Расстрельная ночь. Гл 5. Русские люди

   - Вы  не  совсем  правы,  господин  купец!  -  вдруг  неожиданно  заговорил  офицер, наблюдая за Михейкой:  - Да,  да!  Я, довольно хорошо  знаю,  о  чем  говорю!  За  прошедшие  годы  мне  довелось  повидать  многое,  и  встречаться  с  людьми  самых  разных  политических  течений  и  убеждений,  в  том  числе  и  с  большевиками.  И  поверьте  мне,  среди  них – не  мало  образованных  или  просто,  здравомыслящих!  А  самое,  пожалуй,  главное  -  ясно  видящих  свои  цели  и  задачи!  Вот  такие и повели  за  собой  огромные  массы  народа,  и  с  большой  вероятностью,  они  и  станут  представителями  новой,  создаваемой  ими  власти!  А  те  «господа» с ливольвертами,  о  которых  поведал  наш  «пролетарий» -  это  всего  лишь  грязная  пена,  клубящаяся  на поверхности  водоворота  событий  и  со  временем -  она  исчезнет. Более  умные  представители  этой  «пены»  -  сами  отойдут  в  сторонку,  что – бы  сохранить  себя,  и  всю  оставшуюся  жизнь,  будут  вспоминать  о  периоде  своего  взлета,  как  обычно  поступают  недалекие  люди, волею  случая  хоть  ненадолго поднявшиеся  над  основной  массой  своих  соотечественников. Другие,  менее  сообразительные  и  зарвавшиеся  в  своих  переоцененных  амбициях – будут  уничтожены,  своими  вчерашними  соратниками…  Но в любом случае, они делают грязное, но полезное для большевистской смуты, дело. Расчищают жизненное пространство от нас, от своих бывших господ!Сейчас,  господа,  идет  борьба  за  власть!  Страшная  и  беспощадная!

Неожиданная,  обращенная  к  нему  тирада,  высказанная  офицером,  ошеломила  Иннокентия  Павловича.  Купец  явно  не  мог  понять,  почему  и  как  могло  случиться  так,  что офицер  вдруг  встал  на  защиту  своих,  как  думалось  ему,  противников. Изумленный  таким  толкованием  происходящих  событий,  Иннокентий  Павлович  обернулся  доктору  и  священнику,  словно  ожидая  от  них  каких  либо  разъяснений  по  поводу  услышанного  им.

- Вы  не  верно  меня  поняли,  господин  купец!  -  офицер  перехватил  его  полный  недоумения  взгляд:  -  Я не  встаю  на  чью – либо  сторону,  тем  более  не отстаиваю  малоприемлемые  для  меня  интересы большевиков! В  силу  своего  характера  -  я  даю  объективную,  на  мой  взгляд,  оценку  происходящего!   Впрочем,  я  не  сказал  ничего  нового  и  неожиданного!  История,  имеет  уникальное  свойство  к  повторению  тех  или  иных  событий!  Сейчас,  происходит  практически  то  же  самое  что  и  во  времена французской  революции  конца  18-го  века!  Весь  вопрос  только  в  том,  кто  в  наше  время  одержит  верх,  народ  или  правящий класс!

Доктор  с  любопытством  смотрел  на  выговорившегося  и  замолчавшего  офицера.
 
- А  все-таки,  батенька,  рана  вас  беспокоит!  А  кстати,  не  сочтите  за  назойливость,  как  вы  умудрились  получить  ее?  Вам  невероятно  повезло, ведь  стреляли  в вас  в  упор! – доктор  кивком  указал  на  обожженный  выстрелом  рукав  бекеши  офицера:  - Да,  простите  еще  раз!  Не  знаю  как  к  вам  обращаться,  неловко  как-то,  неопределенно!

