Крест Тантала - Глава XX

               
                Глава - XX


              В красной мантии ионита, с вышитым на плече белым крестом, Генрих восседал на троне во главе стола. Он видел себя аскетом бедного рыцарского братства, владевшего немалыми землями по воле случая. Седину ниспадавших на плечи густых волнистых волос украшал золотой обруч, когда-то подаренный королём Франции за доблесть в бою с сарацинами, а на указательном пальце блестел серебряный перстень с печатью Домена. Меч рыцаря покоился в простых кожаных ножнах. На рукояти эфеса не было модных вкраплений из самоцветных камней.

              По правую руку от герцога на малом троне восседала Петронила Арагонская, королева Арагона. Рядом, в белом рубище без единого украшения, – её сын, юный принц Альфонсо, наследник престола. Слева от милорда на мягкой скамье – духовный наставник герцога аббат Ален, в богатой белой мантии и с золотым крестом на груди. Далее – наследный принц Гуго, в праздничной одежде, с гербом герцогства на коротком плаще.

              Аббат вне себя от горя: от королевского Дома Капетингов никто на пир не пожаловал. Причина известна. У Людовика VII гостит Его Святейшество папа Евгений III. А так хотелось аббату поведать папе о неправедном заступничестве герцога Генриха! Он дозволил отрубить голову ведьме! Но, к сожалению, вояж папы и короля не состоялся. Всему виной пищевое отравление отца церкви.

              Насупившись, игнорируя весёлое настроение гостей, Ален затаил обиду на всех и вся. Глядя исподлобья на два ряда столов, стремящихся к выходу из тронного зала, на празднующих вассалов герцога, он нервно перебирал чётки. Аббат хотел бы бросить всё, уединившись в келье, но предстоял обряд посвящения Альфонсо в рыцари. Посвящать будет еретик Генрих. Король Франции возложил эту миссию на милорда, о чём папа Евгений собственноручно сообщил в письме аббату. Переложить совершение ритуала на другое духовное лицо, дабы не гневить святейшество, аббат Ален не посмел.

             Петронила Арагонская мило общалась с герцогом. У неё превосходное настроение: повод был.

             – Милорд, большое тебе спасибо от моего королевства, – сказала она так, что слышал только герцог.

             Генрих покосился на аббата и улыбнулся.

             – С твоим отцом Рамиро II я был в дружбе. Он говорил тебе, кто дал ему прозвище – Монах? – спросил он королеву и, заметив благосклонность дочери друга, положил свою ладонь на её руку. – Если бы не сан Рамиро, то нынешний глава Ордена Святого Иоанна остался бы сенешалем. Рыцарское братство капитула было едино в том вопросе. Поверь мне.

              – Я рада, что Людовика рядом нет... Перед смертью отец желал, чтобы именно ты совершил обряд посвящения в рыцари его единственного внука, – по-прежнему тихо сказала она и теперь сама положила ладонь на руку Генриха. – Благодаря тебе, милорд, я не осталась без королевства. Папа ясно дал понять, что земли нашего Домена, после смерти отца должны перейти во владение Ордена ионитов.


               Герцог подал знак капелле. Зазвучала старинная баллада о бедном рыцаре. Зал немедленно наполнился громкой веселой музыкой. Теперь услышать разговор монархов было невозможно.

               По залу лился густой баритон знаменитого королевского жонглёра, имя которого Генрих не стал запоминать из-за ненадобности. Пение он не любил, но этикет обязывал.

               – Это ради памяти Рамиро. Он любил рыцарское братство Ордена и вряд ли обрадовался бы тому, что наш Орден устроил бы резню с тамплиерами на его костях в его же землях. То, что я сделал, сущий пустяк. Упросил юного короля через его отца Филиппа принять в преданной дружбе королевство Арагон с твоей короной, дорогая Петронила, – объяснил Генрих, поглядывая на аббата.


               Если бы аббат слышал их речи, то его святейшество Евгений очень скоро узнал, кто его обвёл вокруг пальца. Но Ален был глух в скорби: не было рядом папы, не было и настроения.

