Посылка

(*Посвящается моему другу, мне и нашей любви к самым обдуманным покупкам*)

Пятничным вечером, когда каждый прохожий старался как можно быстрее добраться до дома, молодой энтузиаст упрямо шагал под порывами ветра сквозь надвигающуюся темноту. Скоро должен прийти дождь, парень чувствовал это, но отступать не собирался. Слишком долго он ждал, чтобы подождать еще один день.

Андрей, подобно парящему призраку, шагал против потока людей. При этом он их совсем не замечал. Лишь краем глаза, будто слушая подсознание, что зорко следит за происходящим парень ловко уклонялся от плеч мужчин, чуть ли не перепрыгивал вездесущих детей и пару раз задел пакеты уставших женщин. Последние, может быть, и хотели что-то сказать в спину, но перед ними стоял выбор: отдать последние силы на ругательства с незнакомцем или добраться домой, где ждет диван и отдых. Дневная духота еще не успела полностью исчезнуть, невзирая на ветер и приближающийся дождь. Каблуки громко стучали по брусчатке. Солнце ее изрядно подсушило за неделю без осадкой, и всю землю как в городе, так и в окрестностях. Небо понемногу окрашивалось в закатные цвета. Пламя медленно заполняло чашу горизонта, и виднелись отголоски его языков, перемешанные с огромной тучей. Вокруг оживал город. Буквально через час его захлестнет веселье. Наряженная молодежь соберется в компашки и отправится либо по клубам, либо в просторные особняки. Разврат, алкоголь и наркотики под электронную музыку – то, ради чего некоторые выходят на улицу вечерами и ночами. Однако далеко не все получают желаемое, далеко не все переживают, если все же посчастливилось. От молодых не отстают и взрослые поколения. Они, конечно, не стремятся к запретным плодам: кто-то буквально обожрался ими, а кто-то наоборот – ни разу не видел, а посему и не нуждался. Зажгутся фонари, взревут динамики и уличные оркестры. Неон смешается с огнями, смех - с гудками машин. Пятница она почти в каждом уголке света остается пятницей.

Молодой человек не стремился в эпицентр тусовок. Быть может, сейчас, быть может, совсем. Досуг на вечер он себе уже организовал. Осталось лишь добраться до почты и забрать то, что принадлежит ему по праву. Андрей сразу же это понял, зайдя на страничку в аукционе. И даже стоимость – сорок долларов (на сайте, конечно, цена была конвертирована) – его нисколько не смутила. Деньги – приходящее, думал Андрей, неделю голодовки он выдержит, люди раньше и не такое переживали. Да и на фильм не так уж и сильно хотелось сходить, можно ведь чуть-чуть подождать, и выйдет в интернете. А вещица, что в посылке, такая одна, парень ее нигде больше не видел и, возможно, не увидел бы больше, не купи в ту минуту.

Дверь почты уже виднелась. В здание, как и из него, шел бесконечный поток посетителей. Всем нужно было забрать посылки или отправить, что-то оплатить, выписать, возможно, купить или поскандалить. Тридцать секунд красного света на светофоре растянулись в целую вечность. Почта издевательски манила Андрея к себе, словно шептала: “У меня есть то, что тебе нужно. И лучше бы тебе поторопиться, а то и закрыться могу!” А ведь действительно, вдруг осенило парня. На время-то перед выходом он не посмотрел. Вдруг почта вот-вот закроется, и людской поток внезапно оборвется, как и не было. Нет, непорядок, так нельзя. Андрей отказывался соглашаться с этим, он отказывается ждать до завтра, отказывается в принципе ждать. Хотя внутри, парень понимал, и это его жутко раздражало, явно здоровенная очередь. И не одна.

Вот загорелся зеленый свет. Молодой человек за долю секунды набрал предыдущую скорость. Расстояние между ним и целью быстро сокращалось. Дверь начинала бликовать в последних дневных лучах, вот видна табличка “С 8.00 до 20.00”, еще несколько людей вошли и вышли. Андрей стремительно поднялся по лестнице, рывком потянул первую дверь, толкнул вторую и ахнул.

Как же он был прав! Почта готова буквально лопнуть от людей. Мужчины, женщины, подростки, старики – здесь были все. Каждый решил, что им нужно совершить визит на почту именно сегодня, именно сейчас. Словно они все готовились завершить свои дела перед бурными выходными, беспокоились, что будут не в состоянии оплатить телефон в понедельник вечером, скажем. Будто по радио сказали: завтра конец света, и над планетой навис огромнейший метеорит, ожидая этого самого “завтра”. А ЖКХ, дополняя радио, добавило: “Конец света концом света, но за воду, пожалуйста, заплатите”. Будь все действительно так, Андрей бы понял. Но ведь дела обстоят иначе! Завтра наступит суббота, послезавтра – воскресенье. И никто из собравшихся не ждет месяц этого момента, когда можно оплатить счета. А вот Андрей свою посылку ждал целых двадцать томительных дней. Но никто из собравшихся этого, конечно, не понимает. Всем плевать…

Ситуацию усугубляла (или совсем наоборот) электронная очередь. Молодой человек взял талончик. “365”, гласил он. Парень испуганно поднял взгляд на табло. “351”, гласило оно. Андрей облегченно вздохнул и плюхнулся на ближайший диван.

