Наши горы как люди! Часть 1

      На фото - семья Каратаевых. 1936 г.
               
             «НАШИ ГОРЫ КАК ЛЮДИ! В НИХ ЕСТЬ ДУША!»
               
         Это слова  Анатолия Ивановича Комиссаренко, чьё  детство и юность прошли в Красной Поляне. Но… было это 80 лет назад!

    Человек очень скромный, никогда не стремившийся к известности, он долго проработал в Адлерском аэропорту, оттуда ушёл на пенсию.

    На интервью согласился не сразу. Лишь  волшебные слова «Красная Поляна»  заставили его глаза вспыхнуть огнём памяти, а душу - открыться для воспоминаний.

    Память – великая вещь!

     Забывая прошлое, мы теряем связь поколений, обедняем себя.  Как важно, чтобы люди знали прошлое, могли сопоставить, сделать выводы, понять главное: мы не сами по себе.

     Каждый из нас – звено в той великой цепи, что  связывает  судьбы и отдельных личностей, и поколений в истории всей страны.
 
    Я разговариваю с моим героем за небольшим столом в уютном дворе его домика в Адлере, на улице Богдана Хмельницкого. Зелёные деревья старого сада укрывают от южной жары.
       
    За забором возвышается новый роскошный особняк в несколько этажей, с зеркальными окнами.
    На улицах кипит суетливая жизнь курортного города.
    Совсем недалеко шумит прекрасное Чёрное море...

    Ему уже не раз предлагали продать домик, сад и переселиться в многоквартирный дом со всеми удобствами. Категорически отказался! Его душа по-прежнему чувствует себя частью природы, а не городского интерьера.

     На столе – альбомы с пожелтевшими фотографиями, в руках – объёмистая, альбомного типа книга «Тропами горного Черноморья», обложку которой он бережно, как дорогую реликвию, поглаживает рукой. Интересуюсь, что за книга. Анатолий Иванович начинает издалека:

   - Сейчас-то до Красной Поляны добраться легко и просто, а вот как описывает свою первую встречу с Красной Поляной в 30-е годы прошлого века  Юрий Константинович Ефремов, выдающийся русский учёный, физикогеограф: Вот послушайте! – и читает из книги:

    - «Автобус полз по карнизу узкой дороги – вверх и вниз уходили отвесы и обрывы скал. Ехали долго.
   Вдруг горы как бы расступились, и среди их бархатных пихтовых склонов открылась широкая котловина с ореховыми деревьями, черешнями, виноградниками и белыми домиками, а впереди, на востоке – белая гряда снежных вершин Главного Кавказского хребта.
    От этой картины захватывало дыхание. Внезапно родилась мысль – это мой мир».

       Анатолий Иванович поднимает глаза от книги.

    - И я тоже могу повторить: «ЭТО МОЙ МИР!» А книгу храню. Перечитывал много раз! Никто, кроме Юрия Константиновича, не написал лучше и достовернее об этих краях. Тех лет, конечно. Сейчас многое изменилось!

- Анатолий Иванович, - начинаю я  с вопроса, - вы прожили долгую, насыщенную переломными событиями жизнь. Нет, даже не жизнь, а целую эпоху! Представишь - дух захватывает! Великая Отечественная война.
Голодные послевоенные годы.
 Смерть Сталина.
 Посмертное свержение вождя с пьедестала.
Хрущёвские эксперименты и лозунги…

    Кивая головой, Анатолий Иванович грустно-иронически хмурит кустистые брови. Я продолжаю:

 - Брежневский застой.
Развал СССР.
Горбачёвская "свобода".
Развал Великого Союза.
Путч против первого президента.
Ельцинские вояжи по заграницам и его позор.
Лихие 90-е, беспредел и раскол – ох, СКОЛЬКО всего было!
Раэного! И хорошего и плохого!..

Спрашиваю:
- А что ВАМ чаще всего вспоминается сейчас, на склоне лет?   
   
    Мой собеседник задумчиво смотрит серо-голубыми мудрыми глазами:

- Конечно, детские годы! И не где-нибудь, а в Красной Поляне! Семья маминых родителей приехала в эти края из Ставрополья в 1922 году - бежали от голода. Шестеро детей!