               Генрих, слегка отодвинувшись от королевы, убрал свою руку с её изящной ладони. Стоявший позади трона виночерпий, увидев пустые кубки, не мешкая наполнил их красным, как кровь, вином.

               – Все знают Филиппа. Он желал видеть мои земли в своём королевстве. Как смог ты соблюсти его интересы и папы? – спросила королева, но не дождалась ответа.

               – Поднимем кубки за Домен Капетингов и Святую Церковь! Воздадим королю и папе! Обидно, что нет рядом с нами его святейшества и короля, но в мыслях и делах они с нами, а мы с ними! – провозгласил тост Генрих и осушил кубок.

               Под радостные возгласы в поддержку тоста гости последовали примеру герцога. Генрих, довольный праздником, улыбался.

               – Танцуем! Кавалеры, приглашайте дам!! – объявил он, кивнув капеллану.

               Под музыку расположившейся на небольшом балконе капеллы кавалеры и дамы встали парами, чтобы, блистая изысканными нарядами, пройти в менуэте пред взорами высокопоставленных особ.

               Музыкантов прислал сам Людовик. Он искренне хотел доставить удовольствие Петрониле Арагонской. Судя по её улыбке и настроению, подарок короля удался на славу! В первой паре – шевалье Де Кон и Сильвия. Оба в одеждах чёрно-зелёного цвета.

               – Красивая пара! – сказала Петронила, указывая взглядом на рыцаря и его даму. – Кто они?

               – Кавалер Де Кон, рыцарь Ордена святого Иоанна. Здесь по решению капитула. Орден желает возвести темпл-приют для странников. В паре с ним – Сильвия, дочь судьи. Он у меня в делах казны и правосудия. Мною ему дарован титул экюйе. Судья из земель иерусалимских. Крещён Церковью.

               Отщипнув от грозди винограда две ягоды, королева положила их в рот и, раскусив, прищурила глаз.

               – Я слышала, что кавалер у тебя на службе, – сказала она, улыбаясь. – Похоже, Генрих, сейчас ты произнёс тост, чтобы не говорить мне то, что не для моих ушей?

               – Я нашёл способ, как вернуть твои земли. Нет охоты искать другой, чтобы потом вернуть свои... – ответил он.

               – У отца и у тебя мантии красные, с восьмиконечными белыми крестами. Почему у шевалье белый крест нашит на родовые тёмно-зелёные цвета? Он не посвящён? – мудрая женщина сменила тему разговора.

               Лицо герцога расцвело. Он с благодарностью принял вопрос. Говорить на темы, касающиеся родного домена, даже с умным союзником он не желал. Велик риск, утратив дружбу с королевой, найти себе врага, "случайно" зацепившегося за шлейф платья Петронилы.

               – Посвящение состоится после возведения им приюта для странников, – ответил он.

               – Значит, не скоро, – сказала печально королева. – Думаю, что его зелёная мантия не покраснеет.

               – На то надеюсь… – ответил герцог, потянувшись к блюду с кабаньим мясом. Смолкла музыка.


               Гости вернулись на свои места. Гуго, выскользнув из-за стола, взял со стола кубок и побежал к открывшимся парадным дверям.

               Верхом на деревянном «коне» в зал въехал Оскар. Он был в тёмно-зелёном плаще с косо пришитым белым крестом, съехавшим с плеча на спину. Уши карлика прикрывал берет чёрного цвета.

               – Монсеньор! Все ждут тебя уже который час! Где был мой рыцарь верный?! – нараспев спросил его принц.

               Спешившись, шут махнул поднятой рукой сначала влево, потом вправо.

               – Туда скакал, затем – сюда! – ответил он и вытер со лба пот.

               – Устал, наверно? – спросил Гуго, протягивая шуту кубок с вином. – На, выпей, милый друг! Здесь отдохнёшь, и ...в новый круг!


               Сделав наигранно жадный глоток, шут вернул кубок мальчику.

                – Скакать туда, скакать сюда… – повторил Гуго слова Оскара.

               Вскочив на «коня», Оскар пришпорил его и поднял на дыбы! Но в это мгновение у «коня» отвалилась голова. Под хохот гостей она покатилась под стол.