- Вы  правы,  доктор! Прошу  прощения  за  свою несообразительность!  Мое  имя  -  Владимир  Николаевич.  Фамилия,  вам  господа,  вряд  ли  о  чем-то  будет  говорить, таких как я - тысячи! Но скрывать  что  либо,  а  ровно  как  и  стыдиться  -  мне  также  нечего! Я  кадровый  офицер,  и  такие  понятия  как  честь  и  совесть,  для  меня  не  пустой  звук!  Бывший, кадровый! Бывшей армии, теперь уже,не существующей империи!- с горькой  усмешкой  поправился  офицер:  -  В  вашем  городе  оказался  по  причинам  личного  характера,  не  имеющих  ни  какого  отношения  к  нынешним  событиям.   Ранение  получил  в  стычке  с  двумя  пытавшимися  ограбить  меня  бандитами.  Когда  все  закончилось,  какой-то  сердобольный  прохожий,  указал  мне на  вашу,  доктор,  квартиру!  Вот,  собственно  и  все,  остальное  вам  известно!

- А  как,  позвольте  поинтересоваться,  господин  офицер,   с  бандитами,  которые  на  вас  напали?  С  ними  то, что  далее?  -  не  сдержал  любопытства  купец.

Офицер  промолчал,  и  Иннокентий  Павлович  не  дождавшись  ответа  понял  неуместность  своего  вопроса.  Он  слегка  покраснев  сконфуженно  повел  плечами,  молча  извиняясь  за  свою  несдержанность  в  расспросах.

- Да  Бог  с  ними,  с  бандитами!  Не  в  них  сейчас,  дело!  Хотя  вы  правы,  любезный!  - проговорил  доктор,  обращаясь  к  купцу:  -  Проходу  от  них  нет,  беда!  А  вы,  Владимир  Николаевич,  в  начале  своей  речи, действительно  высказались  -  прелюбопытнейше-с!  Исходя  из  услышанного,  напрашивается  вывод,  что  вы  если  и  не  поддерживаете  господ  большевиков,  то  по  крайней  мере  -  им  сочувствуете!  Несколько  странно  это,  ведь  вы  судя  по  всему,  не  только  офицер,  но  и  дворянин!

- Вы  снова  не  так  поняли  меня,  господа!  -  офицер  заговорил  твердо,  и  несколько  раздраженно! – Я  повторяю,  что  ясно  и  трезво  оценивая  ту  или  иную  ситуацию,  не  обязательно  принимать  чью – либо  сторону!

Офицер  поднялся  и  заходил  по  комнате,  лицо  его  посуровело,  по  всей  видимости  эти  слова  и  мысли  давались  ему  нелегко.  Отец  Анастасий  внимательно  наблюдал  за  ним,  и  как  опытный  психолог,  целитель  душ  своей  паствы,  хорошо  осознавал  необходимость  выговориться,  выбросить  из  себя,  тот  тяжелый  груз  мыслей,  тяжко  давящих  на  этого   человека.

- Продолжайте,  господин  офицер!  -  доброжелательно  и  понимающе  сказал   он, глядя  на  хмурого,  вышагивающего  перед  ним военного.  Священник,  невольно  поймал  себя  на  мысли,  что  он,  впервые  за  много  лет,  почему – то  не  смог  обратиться  к своему  собеседнику  со  стандартным  и     привычным – «сын  мой»,  по  видимому, подспудно  понимая,  и  отдавая  этим  дань  уважения  не  легкому,  физическому  и  душевному  пути,  пройденному  этим  человеком!

- Да!  Я  - дворянин  по  происхождению,  но  еще -  потомственный  офицер,  в  третьем  поколении!  Японскую  войну  1905–го  года  начал  прапорщиком,  из нынешней,  германской,  принесшей  неслыханное  разрушение  Российской  Империи,  вышел полковником! Звания и воинские награды  я  приобрел  не  в светских  салонах,  а  на  полях  сражений,  во фронтовых  землянках  и  окопах,  в  казармах,  среди  солдат  и  боевых  офицеров!- полковник  остановился  и  продолжал  говорить  ровным  голосом,  ничем  не  выдавая  охватившего  его  волнения: - А  самое  главное,  и  пожалуй,  страшное  для  меня, я русский  человек! Сын  своей  Родины,  и  служил ей преданно,всю  свою  сознательную  жизнь! За  Веру,  Царя  и  Отечество!