    Вот на фото Изот Нестерович и  Мария Петровна Каратаевы. В школе у меня и прозвище было – Каратай, по этой фамилии, так как жил я с матерью у бабушки. Отца моего к тому времени уже не было - сгинул на фронте.

    А тогда, в двадцать втором году, перселенцам выделили два небольших дощатых домика на территории бывшей дачи В.Ф.Хмелевского, учёного-ботаника. Дача окружена была густым лесом.

   Помню и адрес:  улица Комсомольская, №86.  Впоследствии в честь учёного озёра, где он проводил исследования, названы Хмелевскими. Мы там с друзьями не раз бывали. И купались, и рыбу ловили. Необыкновенно красивые места!

   Пособий переселенцы  не получали. Выживали, как могли: на подсобном хозяйстве, на случайных заработках. Их хорошо знали в Поляне – благодаря деду: талантливый был, мастеровитый. Выращивал табак (единственный в Поляне), делал махорку на продажу. Этот трудоёмкий процесс мог осуществить только знающий табаковод.
   
     К тому же был он  известным лекарем: знал травы, мог помочь заболевшим людям. И это тоже был заработок. Но случилось несчастье:  заготавливая дрова, он срубил дуб, замешкался, и кряжистое дерево придавило его. Три года дед мучился, болел и в 1945 году умер.
 
    Бабушка прожила 96 лет. До самой смерти трудилась по хозяйству.  Маме исполнился 91 год, когда она ушла из жизни. Крепкое было поколение!

     Старшие дети разъехались, и бабушке власти (спасибо им за это!) оставили маленький огородик и однокомнатную халупу-сарайчик, где она приютила и дочку, мою маму, со мной, малышом.

    Сейчас на этом месте асфальтированная улица, красивые богатые дома со всеми удобствами. А в те годы лишь тропка бежала меж вековых зарослей.

     Взгляд Анатолия скользит поверх меня, словно память уносит его на невидимых крыльях в  далёкое время.   

    - Чуть выше нашего домика шла старая дорога, по которой леспромхоз вывозил строительный  буковый лес. Мальчишки мечтали стать водителями, возить лес.  А бывало, машина или трелёвочный трактор, гружённые огромными стволами вековых деревьев, натужно взвывая, застревали на грунтовке. Пацаны тут же сбегались. Посмотреть. Шумно галдели, обсуждая. Был среди них и я.

    Ещё выше струился Мельничный ручей. Оттуда  дорога  вела в  Военный санаторий, где мама, Акулина Изотовна, работала сторожем. Образования у неё не было – вот и  бралась за любую работу.  Я иногда бегал туда в кинозал или поглазеть, как танцуют под модные  танго или фокстроты  красивые пары, восхищался военной формой офицеров, нарядами дам. Звучал патефон.

     Чумазые пацанята, раскрыв рты, любовались этой необычайной, словно из сказки, роскошью. Но не помню, чтобы завидовали. Жизнь воспринималась как должное. Но мечтать... - конечно, мечтали!

    В восточной части санатория, помню, открыли Краеведческий музей. Искусно сделанные (спасибо неизвестному мастеру!) чучела животных поражали детское воображение. Яркие картины, плакаты, образцы местной флоры и фауны… 

     С замиранием сердца мы разглядывали всё это. А  животные вообще  казались живыми! Изящная рысь и злобный волк,  тощий шакал и рыжая плутовка-лиса. А ещё барсук, куница, кабаны, косули.  Бурый медведь и пятнистый красавец леопард! Богатейший животный мир на Кавказе!
 
      К сожалению, в 90-е годы это музейное богатство разорили, разворовали, уничтожили. Искренне жалею!

-  Вы и родились в Красной Поляне?
 
 - Нет,  - уточняет Анатолий, - родился в Сочи, потому что одно время там в санатории работала мама, там и замуж вышла. Отец, Иван Яковлевич Комиссаренко, был поваром в санатории. Вот они на фотографии, молодые, красивые, влюблённые. Но незадолго до моего рождения отца призвали  в армию.

    А потом началась Великая Отечественная. Отец принимал участие в боях. С фронта он не вернулся. Я не знаю, ни где он погиб, ни где захоронен. Пробовал искать через военкомат – безуспешно.