               – …Пока не отлетит у клячи голова!! – закончил за Гуго Оскар и полез под стол.


               В тронном зале поднялся шум. Кто-то из пирующих стал помогать Оскару в поиске конской головы под столами, которые, шатаясь, едва не переворачивались. Наконец шут, потирая зад, с сапогом в руках вылез из-под стола.

               Изобразив удивление, он швырнул его под стол и под хохот хозяев и гостей, вновь кинулся искать голову. Поперхнувшись персиком, королева закашлялась. Вытирая набежавшие от смеха слёзы, она сделала глоток вина. Переведя дух, она посмотрела на герцога. Сдвинув брови, Генрих смущённо пожал плечами.

               Вылетев из-под стола, деревянная голова «коня» подкатилась к ногам Гуго. Юный принц водрузил её на «тело», которым была обыкновенная палка, и громко спросил:

               – Где привязать коня?

               Едва не перевернув стол, Оскар вылез наружу и принял поводья. Немного подумав, он швырнув палку на пол, продолжил:

                – Мой конь устал, он хочет спать! Не станем мы ему мешать.

                Гуго, взяв шута за руку, показал пальцем на герцога и королеву.

                – Идём к милорду, я тебя представлю!

                Шут сделал шаг, но вдруг остановился. Подняв «коня», он продел палку в пришитую к одежде петлю. Теперь «рыцарь» был с «мечом», влачившимся вслед за ним.

                – Представь, мой друг! Не знает он меня! – согласился Оскар, положив ладонь на деревянную голову, служившую теперь эфесом меча.

                По залу прокатилась волна смеха. Все искоса посматривали на рыцаря. Каждый из приглашенных уже знал, куда клонит шут наряд которого, говорил о многом.


                Оскар и Гуго подошли к столу герцога. Шут в неловком поклоне ударился своей головой о "конскую" и виновато почесал лоб.

                – Смотрю, ты весь в пыли! Был долог путь? – громко спросил Генрих.

                Пыли под столами карлик действительно собрал немало. В подтверждение сказанного шут хлопнул ладонью по «мантии». Поднялось белое облачко.

                – Да! С Палестины я, из святой земли! – ответил он поклонившись.

                Генрих, изобразив на лице сомнение, спросил:

                – А чем докажет слово столь опытный ездок?

                Шут хлопнул в ладоши, двери открылись.

                – Эй! Кто там!? Челядь! Внести сюда мешок!


                Двое слуг вошли в зал. Освободив на столе место, они поставили перед герцогом большой с заплатами мешок. Аббат, налегавший на вино, внезапно очнулся. У него появилась замечательная возможность уличить шута и герцога в ереси. Осталось узнать, что в мешке?

                – Нет краше Иерусалима края, – громко сказал шут и гордым взглядом обвёл гостей. – Я долго из него к вам шёл…

                Смешно семеня маленькими кривыми ножками, он приблизился к столу и дёрнул за шнур,которым был завязан мешок. Края опустились вниз, оголив накрытую красивой тёмно-зелёной бархатной тканью птичью клетку. Почувствовав интерес к происходящему, гости привстали со своих мест, чтобы увидеть чудо.

                – Привёз я королеве гордого орла! – торжественно сказал шут, поднял руку и с ухмылкой посмотрел на разодетую публику. – Охотничий!!! Я сразу это понял, на рынке птицу покупая!

                Королева медленно сняла с клетки бархатный лоскут, и по залу прокатилась волна смеха. Генрих невозмутимо посмотрел на птицу:

                – Не видел раньше я натасканного на охоту попугая.

                Королева поднесла к глазам платок и, трясясь от смеха, вытерла слёзы. Гости были готовы кататься по полу. В зале началось всеобщее веселье. Выдержав паузу, герцог заговорил.

                – С таким орлом не страшен враг! Как звать тебя, мой рыцарь! – он поднёс руку к клетке, щелкнув пальцем по медному кольцу.

                – Дура-ак!! Дурак! Дурак! – трижды ответил за Оскара попугай.


