Приключения в вузе. Нелепая вовлеченность. Санитар

Давно это было, но запомнилось. Собрались мы группой из 36 человек вместе на 1 курсе и стали смотреть друг на друга. Что-то не очень понравились друг другу. Половина ленинградских, половина приезжих из общежития. Вуз сугубо технический, девиц почти нет, а, которые есть, почти все несимпатичные. Девушки играют большую роль, появляется ли интерес к совместному общению. Цементируют коллектив или не цементируют. В те годы они, в основном, шли в Технологический институт или в ЛЭТИ. Ну, так, ничего были две, а одна, просто, красивая. Это несколько воодушевило. Но через пару занятий красивая исчезла. Чертово невезение! Остались, которые остались. Из хорошеньких была Плугина из общежития, и за нее началась серьезная борьба. Плугина свое уникальное положение понимала и кокетничала напропалую. Конкуренция громадная. Тут как в хоккее - могли и бортануть. Одной Плугиной на 30 парней было маловато. Остальные девицы интереса не вызывали. У группы был куратор, не помню, кто. Его задача создать коллектив из первоначального сброда. Как это сделать – ясное дело, совместная поездка, принятие алкоголя, угощение, игры, а дальше, как получится. В какое-то воскресенье поехали всей группой в Солнечное. Там выпили портвейна три семерки, начали играть в футбол. Все, в том числе и все девицы вошли в бешеный азарт. Так, особой дружбы, конечно, не возникло, но некоторая общность появилась. Возле Плугиной чередовались Макеев и Козлов. Но самое «веселое» для меня было впереди. Сидим мы в вагоне – едем домой. Душно. Чтобы проветриться, надо идти в тамбур. Выхожу в тамбур. Что же я вижу! В тамбуре в эту же секунду Макеев наносит Козлову молниеносный удар кулаком в лицо. Разборка из-за Плугиной, понятное дело. Тот отлетает к двери и через секунду у него в руках самый настоящий кинжал. Лезвие не меньше, чем было у Крокодила Данди из одноименного фильма. Мутными глазами он обводит каждого из нас и рычит: «Кто меня ударил?». Блин, я ни пришей, ни пристегни, но как объяснишь придурку? Макеев, естественно, молчит. Я говорить, что бил Макеев, тоже не могу. Глаза Козлова говорят о том, что он не соображает. Двинешься назад, решит, что ты ударил, и тут же пырнет ножом. Да, и дверь сзади захлопнулась. Чтобы открыть, надо повернуться. А это быстро не сделаешь? Лихорадочно вспоминаю все приемы, да куда там, лишь бы отбить. Дорога назад закрылась. Обратно не рыпнешься. Макеев молчит. Я что-то говорю спокойным тоном, типа того, чтобы он успокоился и что мы его уважаем, отвлекаю, заговариваю  зубы. Результата нет. Разум в глазах Козлова не появляется. Думаю, что это продолжалось достаточно долго. В такой обстановке на часы не посмотришь. Я для Козлова малознакомый, меня он явно не решается ударить..... .  Ситуация застыла, но её разрешения нет. На счастье, дверь резко открывается, и в тамбур входит Женя Шварцман, тоже из общаги, который с этим Козловым жил в одной комнате. Все-таки друг-товарищ и явно его не бил. Его Козлов ударить точно не может. Козлов отвлекается на вошедшего. Шварцман практически мгновенно оценивает ситуацию говорит тому, типа того, что тот о---ел и крепко хватает его за руку, держащую оружие. Наверное, товарища этого он знал лучше других. Мы тут же с Макеевым вцепляемся в руку мертвыми хватками и пытаемся отнять нож. Безумец сопротивляется, он дьявольски силен. Но с троими не справиться. Нож отнят, и тут с Козловым происходит припадок - он катается по полу, потом вскакивает, бьет стекла голыми руками, кровь хлещет. Появляются дружинники, они затягивают ремнями руки Козлова. Парни попадают в вокзальный пункт милиции. Испуганных девиц отпустили. Выяснилось, что он реальный эпилептик. Приехал с Кавказа, несмотря на русскую фамилию, кавказский обычай ношения оружия и, наверняка, владения знал хорошо. Далее так. Приехали санитары с Пряжки, надели смирительную рубашку, связали руки сзади. Он какое-то время валялся на полу. В пункте поспрашивали нас. Лишнего никто не сказал. В итоге взяли его тогда санитары уже почти отключившегося в свою машину. Поехали с ними в этой машине и ребята с общежития. Что там происходило, доподлинно нее знаю, но парня они в этой машине отговорили, и на следующий день появляется на занятиях этот Козлов, как ни в чем не бывало и садится себе за стол в аудитории. Ребята говорили, что он ничего не помнил.  Не следующий год Козлов  исчез.  Куда-то перевелся и Щварцман, которому я, возможно, жизнью обязан. Все фамилии я изменил, но его оставляю. Скорее всего, их учебу сгубил страшный чертежник, о котором отдельный рассказ.  Пропала и кокетливая Плугина.

Санитар вуза или террорист с карандашом. Все знают, что санитаром леса является волк. Он не дает копытным сильно размножиться и массово губить побеги новых деревьев. Некоторая аналогия существует и у людей. Их бывает слишком много.  Система образования в брежневские времена была плановая и поточная. В вузы принимались очень много студентов. Такое количество было не нужно. Инженеры получались аховые. Недаром, потом пачками гоняли молодых ИТРов в совхозы и на овощебазы. При этом половину поступавших со мной отсеяли на первой же математике и дополнительно выгоняли на последующих экзаменах. Все же приняли немало, и группа вначале насчитывала 36 человек. Подготовка у многих не блистала. Вообще неясно было, как они поступили. В этой ситуации в качестве дополнительного «санитара леса» отлично выступал преподаватель черчения, который легко ввел нас в психологическое состояние захваченных жертв террора.  Придя на первое занятие, я узнал, что чертить надо быстро, чертить надо точно, по правилам и обязательно жирными линиями. Тогда копировальная техника была слабая и тонкие линии плохо захватывала. Потом было заявлено, что карандаши только «Кохинор» с черным грифелем, а где их брать – дело ваше. И, действительно, он потом писал на наших чертежах  «С К»  - это означало «серый карандаш» и лепил двойки и колы. Дополнительно предупредил, что оценку за семестр буду ставить среднеарифметическую.  Ну, вот, на первом занятии, показав, что-то, дает 30 минут на задание. Через полчаса насильно собирает листы и забирает себе. На следующий день я получаю 3. Я к таким оценкам не привык и чувствую себя хреново. Далее я получаю у него кол, а потом двойку. Мне моя троечка стала казаться манной небесной. Про среднеарифметическое я помню. Шутки в сторону, главное на свете – это черчение. Пофигизм, как рукой сняло. Сидели, корпели, ходили к нему на переделки. Кое-как выправился я на четверочки. При этом не раз видел, как он рвал с бранью вполне пристойные чертежи. Хорошо, у меня была со школы неплохая подготовка, а остальные важные предметы в значительной степени повторяли школьный курс. Я их нормально сдал, а остальные ребята, забросив математику, физику, химию и другие важные предметы, занимаясь только этим чертовым черчением, не сдали вовремя зачеты, не получили допуска, не сдали экзамены, и были исключены за неуспеваемость. Одиннадцати человекам в нашей группе это черчение точно стоило пребывания в вузе! К третьему семестру осталось нас 25 человек.  Отсев на этом не закончился.