Талисман

- Да какой из тебя волонтер?
- Ты ведь ни на что не годишься!
- Лошара!
- Да тебе, Кондрат, мамка не разрешит, - наперебой нападали подростки на щуплого рябого мальчугана, пытаясь его прогнать.
- А вот и разрешит! – чуть не плача отвечал им Кондрат.
- А давайте проверим его! Вон, по дороге старуха идет. «Слабо» тебе к ней «подкатить»?
- Так это же…, - кто-то испуганно прошептал.
- Это же…, - подхватил другой подросток.
- А мне все равно кто это! – обиженно крикнул Кондрат, стоя спиной к дороге. – Я вам всем докажу! Докажу, что я все могу!
- А может… Свиридову Аллу… уже… съели? – предположил кто-то еле слышно.
Кондрата толкнули в грудь.
- Давай, давай!
- Иди, доказывай! – ребята нервно захихикали. – Волонтер, - с иронией и презрением в голосе услышал Кондрат.
Кондрат побежал навстречу старухе.
Он еще издали узнал эту старуху. Она еле ковыляла, опираясь на палку, по проселочной дороге. Ведьма Таля, так называли ее в народе. Хромая, скрюченная, на лице безобразное родимое пятно, глаза навыкате, из перекошенного рта вытекала слюна. Вид ведьмы Тали вызывал ужас и брезгливость. И о ней ходила дурная слава. Ведьма Таля жила вдали от поселка, на отшибе. К ее дому боялись приближаться даже взрослые. Непослушных детей пугали ее именем. Кондрату стало не по себе, он перешел на шаг, то и дело, оглядываясь на ребят. А ребята наблюдали за ним и ждали, когда он от страха заплачет и побежит к мамке. А старуха все ближе и ближе. У Кондрата сильно заколотилось сердце в груди, ноги не хотели слушаться. И если бы не кучка ребят, которые взяли его на «слабо», он бы побежал от старухи прочь, без оглядки.
- Бабушка, - обратился он к старухе дрожащим от ужаса голосом. – Бабушка…
- Чего тебе? – спросила старуха сухим грубым голосом.
-А давайте… я Вам…, - Кондрат все время оглядывался на кучку ребят. – А давайте…
- Пшел бы ты, малец, - посоветовала, не останавливаясь, старуха.
Старуха не заметила на дороге сухой ветки и наступила на нее. Ведьму Талю повело в сторону. Сделав несколько шагов, она потеряла равновесие и упала в траву на обочине. Какое-то время она не шевелилась, а потом, кряхтя, пыталась встать, но у нее ничего не получалось.  Опешивший Кондрат, забыв про ужас и брезгливость, поспешил ей на помощь.
- Бабушка, давайте я Вам помогу. Я же… этот… волонтер. А волонтеры всегда помогают.
- Вала… хто? – переспросила старуха, не понимая значения этого слова.
- Волонтер. Это вроде… тимуровца. Помните? Или… добровольца. С Вами все в порядке? Или может «скорую» вызвать?
Старуха только отмахнулась. Кондрат помог старухе подняться и, поддерживая, повел ее домой. Ему стало жаль эту страшную, но беспомощную старуху.
Вот и покосившаяся изба старухи. Гнилой полуразрушенный плетень вокруг избы, калитка, сорванная с петель.  Кондрат завел старуху в дом. Уложил на кровать.
- Как же тебя зовут, малец?
- Кондратом, бабушка.
Старуха радостно ахнула.
- Наконец-то ты пришел ко мне! А я-то думала, совсем про меня забыл. А как же твои обещания?
- Какие обещания? – удивился Кондрат. – Я Вам ничего не обещал.
Он осмотрелся. В убогой комнате, кроме железной кровати, были закопченная печь, стол, лавка, да табурет с ведром воды у входа. На столе стояла немытая посуда, лежали подсохший ломоть черного хлеба, да несколько кусков сахара рафинада. Над столом летало несколько мух. Еще, что удивило Кондрата, в комнате вдоль всей стены стоял стеллаж. В каждой нише стеллажа стояла ваза с букетом цветов. На верхней полке стояли большие, яркие букеты, с крупными цветами. Чем ниже ряд, тем бледнее и скуднее букеты. В самом низу был ряд с мелкими невзрачными полевыми цветами. А в последней нише в правом углу стояли два уродливых полусгнивших цветка, вызывающих отвращение. Кондрат стал внимательнее рассматривать цветы и заметил, что несколько ниш на верхних полках были пусты.
Старуха корила Кондрата, что он о ней совсем забыл и не навещал уже много лет. Кондрат не спорил. Он подумал, что старуха при падении стукнулась головой и теперь его принимает за кого-то другого. Решил побыть рядом с ней  какое-то время, вдруг понадобится помощь. Подал ей попить воды в кружке. Старуха взяла кружку трясущимися руками и расплескала часть воды. Отпила немного, отдала кружку и продолжала Кондрата побранивать, потом затихла, прикрыв глаза. Кондрат решил, что старуха уснула, кружку поставил на стол, и собрался было уйти. Он на цыпочках пошел к выходу. Но тут старуха опять заговорила:
- Меня люди всю жизнь ненавидели. И я всю жизнь провела в одиночестве. Только ты, Кондрат, был моим другом… Ты уже уходишь?
- Нет-нет, бабушка. Я… только дверь поплотнее закрыть… Чтобы сквозняка не было. Вот. Я тут. Рядом. Я на лавке посижу.