                Теперь хохот стал неуправляемым. Королева, подтянув к себе клетку с попугаем, стала бить веером по кольцу.

                – Дурак! Дурак!! – выкрикивал попугай.

                С лица герцога спала притворная маска строгости, и он залился смехом! Королева особым взглядом посмотрела на сына. Облачённый в ритуальную длинную белоснежную льняную рубаху, уже испачканную вином, Альфонсо, дождавшись, когда утихнет смех, вышел из-за стола. В его руках был арбалет, инкрустированный витиеватой резьбой. Пытаясь быть серьёзным, он подошёл к шуту и передал карлику грозное оружие со словами:

                – Это тебе мой подарок, гордый рыцарь! Завтра покажешь нам свою меткость и работу ловчего попугая!

                Услышав это, зал пришёл в восторг! Королева Арагонская, слегка качнув головой, одобрила поступок Альфонсо.

                – И орден от меня тогда прими! – громко сказал в свою очередь Гуго, пряча за спиной какой-то предмет.

                Сбросив короткую мантию, карлик, сжимая в руках арбалет, подошёл к принцу, гордо выпятив грудь. Гуго после шутовского поклона повесил на шею Оскара верёвку, продетую сквозь ноздри жареного свиного пятачка.

                – Буду носить с гордостью, мой принц! – благодарно склонил голову Оскар. – Есть просьба, дорогой милорд!

                Герцог милостиво разрешил, махнув белоснежным платком.

                – Вот Слово твоё! Зачитать? – спросил шут сюзерена.

                – Читай! Ты заслужил подарок и от меня, – разрешил он.

                – «Указ сей подтверждает! Носителя оного, пока горит приложенный к нему огарок свечи, считать судьёй герцогства Моего. Волю исполнять!» – прочёл Оскар и добавил: – Дальше подпись твоя и печать герцогства должны быть.

                – Если должны, то будут! Огарок где? – весело спросил Генрих.

                Карлик быстро достал из-за голенища короткого сапога свечу, величиной с мизинец. Герцог, увидев её, стал серьёзным.

                – Великоват огарок. Меньше сделай на треть! Боюсь, пока гореть будет, ты всех в тюрьму посадишь, – сказал он под новый взрыв хохота гостей.

                Оскар откусил часть свечи и выплюнул на пол.

                – Подвяжи огарок к указу и положи на стол. После подпишу, – сказал герцог, поднимая кубок. – Мы, преданные мне вассалы и гости, собрались по знаменательному поводу! Альфонсо, сын королевы земель Арагоны, стал мужем! Прошёл он пост, и сделано всё, что следует для ритуала посвящения! Подарок и боевой меч!!! А ты, королевич, преклони колени!


                По сигналу герцога музыканты заиграли старинную балладу «Посвящение». Открылись двери, и рыцарь внес боевой меч сенешаля Ордена Госпитальеров с инкрустированным каменьями крестом на эфесе. Следом на алой подушке внесли красивейший рыцарский шлем с лиловым султаном. Пир удался.

                Веселыми были все, кроме аббата, не нашедшего в этом розыгрыше крамолы, и пары, сидевшей за столом справа от герцога. Сильвия, вонзив ногти в ладонь шевалье, потупила взгляд. По цвету ткани, закрывавшей клетку попугая, по одежде шута, скопированной с праздничного камзола рыцаря, она поняла, в чью сторону был направлен удар. Впервые ей стало стыдно за цвет своего платья. Она была готова порвать его у всех на глазах, лишь бы гости поняли, что она к шутовскому маскараду никакого отношения не имеет. Де Кон молча скрежетал зубами. Сжимая в ладонях кубок, вино из которого тихо лилось на стол и в блюдо с мясом фазана, вспомнил слова, которым раньше не придавал значения. Они были сказаны Ларго во время первой встречи в доме судьи: «Если ты так силён, то сможешь достойно нести свой герб. А нет, тебе помогут. Скоро, очень скоро...» Выходит, Ларго знал, что на пиру будет два шута.


Сед. глава:
http://proza.ru/2018/05/09/807