Через 100

Разрушенные здания. Треснутый асфальт, сквозь который прорастает трава. Сломанные качели, и скрипящие калитки на ветру.

Небо прозрачное и чистое, а звезды яркие и непокоримые. Луна, которая висит белым диском и одинокий мегаполис, который лежит мертвым ландшафтом на безмолвной земле.

Машины, которые никогда не заведутся, стоят тихие, безмолвные в пустыни из высотных домов и ржавых рельсов. Одинокие листья безжизненных деревьях, лежат на серой земле из костей.

Люди здесь не живут и как будто исчезли в секунду. Наверное, так и было, никто не знает подлинную историю. Нам рассказывают предположения и никогда фактов. У нас нет дат, нет времени, нет чисел. Мы не пишем, не читаем, не считаем. Мы не учимся, не работаем, а просто существуем изо дня в день. Мы мясо, которое будет съедено. Мы кости, которые будут обглоданы. Мы люди, которые стали мертвыми при жизни.

Тихо. В это время наше племя спит. Никто не имеет права открыть глаза, встать и пойти. Сейчас мы должны спать, и очень крепко. И все так делают, они слушаются, не имея возможности выбирать, не имея смысла бунтовать.

Я не сплю и не встаю. Мои ноги замерзли, но мне до этого нет дела. Руки лежат вдоль тела, а голова на твердом камне, которая должна называться подушкой. Я смотрю на небо, такое глубокое, чистое и свободное, что хочется расправить крылья и полететь, но мы, скот, такого не умеем.

Пальцы стучат по бревенчатому полу, кто-то тоже не спит. Он так же смотрит в небо, но я боюсь посмотреть кто там. Не хочу знать, так как тогда тот человек тоже узнает, а существа, такие как мы, скотина, не умеет врать и скрывать правду.
Когда звезды отступают, я засыпаю.

Мы не работаем. Нам полагается вставать, есть, гулять, есть, гулять, есть, гулять… . Мы бродим по пустому лесу, плаваем в грязной луже, стараемся не смотреть и не думать, большинству из нас и стараться не надо, их тупые и бессмысленные морды и так ничего не выражают, так как выражать уже нечего. Наши шаги тяжелые, движения медленные и ленивые. Поднять руку и опустить, слишком сложно, присесть и встать, сердце хочет выпрыгнуть из груди. Они любят таких, им нравятся жирные. Жирным сложнее сопротивляться, они могут только задавить массой, так как убежать не смогут.

Мои толстые руки, большие ноги и живот, меня раздражают. Я ненавижу задыхаться под слоем жира. Ненавижу, ненавижу…

В том месяца я в первый раз проснулась ночью и увидела звезды. Такие яркие, что мне стало страшно, и волоски на толстой коже встали дыбом. Но все спали, все кроме меня и его. Следующей ночью мне опять не спалось, а огни в небе так и не упали. Я почувствовала, что там свобода, там полет. На следующий день еду, которую мне навалили в тазик, перекинула соседям, пока никто не смотрела. По сути, за нами и не наблюдают, мы слишком медленные и большие, чтобы думать.
Неделю я не ела, и это стали замечать, так что мне пришлось в тазике немного оставлять и есть это, а потом вырывать все обратно. Думаю, он делал также.
Сейчас мне стало легче ходить, я замечаю, что стала ходить более шустро, чем другие, приходится притворяться. Пока никто не видит, шагаю быстро или много присаживаюсь, как будто что-то собираю. Он делал так же. Он следил за мной.
У него были светлые волосы на круглом лице, за жиром не было видно черт, но разноцветные глаза, отличали его ото всех. Я не всматривалась какого они цвета. Пока не всматривалась.

Шли месяцы, и мы стали еще сильнее отличатся от других. Даже тупой скот стал нас сторонится, так перестали принимать за своих. Ночью через три месяца я встала ночью и тихо прошла к выходу, прячась у стенки. Именно тихо, так как громкого топота уже мои ноги не производили. Никто не услышал, и я надеялась и не увидел.
Звезды были яркие, еще ярче чем обычно. Воздух чистым и прохладным. Я вышла и хотела засмеяться, но не стала, это было бы слишком глупо. Мне пришлось пролезть под стеной, через яму, которую мы капали вместе. Встав на ноги и прошагав в темное пространство, я побежала, мне показалось что на спине выросли крылья, было так легко. Сердце стучало, кровь бежала по венам. Ноги горели, легкие работали, как никогда в своей жизни. За спиной я слышала тихий бег. Его бег. Я чувствовала, мы чувствовали, что живы.

Что будет дальше? Мы не знали и не хотели думать об этом. Когда мышцы стали гореть и болеть, нам пришлось остановится. Мы громко дышали и пот стекал по нашим спинам. Перед нами было озеро. Большое, но не необъятное. Мы посмотрели на кристально чистую воду, в которой отражались мы.

У него были правильные черты лица, и прямой нос. Цвет одного глаза был золотым, а другого коричневым. И они оба смотрели на мое отражение. Я перевела глаза на себя. Большие миндалевидные глаза, серо-голубые. Средние по пухлости губа, овальные лицо, точно прочерченными чертами, густые русые волосы, волнами падали, закрывая уши.

Мы посмотрели вперед и засмеялись и долго, долго смеялись. Нас ждал долгий путь. Путь по которыми мы пройдем живыми, через город, который останется мертвым. А потом полетим туда, куда укажут нам звезды.