Резиновый король

ЮРИЙ МАТУКОВ: «Я ВСЮ ЖИЗНЬ ПОСВЯТИЛ ИНЖЕНЕРНОМУ ДЕЛУ!»

Он знает о резине всё. Он знает, что можно сделать из резины для быта и авиации, для космоса и транспорта. Он знает, как старую резину превратить в новую. Об этом он может беседовать дни и ночи. Он помнит многое. Но главное – он никогда не забудет страшную ленинградскую блокаду. Знакомьтесь: житель Санкт-Петербурга Юрий Андреевич Матуков.

Передо мной немолодой, но весьма энергичный человек. Шутка ли: вчера рассекал теплые воды Черного моря, а сегодня, по-южному шоколадный, он уже дает интервью под сенью балтийской прохлады, и это в 80 лет!

Отец: здравствуй и прощай!

Юрий родился на Петроградской стороне в далеком 1938 году. Его отец был квалифицированным сварщиком на Балтийском судостроительном заводе. В июне 41-го семья Матуковых гостила у родственников в Орехово-Зуево. Юрий Андреевич вспоминает:
– Сразу после объявления войны мама срочно вернулась в Ленинград, забрав с собой нас: старшую дочь Нину и меня. Так мы оказались в блокаде. Мама, Прасковья Васильевна, пошла работать на Балтийский завод, Нина училась в школе, а меня определили в детский сад.

В первые дни войны коммунист Матуков сказал, что война продлится недолго и эвакуировать никого не надо. Но когда город оказался в кольце врага, он, несмотря на свой белый билет (его оставили на заводе), добровольцем пошел на фронт. В общем, идейный был мужик. В Летнем саду, прощаясь с женой, он тихо сказал: «Береги Юру». И растаял навсегда в летней дымке ленинградского утра.
– Отец воевал в районе Колпино, где дни и ночи велись жестокие бои. В конце ноября 41-го мы получили тот страшный треугольник; открыли, а там короткая весть от старшего лейтенанта: отец погиб смертью храбрых. Очевидцы рассказали потом, как отец подвозил на машине боеприпасы, как снаряд попал в машину… Никого и ничего не нашли. Мне было тогда три с половиной года.

Блокада

Вскоре отцу пришел вызов на работу. Его нет. А военкомат прислал извещение о том, что он пропал без вести. Как «без вести»? Он же погиб! Геройски! И для семьи начались продовольственные страдания: на основании этого документа семья Матукова получила от райсобеса хлебные карточки вполовину меньше, чем получали семьи погибших воинов.
Зима 41–42-го. В воспоминаниях маленького Юры частые сигналы воздушной тревоги (аппарат был установлен во дворе у арки). Семья жила на первом этаже. Вначале они послушно спускались в подвал дома, а потом, когда сирены порядком надоели, они запирались в ванной, да еще прятали у себя жильцов из их подъезда.
Люди, из последних сил везущие детские санки, на которых завернутые в простыни тела. Рядом Смоленское кладбище. Такое вот недетское воспоминание… Соседние дома рушатся один за другим. Еды не хватает:
– В нашей коммуналке жил мужчина. Вечером он пришел с работы, сел на венский стул и умер. Перед ним на столе лежал кусочек хлеба…
Часто Прасковья Васильевна и ее сестра сажали своих сыновей Юру и Витю на санки и ездили к Неве за водой. В одну из этих поездок Витю не довезли: он умер почти у самого дома.
Лето 42-го. Вечер. В дом, стоящий напротив, попала бомба, и в трех метрах от их дома – вторая. С горящего дома ветер нес искры, и это было страшно. Они собрали какие-то вещи и выскочили в садик рядом с домом. Ждали чего-то, ждали. Они были в этом саду до самого утра. Эту страшную ночь Юра запомнил навсегда. Утром их увезли. Детей было много. Посадили всех в три катера, и началась переправа по Ладожскому озеру. До берега добрался лишь один катер – их. Семья Матуковых продолжала жить. Жить за себя. Жить за погибшего отца. Несмотря ни на что.

Снова дома!