      Мама, когда мне было всего пять месяцев, привезла меня в Поляну, к родителям. Здесь и осталась работать. Так что,  можно сказать, что я коренной краснополянский житель! И горжусь этим!

     Мы  жили в халупе бабушки, все трое в крошечной комнатушке. Посредине стояла кирпичная печурка, похожая на знаменитую «буржуйку». Никакого другого отопления не было. Дрова заготавливали сами, собирая в лесу сухостой.  Нужду (и в летние тёплые дни, и в зимний холод) справляли под дуплистой грушей, за домиком.

- А воду где брали?
- Зимой растапливали снег. Летом приносили в вёдрах из родника. И, представьте, не болели! Вот что удивительно! А всё лето, без рубашек, в трусах, босиком, мы с пацанами пропадали в лесу.

- Закалялись?  - спрашиваю с улыбкой.
- Закалялись! – оптимистически подтверждает собеседник.

-  А как же дикие звери? Не боялись разве? Всё-таки лес!
-  Близко к жилью они не подходили. Помню, работавший шофёром Павел Фёдорович привёз с фронта трофей – бельгийское ружьё. Он охотился на медведя, зайцев, кабанов.

- Военные и послевоенные годы, наверное, нелегко было пережить?… Страна голодала.
 
- Да, - соглашается Анатолий Иванович, - время, безусловно,  было голодное. Порой и сам удивляюсь, как мы только выжили. Был момент, когда я, совсем ещё маленький,  чуть не умер: стал буквально опухать от недоедания. Мама побежала вниз, в посёлок, за молоком, выпросила в долг, спасла, вЫходила...

    Потом завели коз. Паслись они летом сами, далеко не уходили. Я  прутиком  загонял их в ограду на ночь. Смешные, добрые животные, спасители наши! Натуральное козье молоко – целебная аптека! Было и несколько кур, зимой они шли в питание, а весной мама вновь покупала желтеньких смешных цыплят.

   Конечно, главным образом спасал лес: он не только кормил, но позволял делать запасы на зиму. В горах, на каменистой почве, не росла пшеница и плохо рос картофель. Хлеб привозили из Адлера, мы покупали его в сельпо.

   Анатолий вздыхает, я чувствую, как спазм перехватывает его горло – от воспоминаний:

  - Однажды мама послала меня в посёлок за хлебом. И, пока я нес его, не мог удержаться: отламывал по кусочку и жевал… Так и съел больше половины. Конечно, от мамы влетело. Сначала прутиком отстегала, а потом  плакала вместе со мной, прижав мою голову к груди.

     Зато осенью мы, детишки, в изобилии собирали в лесу каштаны. Они заменяли хлеб! А высушенные, пригождались зимой: их размалывали вручную, делали муку, пекли лепёшки. Вы когда-нибудь пробовали лепёшки из высушенных каштанов или жёлудей?

      Я отрицательно качаю головой. Анатолий, вздохнув, продолжает:
 
  - И, слава Богу, что не пробовали, повезло!  А ещё было много кислой алычи и сладкой, очень вкусной черешни. Пацаны залезали на дерево, наедались от пуза, да ещё и соком обмазывались, как черти.
      Помню наши развлечения! Дождёшься прохожего и спрыгнешь прямо перед ним – люди пугались, ругали нас, а нам смешно!

   Из ягод, как и сейчас, собирали чернику и ажину (ежевику). Сушили черничный лист, заваривали вместо чая: и вкусно, и питательно! Сахара, конечно, не было, да и конфет тоже. Сладостями зубы не портили!

   Анатолий смеётся, и морщинки у глаз смягчают грустный взгляд.

   - Что ещё? Собирали грибы – тоже хорошее подспорье! Очень выручали грецкие орехи: кладезь витаминов! Их запасали на зиму. Грецкие орехи мама иногда выжимала на специальном приспособлении, получая крохи масла – другого масла не было. А ещё орехи можно было продать отдыхающим в санатории. Подбегаешь к кому-нибудь и спрашиваешь: «Дяденька, вам орешков не надо?»  Дорого не просили.

     - Какие ещё фруктовые деревья выручали?