Полковник,  вероятно,  устал.  Он  снова  присел  на  свое  место,  бережно  придерживая  рукой  раненный  локоть.  Отец  Анастасий,  слушая  офицера,  одобрительно  кивал.  Доктор  же,  напротив,  с  любопытством  вглядываясь  в  офицера,  ждал  продолжения  его  внезапно  вырвавшегося  откровения, догадываясь, что самое важное еще осталось  в  глубине  усталой  души.               

- За  Веру,  Царя  и  Отечество!  -  снова,  тихо и вдумчиво,  повторил  полковник,  словно  впервые  пытаясь  осознать  смысл  произнесенной  им  фразы.

- Святые  слова!  -  произнес  отец  Анастасий.  Чувственно  причмокнув  губами, 
 он привычно сложил на животе крепкие  руки:  -  Из  века  в  век,  со  словами  этими,  шел  на  подвиг  русский  человек,  принося  жизнь  свою  в  великую  жертву,  Веры  Христовой  ради  и  Отечества!

- Вера, Царь, Отечество! – снова  произнес  офицер,  с  усилием  потирая  свое  побледневшее  лицо.  Священник,  оставив  благодушие,  с  тревогой  взглянул  на  напрягшегося  офицера  и  в  недоумении  перевел  свой  взор  на  доктора.

Полковник  расслабился,  закрыв  глаза  откинулся  затылком  к  стене,  продолжил  говорить  приглушенным,  лишенным  всяких  эмоций,  ставшим  неживым,   голосом.

- Веру в Бога,  святой  отец, я  начал  терять  два  года  назад,  когда  осознал  всю  бессмысленность  и  даже  преступность,  своих  действий,  посылая  солдат  в  бои,  приносящие,  когда  победы  а  когда  и  смерть!  Приказывал  им  исполнять  свой  воинский  долг, прекрасно  отдавая себе  отчет  в  пагубных  для  всех  нас  последствиях,  потому – что,  эта  война  -  была  чужда  моему пониманию и моему  народу!  Но  я,  такой  же  солдат  как  и  они,  и  ничего  не  мог  изменить!  И  я,  снова  и  снова, приказывал  им  погибать  и  убивать,  таких   же,  как  и  они  сами! Тогда,  Вера,  которой  меня  учили,  ушла  от  меня!  Вернее,  я  сам  ушел  от  нее!

- Как можно, господин офицер,говорить такие слова при святом отце? - осуждающе произнес Иннокентий Павлович, поглядывая на священника. Но батюшка сделал в его сторону легкий, успокаивающий жест.

- Ответьте мне, почему,  Господь  наш,  создав  людей,  отвернулся  от  них, ввергнув  в  пучину  хаоса  и  смерти!  Я  знаю,  что  вы  сейчас  скажете! -  полковник  жестом  остановил  пытающегося  возразить  священника:  -  Если  даже  предположить,  что  все  это  безумие  наслано  на  человечество  как  кара  за  грехи,  то  в  чем,  ответьте  мне, грешны  те  люди,  которые  были  оторваны  от  своей  жизни  и   втянуты  в  сумасшедший  водоворот  событий,  свято  веря  именно  в  эти  слова,  с  детства,  вбитые  в  их  сознание – Вера,  Царь,  Отечество? И  почему,  святая  церковь,  вместо  того,  что  бы  повлиять  на  правительство,  на  царя,  если  в  недопущении,  то  хотя-бы  в  прекращении  устроенной  правителями  бойни,  напротив  – денно  и  нощно  молила  Господа о  победе  Славного  Воинства  Христового,  тем  самым  освящая  неправедную  гибель  миллионов  своих  адептов!  Чей,  это  был,   благословляющий   людей  на  смерть,  заказ? Кому  и  во  имя  чего,  нужна  такая,  гигантская  по  своим  масштабам, искупительная  жертва?

