба НОРМАЛЬНА. Выставиться в его глазах неблагодарной закомплексованной идиоткой, которая чего-то боится, а чего – сама не знает?..

   В общем, уроки плаванья начались, а мне опять пришлось довольствоваться ролью смотрящей. Через пять минут сын уже держался на воде, как поплавок. Несколько советов – и он поплыл. Все, теперь за ним глаз да глаз. Пропал беззаботный отдых!
В довершение к простым заплывам все глубже, добавились к моему ужасу ныряния с выплыванием. Сын, зажав нос и набрав воздуха «под завязку», спрыгивал солдатиком с волнореза, выпрыгивал из воды и резво начинал молотить руками и ногами, гребя к берегу. Учитель одобрительно двигался рядом. Я, стоя на волнорезе, чувствовала, что душа мне не принадлежит. Она ЛЮБУТСЯ происходящим и заранее оплакивает себя, покинувшую границы разумного: ей - душе - хотелось, чтобы этот Демид не исчез из жизни ни сегодня, ни завтра, ни вообще. А ведь до сих пор умела "не желать невозможного"... 

   Наконец, «друзья» устали. Распластались на берегу, довольные друг другом.
- Соня, у Вас завтра – последний день?
- Да… Голос слушался плохо. Постаралась ответить обычно, а вышло ненужно-грустно. (Болезненно было думать про «последний день». Вообще думать в эти дни было болезненно. Не думать гораздо безопаснее для здоровья... Интересно, добрые пожелания на дорожку прозвучат сейчас или завтра?)
- Вы когда нибудь на лодке в море выходили?
(Все: ЭТОГО человека ей не понять. Не с ее умом.)
- Нет.
- Давайте завтра часиков в пять сплаваем? У моего друга есть ялик.
- В пять утра? – она пыталась шутить, чтобы скрыть раздрай в мыслях: болезненное ожидание развязки и восхищение непредсказуемостью поступков малознакомого ей человека по имени Демид; желание понять и нежелание знать правду, которая никак лично с ней не связана.
- Можно и утра, но вечером закатное солнце красивее. Правда, придется пройтись пешочком до места. Около километра. Ну так как?
- Давайте. В конце концов, Вы нас так избаловали вниманием, что прогулка на лодке не кажется с нашей стороны наглой эксплуатацией Вашей доброты. (Во я завернула, да? Нет, чтобы по-простому обрадоваться: еще один день чудес…)
- Ну, и отлично! Демид поднялся, потрепав Димку по голове. – Тогда до завтра? Здесь, в пять ВЕЧЕРА.

    Оля, кто не плавал по солнечной морской дорожке на весельной лодке – тот не знает счастья. Чем дальше удалялась лодка от берега – тем тише становился мир вокруг. Димка даже говорить расхотел: мычал какую-то свою абракадабру – типа, песенка. Весла ровно и ритмично опускались-поднимались с тихим плеском, море переливалось всей палитрой синего: от прозрачно-голубого до насыщенного индиго. Огромное солнце неторопливо плыло по безоблачному небу к воде, растекаясь золотым и рубиновым по легкой ряби. Вскрикивали чайки, иногда ныряя за рыбой… Не знаю, будет ли у меня когда нибудь ТАКОЕ ощущение гармонии мира. Это – лучшее чувство, какое мне довелось испытать.

   Мы вернулись на берег. Демид привязал лодку к облепленной водорослями свае.
- Здесь недалеко остановка: я вас провожу.
- Демид, СПАСИБО… Можно Вас спросить?
(Ну, не могла я остаться с неразрешенной загадкой этого удивительного человека!)
- Конечно.
- Дима, посиди на скамейке (у эллинга – деревянная скамья), мне нужно с дядей Демидом поговорить.
Мы отошли на несколько шагов, и я впервые за эти дни посмотрела спасителю в лицо прямо: - Скажите, Демид, ПОЧЕМУ? Почему Вы столько времени уделили моему сыну? Лично я Вам не интересна, это ясно. ПОЧЕМУ - Дима?
Демид улыбнулся. Извиняющаяся улыбка вышла, даже стеснительная какая-то.
- Знаете, Соня... я очень люблю море. Океан. Это - космос, понимаете?!. И я знаю, как легко можно испугаться. На всю жизнь. Даже - перестать любить... Ужас на Вашем лице... в общем, я понял, что мальчику грозит никогда не полюбить море. И я решил ему помочь в меру сил... Надеюсь, Вы были не против?
 
Соня замолчала.
- Все?! – Ольга была обескуражена. – Ты больше НИЧЕГО не добавишь?!
- А что ты еще хочешь услышать? Мы сели в автобус, доехали до дома. На следующий день улетели в Москву.
- Да... Похоже, я поняла только одно: тебе личное счастье не светит. Такие Демиды на каждом углу не стоят... Ты и со «своим» из-за НЕГО не помирилась, да? Вы ж рассорились, когда Димке четыре было.
- Абонент временно недоступен, - подытожила Ольга, не услышав от подруги ни слова, и ухмыльнулась. Затем отрезала от торта кусок, переложила его на свою тарелку и прищурила хитрые глаза: - Кстати, а почему ты решила, что он – успешный?
- Ксюша его знает. Встречаются в Салониках. У него жена, дети, бизнес спортивный. А в Адлер он к родне наезжает... Вопросы есть?

..........................
Картина Джима Уоррена