В селе Ерахтур недалеко от Рязани они прожили до лета 1944 года, а потом вернулись в Ленинград, домой. И сколько же было радости!.. Несмотря на холод, сочившийся через забитое фанерой окно, несмотря на печаль, навечно поселившуюся в маминых глазах…
Прасковья Васильевна устроилась работать на ближайший завод «Севкабель». Изолировщик кабеля – профессия вредная, и ей выдавали молоко, которое она бережно несла домой.
– Денег нам все же не хватало, поэтому мама подрабатывала шитьем. Частенько ходила на погрузку-разгрузку приходящих на завод судов. Работа, которая по силам крепким докерам. Однажды ночью, мама потеряла равновесие на сходнях и упала в Неву. Ее вытаскивали на берег баграми. На ее теле было множество синяков, а зимнее пальто было разорвано в клочья. Я вспоминаю всю ее военную и послевоенную жизнь и думаю: «Бедная моя, как же тебе досталось!!!».

А вот и он, замечательный, интересный, многообещающий 1955 год! Юрий легко поступил в Технологический институт, а мама расплакалась от радости. Их группа (16 девушек и 16 юношей) была дружная, они все делали вместе: учились, играли в футбол, волейбол, ездили в ЦПКО кататься на коньках и за город – на лыжах. На третьем курсе пришла любовь – первая и последняя. Леночка Богданова оказалась настоящей подругой, а с 1960-го и верной женой.
После института распределение. Юрий и Лена выбрали самый дальний город из предлагаемых – Красноярск: там только что построили шинный завод и собирался молодой коллектив.

КПД зашкаливает

1962 год. Жизнь принимает четкие очертания. В сентябре родился долгожданный сын. К этому времени Елена работает заместителем начальника цеха авиационных шин, а Юрий – заместителем главного технолога завода.
В 1963-м снова Ленинград. В то время в «Резинопроекте» приступили к проектированию самого крупного в Европе Бобруйского шинного завода. Юрию Андреевичу предложили должность инженера-технолога. Он согласился и ни разу не пожалел об этом решении. Ну как же – ему дают задание с месячным сроком исполнения, а он укладывается в два дня! Результат – прибавка к зарплате. Через два месяца – снова прибавка – с таким КПД начальство считалось! Его работа по проектированию объектов впечатляла руководство, и Юрий Андреевич получил должность главного инженера проектов, а через три года стал главным инженером института.

В 1973-м Юрий Андреевич провел целый месяц в Западной Германии на испытании первого образца литьевой машины, которая повысила производительность труда в 10 раз. В результате министерство закупило 30 единиц этих машин.

За 17 лет работы при участии Матукова спроектированы, построены и технически переоснащены десятки предприятий по всему Советскому Союзу. Эта деятельность Юрия Андреевича сопровождалась частыми разъездами: в Министерство нефтехимической и нефтеперерабатывающей промышленности (нужно было защищать проекты и отчеты по ходу строительства) и, конечно же, на строящиеся и пусковые объекты. Он объехал нашу страну вдоль и поперек: от Черновцов Западной Украины до Владивостока, от Термеза Узбекской ССР до Архангельска. В разъездах по Союзу и за его пределами наш герой не заметил, как жена преподнесла ему еще один подарок: в 1972 году у них родилась дочь, а в 75-м они переехали жить в Сосновую Поляну.

Резиновый король

В 1980 году Юрия Андреевича пригласили работать на Объединение «Красный треугольник». Он давно хотел поработать на конкретном производстве, и его первая должность – заместитель главного инженера по механизации и автоматизации. Объединение – махина: семь заводов в Ленинграде и Ленобласти и более 16 тысяч рабочих. В его подчинении два отдела: проектный с лицензией проектного института и конструкторский, где конструировали нестандартизированное оборудование, да еще цех размером с небольшой механический заводик, где это оборудование сразу же изготавливалось.

Кстати
«Красный Треугольник – одно из старейших промышленных предприятий Санкт-Петербурга, специализирующееся по производству резиновой продукции. Это первая в России резиновая фабрика.
1860 г. – Фердинанд Краузкопф учредил Товарищество российско-американской резиновой мануфактуры (ТРАРМ).
1918 г. – завод переименован в «Красный треугольник».

Через два месяца Юрий Андреевич уже замещал главного инженера Объединения в его отсутствие. Вскоре посыпались правительственные награды и звания: лауреат премии ВДНХ СССР, изобретатель СССР, Почетный химик СССР. И все это не из воздуха. Под руководством Матукова разработаны и внедрены многие проекты реконструкции и технического перевооружения цехов, изготовлено и смонтировано более производительное оборудование и автоматизированные устройства в цехах. А клиновые и поликлиновые ремни? А использование старых шин чего стоит? Ведь у нас тьма этих старых шин! Как вдохнуть в них новую жизнь? Юрий Андреевич нашел способ, получил патент. Он организовал лабораторию из высококлассных специалистов, где разрабатывали и изготавливали роторные машины. Были созданы карусели для изготовления игрушек из пластиката поливинилхлорида, установка сборки резиновых сапожек и многое-многое другое.