Полковник  замолчал!  Он  не  гневался  и  не  злорадствовал,  не  обвинял  и  не  требовал  немедленных  ответов,  он  просто  говорил  –   устало  и  равнодушно!  И  от  этого  безликого  тона,  слова  его  давили  на  людей  словно  тяжелые  каменные  плиты. Изумленный  и  напуганный  неслыханными  им  доселе  речами,  Иннокентий  Павлович  широко  и  часто  крестился.  Доктор,  ничего  не  говоря,  сидел,  барабаня  пальцами  по  доскам  стола.  Священник, напртив,  на  удивление  стенающему  купцу,  вел  себя  спокойно  и  кротко  глядел  на  офицера.  В  его  умных  выпуклых   глазах отражались  внимание,  доброта  и  сочувствие.

- Да,  сын  мой!  Изболелась  душа  твоя,  оттого  и  поселилось  в  ней  неверие!  -  неторопливо  произнес  поп, наконец – то  обратившись  к  полковнику  в  общепринятом  для  священнослужителей  порядке: -  Но  Господь  наш,  всемилостив  и  всепрощающ!  На  том  и  стоит  Святая  Вера!  А  Царь,  есть  помазанник  Божий,  и  власть  его,  стало  быть,  от  Отца  Небесного,  и  воля  его  -  священна! Так  в  писании  сказано,  а  писание – есть  Истина,  непреложная  и    верная!

Назидательно   оглядев   слушающих   его  людей,  отец  Анастасий  широко  перекрестился, почему-то  надолго  остановив  свой  взгляд  на  крепко  спящем  Михейке.  Доктор  выслушав  отповедь  попа  офицеру  чему-то  усмехнулся,   что   конечно - же,  не  ускользнуло  от  всевидящего  батюшкиного  ока.

Полковник,  казалось,  предвидя  ответ  священника,  даже  не  обратил  на  него  внимания,  погруженный  в  свои  мысли.

- Царь!  -  продолжил  он  свою  трудную  речь: -  Царь и правительство,  втянув   Россию  в   заведомо   проигрышную  войну,  предал  свой  народ,  оставив  его  в  самое  тяжелое  за  всю  историю  государства время!  Сейчас,  монарх  занимается  наиважнейшим  для  него  делом:  колкой  дров,  в  одном  из  сибирских  городков! Слабый  правитель,  собравший  вокруг  себя  не  менее  бездарное  общество  которому  доверил  управление  огромным  государством,  и  которое  это доверие - успешно  провалило,  по  всем  пунктам  без  исключения!   Последствия  этого  предательства  -  мы  наблюдаем  сейчас,  и  даже  являемся    его  вольными  или  не  вольными  участниками,    это  невиданный  по  своим  масштабам социальный  взрыв!

Полковник  поднялся  и  заходил  по  комнате,  по  видимому,  ему  так  было  легче  рассуждать  и  говорить.

- А  впрочем,  основа  для  нынешнего  социального  потрясения,  я  считаю – была  заложена  значительно  раньше,  лет  триста – четыреста  тому  назад!  - перехватив  устремленный  на  него  взгляд  доктора,  офицер  как  то  торопливо,  словно  отмахиваясь  от  нежелательных  вопросов,  проговорил:  - Я  вижу,  доктор, что  вы  возможно  со  мной  согласны  в  этом  вопросе,  но  я -  военный,  и  не  силен  в  политике  и  экономике,  и  поэтому,  мне  не  хотелось  бы  более  обширно  раскрывать  эту  тему!