    - Как же я забыл о дикой груше! Неприхотливая, урожайная, она росла в изобилии.  Мы сдавали её в Заготконтору, получая мизерные денежки – но и им были рады! Мелкую, но необычайно сладкую, грушу на зиму сушили на чердаке. И представьте: иногда туда забиралась из леса белка - повадилась воровать наши орехи и груши. Мама её постоянно ругала, но прогнать так и не сумела.
  Винограда было мало - вызревал плохо.

- Почему? – интересуюсь. - Климат-то субтропический.

  - Нет,  - поясняет Анатолий, - климат в Поляне совершенно не такой, как внизу.  Представьте, летом  по утрам  солнце. После обеда – дождик. А вечером опять солнышко светит.  Зимой много снега, до метра  и выше. Но температура в среднем -5, редко -10. В общем, жить можно было. А сейчас – тем более!

- Как же родители не боялись оставлять детей одних?

 - Когда мама работала в организации «Стройлес», ей удалось устроить меня в детский садик, там хоть кормили лучше, чем дома. Но зато ходить приходилось далеко. Представляете, я, малыш-дошкольник,  иду по тропе среди густого дикого леса, часто один. Никакого освещения. Мощные кроны деревьев почти смыкаются над головой. Лес глухо гудит. Конечно, страх жил в сердце. Вздрагиваешь – а идёшь. Знаешь: в детсаду хоть покормят…

-  А если дождь или снег?
 - Деться некуда!  Шёл! Запомнилось…  вижу сейчас, как на фотографии. Зима. Снег повсюду. Поздний вечер, и уже темно: в горах темнеет рано. И вдруг слышу противный вой шакала, а они, голодные, бывают очень опасны! За поворотом дороги возвышался огромный камень. Мне идти мимо него. И на нём я увидел зловещий силуэт шакала: он сидел, подняв морду вверх, и выл, как мне показалось, о-о-очень грозно.

- А вы?
 -  Испугался, конечно! А идти надо! Что делать? Слепил тугой снежок, кинул в него. Попал!!  Шакал скачками бросился в лес, а я бегом помчался к дому! Рисковал, конечно! 

- А игрушки какие-нибудь были любимые?

    Анатолий грустно вздыхает:

 - Любимые? Их, по-моему, вообще не было. Помню, совсем маленьким возил по двору на верёвочке камень, похожий на машину, – шофёром хотел стать. А ещё любил катать по дороге обруч-обод от колеса. Подцепишь его палочкой с крючком – бежишь, катишь  по пыли, радуешься, если друзья  догнать не могут.

- Книжки в детстве увлекали?
-  Ещё бы! Научившись читать, я всё свободное от добычи пропитания время отдавал книгам. Записался во все три библиотеки: школьную, поселковую и в библиотеку санатория.

- Ого! – восклицаю невольно. – А любимые темы?

- Приключения, природа!  Электричества у нас не было до 50-х годов. Горела керосиновая лампа. И вот как-то, увлёкшись, я читал в её тусклом свете «Таинственный остров» Жюля Верна и не заметил, как сжёг  весь керосин. Ох, опять попало тогда от матери!

   - Ещё об одной детали тех лет не могу не рассказать. Шло строительство ГЭС.  К этому месту вела старая дорога, и  ремонтом занимались пленные немцы. Привозили их на машинах под небольшим конвоем и увозили после работы. Естественно, нам, ребятишкам, было интересно посмотреть на них.
    Но что  странно: мы не считали их врагами, да и они, мне кажется, смотрели на нас  с жалостью. Кормили их лучше, и, видя детские голодные просящие взгляды, они иногда угощали нас  хлебом. То-то было радости!

     Как-то я услышал ироническое замечание, не лишённое истины:
 «Турки строили старую дорогу в Поляне, немцы ремонтировали. А кто будет асфальтировать? Американцы, наверное!»

     Что ж, как  ни печально это признавать, в каждой шутке есть доля истины…

    Однако асфальтировать и строить НОВУЮ УДОБНУЮ дорогу в горах пришлось русским.

    И построили - на зависть всему миру! Об этом я расскажу в "Краснополянских этюдах"!

       Продолжение на http://www.proza.ru/2018/10/22/1472