Домой к бабе Оле

Все дети с нашей улицы шли позади машины, кузов которой был открыт и виднелся гроб. Перешагивая хвойные ветки и живые цветы, мы несли венки. Яркие, с искусственными цветами кислотного цвета. Знакомая ребятня с соседних улиц смотрела на нас. Мы шли с деловитым видом, будто не  замечая их. Для нас тогда это была важная миссия - провожали в последний путь соседскую бабушку - Ольгу Кирилловну.

Одиноко она жила в своём маленьком доме. Всегда держала кроликов. Пекла необыкновенно вкусные булочки. Именно к ней мы все лазили в огород, топтали безжалостно грядки и воровали клубнику с огурцами.

Похоронная процессия растянулась далеко по Советской улице. От самого "Уюта" (магазин хозтоваров) и до улицы Якова Варзуякова.

В глубине кладбища, у елей и кустов, была выкопана ровная продолговатая яма. Горы земли окружали её. Мужики в робе курили в сторонке, болтали о своём и ждали когда всё закончится. Для них это была работа - обычные будни.

Гроб поставили возле самой ямы. Все молчали и только баба Тома, наша соседка, изредка причитала, потому что так было нужно, а кроме неё этого никто не умел. Что-то складное лилось из её уст, протяжное, напоминающее и плач, и песню.

"Почему совсем не хочется плакать?" - Думалось мне тогда. Даже заунывные причитания бабы Томы не вытянули из меня ни слезы. Оглядывая всю толпу, я увидела, что никто не плакал. Все стояли с какими-то вытянутыми задумчивыми лицами. Взгляды были обращены в гроб, но не на лицо усопшей, а где-то в районе её живота. Я словила себя на мысли, что смотрю туда же.

 Потом все стали подходить и прощаться с ней. Что-то говорили и целовали в лоб, поправляли убранство гроба и одежду на покойнице. Дети не подходили близко. А когда гроб спустили, звук первого упавшего кома земли будто разбудил всех. Толпа оживилась. Каждый набирал горсть сухой земли и кидал вниз. Глухой звук часто-часто доносился из ямы, становилось жутко. Далее в ход пошли лопаты. Стало невыносимо на душе. Как-то пусто, складывалось ощущение, что голова вообще ничего не думает, мозг отключился напрочь.

Мы стояли в сторонке и с диким видом наблюдали за происходящим. Для некоторых это был первый опыт. Для меня в том числе. Заметив это, кто-то из взрослых спросил почему мы до сих пор здесь. Мы лишь пожимали плечами.
- Идите на горячее.
- Куда? - спросила я.
- Домой к бабе Оле...
"Домой к бабе Оле... Домой к бабе Оле..." - Словно эхо отозвалось в моих ушах.
- Это теперь её дом... - Произнёс чей-то старый голос и опять раздались причитания.

Мы вышли за ворота кладбища и направились домой. У соседских ребятишек незадолго до смерти Ольги Кирилловны умерла бабушка - баба Катя.
- Давайте сходим к ней на могилу, я и дорогу даже помню, - сказал Федя.
И все пошли... Только через лет 20 я узнала, что нельзя на похоронах "ходить в гости" на другие могилы - плохая примета.

Могила бабы Кати расположилась недалеко от забора, её и правда было легко отыскать. Мы пришли и молча встали.
"Ну что же они ничего не скажут?"- задавалась вопросами я.
"Ведь здесь теперь дом их бабушки... Ведь нет её с ними рядом. Ведь надо что-то сказать, нельзя вот так молчать... не хорошо..." - Куча немых вопросов лезла мне в голову, а слёзы наполняли глаза и ком в горле давил больно-больно... Хотелось бежать, но я не могла. В считанные секунды я разрыдалась. Громко, навзрыд. Закрывая лицо ладошками, стояла и тряслась в нервном припадке. Сказался тяжёлый день, усталость и осознание смерти человека.

Тут же вспомнилось, как сидела их баба Катя у ворот своего дома на табуреточке, костыли её лежали рядом, ноги вечно были обуты в валенки. Ольга Кирилловна выходила за ограду своего дома, переходила дорогу и садилась рядом с ней. Подолгу так они могли сидеть. Над чем-то смеялись, кого-то обсуждали, одним словом, жили. А теперь их нет.

Невообразимо одиноко я себя чувствовала в эти минуты. Неудобно было перед остальными, что я одна разрыдалась. Федя утешал и разворачивал меня от могилы.
- Пошлите домой, - как-то совсем тихо произнёс он. И все вышли за калиточку кладбища.

По дороге нам встретились знакомые ребята, которые видели, как мы шли с венками.

- Это вы свою бабушку хоронили? - Непонятно кого из нас спросили они.
- Свою, - хором ответили мы. Хоть она и не наша была вовсе. Только вот нам тогда казалось, что ей было бы приятно слышать, что она наша.

За столом сидели в основном старики. Они болтали о своём насущном. Видно, что похороны для многих из них, были привычным делом. Нам принесли кисель и кутью, потом мы ели блины и ещё много чего.

"Как неудобно есть котлету ложкой, странно, что в доме нет вилок," - удивлялась я.

Помню, выходя из-за стола, произнесла "Спасибо". Старушки с недоумением посмотрели на меня и шёпотом все наперебор стали учить, что нужно молча выйти. Рассказали ещё почему гроб с телом выносят ногами вперёд и для чего потом необходимо вымыть полы во всём доме. Что гроб раньше называли домовиной и я сразу вспомнила фразу старушки на кладбище: "Это теперь её дом..."

Мысли мои путались. Старушки ещё и ещё что-то нам рассказывали, но я уже их не слушала. Я вспоминала клубнику, валенки бабы Кати, кроликов, вкусные булочки, костыли и ждала маму, пока она помоет посуду.