- Итак,  господа,  я  с  вашего  позволения,  продолжу!  - подходя,  к  вероятно,  наиболее  важной  для  него  мысли,  полковник  был  уже  не  так  спокоен  и  внешне  безучастен  как  прежде:  -  Первые  два  пункта  моих  убеждений,  потеряны,  и  по  всей  вероятности – навсегда! Остается,  последнее – Отечество,  которому  я  преданно  служил,  в  меру  своей  совести  и  ответственности! Иные,  отождествляют  свою  любовь  к  Родине  с  толщиной  куска  масла,  который  они  намазывают  на свой  хлеб, старательно  не  замечая  при  этом,  интересов  породившего  их  народа!  Я – не  был  таким!  Проходят  века,  меняются  времена,  правители,  религии, но  неизменными   остаются  такие  понятия,  как  Родина  и  народ!  Во  мне  течет  кровь  моих  далеких  предков,  которые, так - же  как  и  я,  преданно  служили  этим  понятиям,  и  по  другому  быть  не  могло,  иначе  не  было  бы  у  нас  того,  что  мы  называем  ласковым  словом  –  Отечество!  И  вот  теперь,  я  стою  на  краю  той  пропасти,  куда  завели  меня  мои  идеалы  и  убеждения, вера и долг! И события, развернувшиеся помимо моей воли...  Отечество, в лице восставшего народа - отвергает меня! Им все равно, кто и что - я! Главное, я офицер...белая кость и голубая кровь...Мы стали лишними на своей Родине! Выбор  у  меня – не  велик: либо  принять  все  происходящее  и  стать  на  сторону  большевиков,  либо  с  оружием  в  руках  бороться  против  них!  Третьего  - не  дано!  Но  ни  первого,  ни  второго  пути,  я  не принимаю!  Весь  мой  мир,  сейчас  сузился  до  пределов  этого  подвала,  и  мне  не  по  силам  пробить  эти  стены,  слишком  они  крепки! – офицер  подошел  к  толстой  кладке  стены,  постучал  по  ней  кулаком,  и  остановился,  прижавшись  к  холодным  камням  горячим  лбом.

- И что  вы  намерены  предпринимать,  господин  полковник?  -  спросил  доктор:  - Ведь  нужно  что-то  делать,  господа!  Я  думаю,  что  в  эти  часы  решается  наша  судьба!

- А ничего  не  нужно  делать!  -  хладнокровно  ответил  ему  офицер:  -  Все  уже  давно  сделано,  задолго  до  нашего  с  вами  рождения!

- Как  так  может  быть?  - купец  с  недоумением  уставился  на  священника:  - Как  можно  согрешить,  еще  не  родившись?  Младенцы  -  невинны  и  безгрешны!

- Каждому,  еще  до  рождения,  по  воле  Божьей,  предопределена   его  судьба!  Все  в  руках  Господа,  а  мы  лишь  можем  молить  всеблагого  о  снисхождении  и    милости  к  телу  нашему  и  душе!  - объяснил  отец  Анастасий,  и  немного  помолчав,  добавил:  - Я,  ведь,  господин офицер,  так - же  как  и  вы,  старался  в  меру  своих  сил  служить  Богу  и  народу,  не  разделяя  убогих  и  сирых - от богатых  и  власть  предержащих,   для   меня  все  едины,  все  рабы  Божьи! И  думается  мне,  одна  у  нас  с  вами  дорога,  и  одна  судьба!  Молиться  надо,  братие!  Взывая  к  Господу  нашему,  взываем  к разуму  людскому!

Доктор  о  чем – то  думал,  поглядывая  на  всех  собравшихся  в  комнате.  Анархист,  с  большим  интересом  вслушивался  в  слова  произнесенные  офицером,    и  вероятно  ждал  продолжения  внезапно  возникшей  беседы,  однако,  в  общий  разговор  не  вступал,  по  прежнему  отсиживаясь  в  своем  углу.

- А  ведь,  батюшка,  Владимир  Николаевич,  в  чем  то  прав!  Несомненно  прав,  и  я,  возможно  понимаю  его!

- В   чем – же   он  прав,  Виктор  Сергеевич?  В  безверии  и  сомнении? -  зашевелил  грузным  телом  поп:  -  Так  я  вам  скажу!  Безверие идет от лукавага, а  само  сомнение  подтверждает  факт  присутствия  того,  что  имеет  место  быть!  Нельзя  отрицать  то  чего  не  существует!