Время замедлилось. Он крутил в руках маленькую бумажку, превращая краску на ней в сплошное месиво. Парень поднимал голову лишь в моменты, когда называли следующий номер, прислушивался, радовался, когда спустя секунд пятнадцать называли следующий, и вновь погружался в этакий анабиоз. Люди текли мимо него ручьями. Менялись лица, свет за окном медленно уходил, зал то пустел, то вновь заполнялся. Андрей взглянул на часы – 19.05. На табло застыл номер “357”. Цифры горели вот уже минут десять и даже не думали меняться. А время шло. Но парень должен успеть. Не выгонят же его! У него есть талончик на руках.

- Триста шестьдесят три. Касса номер два, - проговорил женский механический голос.

Улыбка непроизвольно растянулось на лице Андрея.

- Триста шестьдесят четыре. Касса номер два, - видимо, кто-то не выдержал. Слабовольный слабак.

Сердце парня заметно ускорилось. Оно сотрясало грудную клетку, его удары отражались в живот и голову. Перехватывало дыхание и чуть-чуть темнело в глазах. Что ж это происходит? Он всего-то забирает посылку. Получает вещь, которую и не надеялся найти по столь маленькой цене.

Пожалуй, хорошо, что у него еще нет инфаркта. Ага.

- Триста шестьдесят пять. Касса номер два.

Вот оно! Вот!

Андрей вскочил и своим тяжелым шагом направился к окошку. Он не знал, где оно находится, не видел номера, но четко понимал, куда нужно идти. Точнее, ноги понимали и просто несли хозяина.

Его ладони вспотели, бумажка потерялась где-то по пути. Парень дрожащими руками достал паспорт и смятое извещение.

- Здравствуйте! – излишне громко сказал он девушке по ту сторону тонкого пластикового стекла.

- Здравствуйте, - устало вздохнула она. – Что у вас?

Андрей молча протянул бумажку и паспорт. Кассирша также молча их взяла и удалилась на склад. Ее не было минут семь. Долго? Чудовищно! Но вот девушка появилась на горизонте и с гордо-наплевательским видом вернулась за кресло. Андрей буравил взглядом широкий, плоский квадратный сверток с почтовыми наклейками. Работница в этом время напряженно заполняла нужные документы. Удары по клавишам сливались с ударами десятка ее коллег, смешивались с разговорами, редкими криками, создавая невыносимый шум. Невыносимый для новоприбывших. Кто здесь с утра до вечера давно привыкли, он стал частью их мыслей.

- У вас оплачено, - проговорила девушка и протянула конверт.

- Ага, спасибо, - широко улыбнувшись, ответил Андрей и схватил посылку.

Летящей походкой он направился к выходу. По пути домой молодой человек встретился с результатом своих предчувствий – дождем. Он вышел из здания прямо в момент начала, когда маленькие, невидимые капли врезались в землю, превращаясь в серо-черные пятна. Капель становилось все больше и больше, и перед парнем возникла сплошная, бестелесная, но осязаемая стена. Ливень закрывал обзор и ускорял ход жизни вокруг. Из ниоткуда появились такси, что везли боящихся влаги по делам, а вот число личного транспорта уменьшилось: некоторые боялись риска оказаться на обочине из-за потопа. А кто-то вовсе решил остаться дома.

Андрей стоял на крыльце и задумчиво смотрел на небеса. И где-то среди черно-синих туч родилась мысль: “Хорошо, - подумал парень, - что накинул куртку перед выходом”. Он снял ее и прикрыл сверток. А не подождать ли? – возникли сомнения, когда мощный порыв ветра обдал его холодной влагой. Нет, не подождать, ответил Андрей себе. С одной стороны, он уже держал в руках вещь, что долгое время сводила его с ума своей недосягаемостью, но с другой, парень коснулся лишь обертки. Молодой человек хотел дотронуться до содержимого конверта, а для этого необходимо добраться домой.

Вздохнув, но не обреченно, Андрей ринулся под небесный водопад. Тонкая майка тут же промокла до нитки, та же участь ждала джинсы и обувь. Носки словно срослись с ногой, и новая кожа мерзко хлюпала при беге. Кроссовки, вероятно, превратятся в кашу после забега, но разве это важно? Красный свет бегущего не волновал, да и закончиться он должен через десять секунд, и дорога к тому же пуста.