Японцы думают иначе

В 1988-м нарисовалась Япония. Чем же удивила нашего героя столица страны восходящего солнца?
– В Токио меня поразил визит к директору завода. Размер его кабинета – 14 «квадратов», как моя комната. Там стоял стол, четыре венских стула и один простой телефон. Спрашиваю: «Сколько у Вас заместителей?». «У меня их нет». И это завод с полутора тысячами рабочих! «А секретарь у Вас есть?». «А зачем? Я сам быстро все решаю. И это нерентабельно». Вся его контора занимала 30 м. Я был поражен: этой скромной ментальности нужно бы поучиться нашим руководителям!

Юрий Андреевич заметил, что японцы и разговаривают иначе: они очень следят за интонацией:
– После осмотра завода меня пригласили на совещание. Я начал свой доклад первый. Нашел повод для критики и громко говорил. Вдруг вижу: один сотрудник побледнел и упал в обморок от моей критики. В дальнейшем я говорил с японцами подчеркнуто тихо. Кстати, о нашей ментальности. 1996 год. Мне позвонили из питерской организации экологов и пригласили на всемирный экологический конгресс в Манчестер. Оказалось, что когда-то я сотрудничал с Гамбургским институтом по защите Балтийского моря. Запомнили и пригласили, черти! По пути в Манчестер я узнал, что российская делегация представлена 10 специалистами. Как потом выяснилось, от промышленности я был один. Остальные «спецы» – представители партии, профсоюза, пять журналистов… Грустно стало. Я подготовил доклад и после перерыва должен был выступать. Пошел обедать, папку с докладом оставил в сумке в конгресс-зале. Прихожу – сумку украли! Я выступил, на ходу импровизируя: тему-то знаю. А сейчас подумал: как бы выступил любой другой «специалист» из нашей делегации без бумажки?

Лихие 90-е,
или как потерять друга

В 90-е годы в старые корпуса «Треугольника» грянули англичане, шведы, немцы, бельгийцы, итальянцы – много кого. У всех было заманчивое предложение – создать совместные предприятия. Наверное, от совместного производства, от использования чужого опыта, от другой технологии «Треугольник» выиграл бы. Но директор, с которым подружился Юрий Андреевич, всем отказывал.
– Меня в то время весьма волновало отечественное производство теннисных мячей. Мячи для престижного «Уимблдона» изготовляет филиппинская марка Slazenger. А мы разве не можем? Ведь когда-то мы выпускали мячи «Ленинград» и «Нева»! И я загорелся этой идеей. Закупили в Японии самое передовое оборудование, и дорогое, конечно. Дело пошло. У меня, как у неравнодушного инженера, была программа по каждому производству. Я всю жизнь посвятил инженерному делу! Но директор думал лишь о своих карманах. Я не мог смотреть, как резали на куски и выбрасывали или продавали за бесценок теннисное оборудование и другие производства, и ушел на пенсию. «Треугольник» стало лихорадить, и руководство приложило все силы, чтобы он стал банкротом. Завод упал окончательно в 2002 году.

А у нашего героя заслуженный отдых не сложился: его сразу пригласили главным инженером на завод «Экран», где Юрий Андреевич одновременно занимался организацией производства обуви на литьевых машинах, которое до сих пор успешно работает. Сейчас Юрий Андреевич наконец на пенсии, но без дела не сидит. Он председатель отделения Петродворцового района Регионального общества «Дети войны погибших и пропавших без вести родителей». Его сын и дочь получили высшее образование, оба успешно работают. А пятеро внуков тоже будут достойны своих родителей и своего деда.

***
Кто-то легко пишет о любви, волнуясь и фантазируя. Кто-то – о политике, запивая каждый абзац чашкой крепкого кофе. А кто-то проливает слезы на клавиатуру, едва написав знакомое «Красный треугольник». Грустно смотреть, как умирают предприятия в твоем городе. Станкостроительный завод «Свердлов», мясокомбинат «Самсон», завод подъемно-транспортного оборудования, пивзавод им. Степана Разина. Помню, идешь, бывало, вдоль набережной Обводного и думаешь, когда же этот огромный «Треугольник» кончится? А теперь его нет…
Побольше бы таких неравнодушных, как Юрий Андреевич, было бы иначе.