А старуха продолжала:
- Я только и видела в людях отвращение и брезгливость… Мне всегда желали смерти вдогонку. Но я, - усмехнулась старуха, - оказалась живучей. А мать… Мать у меня была красавицей. Я ее никогда не понимала. То она меня ненавидела, то… жалела, а то бывало, как обнимет, как начнет целовать меня и все прощение просила. А я не понимала за что. А перед смертью поведала. Ее же отчим насиловал. Запугал до смерти и насиловал. Когда мать забеременела мной, пыталась избавиться от меня народными средствами. А я… живучая. В отчаянии мать… прокляла… меня. За это-то прощенье у меня потом и просила. Ее отчим, т.е. мой отец, поначалу даже жену свою, мою бабку, уговаривал усыновить ребенка. Просил, чтобы девочку назвали Надеждой… А когда увидел меня, ужаснулся, - старуха опять усмехнулась. – Я ведь по документам Надежда. Только почему-то глядя на меня, всякая надежда умирает, - она горько вздохнула. – Отчим… Мой папашка настоял, чтобы мою мать вместе со мной выгнали из дома: «Таскается неизвестно где и неизвестно с кем. Принесла в подле неведому зверушку». А матери пригрозил: «Проболтаешься, убью». А потом по его приказу нас вышвырнули из города. Он ведь главой города тогда был… А у матери на всю жизнь осталась ненависть к мужчинам. Мать долго скиталась, пока не осела в заброшенной избе, здесь. Меня она всегда называла Талей или Талисманом. Всюду водила меня с собой. И если кто пытался приставать к моей маме, я своим видом отбивала это желание. Я была для нее талисманом… Кондрат! – позвала старуха.
- Чего, бабушка? – Кондрату было скучно и неинтересно слушать воспоминания старухи, он наблюдал за мухами и зевал.
- А я ведь помню нашу первую с тобой встречу. Мне было лет шесть-семь. Со мной - уродцем никто играть не хотел, пугались моего вида. Уже тогда называли ведьмою проклятою. А у матери и без меня было много дел. Я стояла у плетня и горько плакала. И, помню, всем обещала отомстить, кто будет причинять боль мне и моей маме. Тут-то ты и появился, Кондрат. Я помню. Ты ласково смотрел на меня, не отводя своих глаз. Никогда не смеялся над моим ужасным видом. Предложил мне свою дружбу… . Мне было хорошо рядом с тобой, весело и интересно. А потом… А потом ты показал мне полки с цветами. С такими же. Ты помнишь? – старуха указала на стеллаж с цветами вдоль стены. – Ты еще предложил мне выбрать любой букет. А я выбрала первый, самый роскошный букет на верхней полке. Я никак не могла его достать. А ты подсадил меня. Я еле до него дотянулась. Задела пальчиками, ваза и опрокинулась. Букет выпал, а ваза повисла в воздухе. Она была привязана веревкой… . Вот так вот и папашка мой болтался на веревке, как эта ваза. В последний путь его провожал весь город. Когда мать узнала о смерти отчима из газет, слезы радости текли по ее щекам… . Понимание взаимосвязи ко мне пришло после смерти матери… . После того, как приходил ты, и я выбирала букет, всегда следовала смерть нашего с мамой обидчика. О некоторых из них мы узнавали из газет. Мама эти газеты собирала. После ее смерти я ими разжигала печь. А размер букета и его яркость зависела от статуса положения в обществе. Чем выше положение, тем больше и ярче букет… .Последний раз, Кондрат, ты приходил незадолго до ее смерти, до смерти моей мамы. В скромном букетике, который я выбрала, была ядовитая змея. Она-то мать и укусила. Я осталась одна. А ты… Ты так долго не приходил, Кондрат! Мне было очень одиноко, - старуха заплакала и старалась ладонями вытереть слезы, - и я старалась вспомнить все наши встречи, до мелочей. Вспоминала букеты, которые ты мне предлагал выбрать, вазы. Даже все те штучки, которые случались с вазой, когда я брала букет. То веревка на вазе, как в первом случае, то ваза взрывалась, то разбивалась, а то и вовсе загоралась сама собой. Кондрат. Я вспомнила все, - говорила, уже всхлипывая, старуха. - И я решила все эти букеты воссоздать. Видишь? Правда, похоже? Я старалась. А в букетах, я помню, всегда было четное количество стебельков… . Мне осталось выбрать только один букет. Если бы я его выбрала самым первым, у многих бы жизнь сложилась иначе. Это мой букет. Подай его мне. Пожалуйста.
Кондрат подошел к стеллажу. Он не знал, какой букет должен подать старухе. А рука Кондрата сама потянулась к последнему букету с двумя полусгнившими уродливыми цветками. Как только Кондрат взял букет, все полки с цветами рухнули. Кондрат еле успел отскочить.
- Бабушка, - Кондрат хотел успокоить старуху, вручив ей букет. – Бабушка, Вы не переживайте. Я все исправлю. Сбегаю домой за инструментами и все починю. Я мигом.
Только Кондрат выскочил со двора, как покосившаяся изба развалилась. Кондрат испуганно оглянулся, сделав несколько шагов назад, остановился.
Ребята стали выходить из укрытия, они прятались за деревьями, близ избы ведьмы и ждали Кондрата.
- Уважуха, - самый рослый из ребят подошел сзади и похлопал Кондрата по плечу. – Я от тебя такого не ожидал.
К ним стали подходить и другие ребята. Кто-то спросил про Свиридову. А у Кондрата глаза наполнялись слезами от горечи и боли за старуху.
- Не было там никакой Свиридовой! – огрызнулся он. - Да ну вас! – Кондрат убежал прочь.