Пальцы уже не ощущали крутку: ткань превратилась в воду – оформленную и рельефную. Однако Андрей тешил себя мыслями, что с посылкой все хорошо. Он хотел в это верить.

Вода тонкими струйками стекала по лицу, мешая следить за дорогой. Парень бежал больше на ощупь, по памяти, и в принципе у него получалось: лужи он каким-то чудом перепрыгивал, от столбов уклонялся, от редких мимо пробегающих – тоже. Вот последний поворот, его подъезд следующий, а это значит, что до крыши над головой еще секунд двадцать. Рука ныряет в карман, пальцы нащупывают ключи, звон открытой двери и тихий удар ее же, но закрывающейся.

Табло над входом в лифт сообщает, что кабинка на девятом этаже. Проклятье! Плевать, шестой этаж не так уж и высоко. И Андрей побежал, перепрыгивая аж по три ступеньки. Усталость пришла только на пятом, остаток пути он прошел пешком, задыхаясь и шатаясь. Мир тускнел и двоился, но падать замертво рано, особенно, если перед глазами дверь твоей квартиры, а ключ уже в скважине.

Андрей ворвался в квартиру, зажег свет в коридоре, в спешке откопал в куртке конверт и, не снимая обуви, поплелся в зал, размазывая грязь по дешевому паркету. Завтра спрессованные опилки рискуют вздуться, а потом и вовсе сгнить, но хозяина это нисколечко не волнует. Парень добрался до ножниц, и эту минуту вся спешка, все возбуждение и дрожь в руках куда-то испарились. Перед тонким, чуть промокшим свертком стоял новорожденный хирург, который умрет сразу же после первого разреза. Андрей нащупал на конверте место, где терпеливо ожидающая свободы вещь не чувствуется, и ловким движением срезал столько, сколько хватит, чтобы аккуратно разорвать сверток.

Хирург мертв, на его место пришел варвар. Четыре пальца (по два от каждой руки) впились в несчастную бумагу и беспощадно рвали ее, никак не касаясь содержимого. Разорванный конверт улетает в сторону. Перед безумно счастливым Андреем возникла черная, бережно упакованная в полиэтиленовый пакет грампластинка. За ножницы парень хвататься не стал: пакет продавец не запечатывал. Через мгновение Андрей держал в руках еще один тонкий конверт, еще мгновение, и ребристый винил тускло сверкал в желтом свете ламп накаливания. Фиолетовые буквы в левом верхнем углу гласили, что песня на пластинке принадлежит группе “Jefferson airplane”, а белые в нижнем левом учтиво дополняли, что называется “White rabbit”.

- Жемчужина, а не песня! – воскликнул Андрей.

Парень посмотрел на себя в зеркало в глубине советского буфета. Мокрые волосы напоминали спавшиеся иголки мультяшного ежа, чуть побледневшее лицо и глаза – глаза безумца. Андрей улыбался во все зубы, что успели вылезти из челюсти. В это мгновение все в мире стало для него несущественным. Город за окном пропал, там была лишь пустота, тучи. Ну, быть может, где-то завалялись звезды.

Молодой человек вернул пластинку в конверт и еще раз окинул его жадным взглядом. Яркие, сочные цвета лишь больше убеждали парня, что покупка не напрасна. Он дотронулся до настоящего шедевра. А фотография группы прямо в центре будоражила воображение парня, в голове звучал голоса участников, они слились в единый поток и твердили: “Включи ее, и тебя унесет волна божественного трипа, что идет из моря психоделического рока”.

Андрей уже представляет, как слушает ее. И он бы без промедлений сделал это, если не одно маленькое недоразумение. У него нет проигрывателя.

- Да кому он нужен?! – процедил парень сквозь зубы.

Внезапно заиграло радио. Станция, на которое оно настроено, выходила в эфир лишь по вечерам. И свое вещание она начала с песни. С очень знакомой песни. Барабанный ритм, что призывал отпустить все тяготы и отдаться власти нот, дополняли неторопливые звуки гитары. О да! Это он! Белый кролик пришел в его дом! Он вырвался из пластикового заточения, наплевал на отсутствие проигрывателя и теперь растекается по стенам, полу, потолку, мебели и молодому парню. Улыбка Андрея стала шире.

- One pill makes you larger (одна таблетка сделает тебя великаном), - твердила из динамиков Грейс Слик. И парень верил ей.

Андрей рухнул в кресло и с искренней любовью поместил пластинку на колени. Пусть нет граммофона, пусть нет патефона, зато есть пластинка. А песня, что томится среди черных спиралей винила, ей ведь ничего не нужно, чтобы звучать. И радио здесь не при чем.

Песня звучит у Андрея в голове.