- Золотые  слова,  батюшка!  Я  с  истинным  наслаждение  выслушал  их!  - доктор  действительно  с  нескрываемым    удовольствием    улыбался,  радовался   как  ребенок,  получивший  долгожданную  игрушку:  -  Не  лгу,  ей  Богу  - не  лгу,  неоспоримый  смысл  в  ваших  словах!

- Так  в  чем - же  правда,  его?  Поясните!

- А  в  том,  что   взбунтовавшийся  народ -  не  будет  различать  нас  по  нашим  делам!  Он  просто  не  в  состоянии  сделать  это!  Для  подавляющего  большинства   рабочих,  солдат  и  особенно,  крестьян,  мы  все,  носящие  цивильные  одежды  и  шляпы -  на  одно  лицо!  Мы,  для  народа – господа!  Ученые,  поэты,  художники,  промышленники  и  фабриканты,  помещики  и  купцы,  офицеры  и  чиновники,  духовник  и  доктор,  -  мы  все,  в  сознании  простого  народа  слиты  в  единую  массу  порабощающих  их  господ! И  вот  теперь,   вырвавшийся  на  свободу,  взращенный  нами  в  невежестве  раб  -  уничтожает  все,  что  выше  его  понимания!  И   в  этом  - нет  его  вины!  Веками  он  был  лишен  права  на  образование:  власть  и  церковь  внедряли  в  его  сознание  схоластические   религиозные  и  светские  догмы,  не  давая  никаких  объяснений,  требуя  только  одного  -  слепой  веры  и  подчинения!  Правящая  элита,  озабоченная  сохранением  своих  привилегий,  выбила  из  народа  способность  к  свободному  мышлению,  так  как  управлять  слепым,  не знающим  своей  природы  и  исторических  корней   народом -  легче!   Во  всем  происходящем  сейчас,  мы -  виноваты  сами!  Триста  пятьдесят  лет  назад,  государство  -  юридически  узаконило  рабское  положение  подавляющего  большинства  своих  сограждан, не  забыв  при  этом  оставить  за  ними  только  одно  право  -  право  на  бесконечный,  тяжкий  труд! Веками,  наши  закрепощенные  соотечественники,  трудились,  создавая  огромные  богатства,  от  которого  им  перепадали  жалкие крохи! Нищета, бесправие, стали нормой жизни для  десятков миллионов крестьян и рабочих! Труд, труд, и еще раз труд, не приносящий им достойной жизни! Парадокс, господа! Гримаса неравноправных экономических отношений:нищий народ в богатейшей по ресурсам стране! Предки  зарождающейся  знати  и  богатых  родов,  собирали эти богатства  за  счет  неумеренной  эксплуатации  народа,  ставшего  для  них,  да  и  для  нас  тоже -  чужим  и  непонятным.  Элита,полагая,  что  закладывает  основы  безбедной  жизни  для своих  потомков,перешагнула разумные пределы власти, и сам   ход  истории  показал  ошибочность  этих  действий!  Они  вместе  с  достатком,  заложили  под  своих  потомков  мощную  мину  замедленного  действия!  Прошли  столетия,  и  мы  видим – она  взорвалась, и потомки дворянских родов уничтожаются физически! - доктор нервно смял недокуренную папиросу, и посмотрел на священника.

- А  церковь,  господа…  Здесь,  вероятно  сложилось  следующим  образом!  Государство,  узаконило  рабство  юридически,  а она  -  утвердила  его  духовно,  настойчиво  внушая  покорной   им  пастве  божественное  начало  бесчеловечного  устройства  общества!  И  не  возражайте,  батюшка!  -  доктор  обернулся  к  пытавшемуся  что-то  сказать  священнику!  -  Мы  только  что  выслушали  от  вас  догматическую  теорию  о  происхождении  любой  власти!  Церковь  сама  была  крупнейшим  крепостником,   и во все времена яростно  боролась  за  влияние  над  людьми  и  за  свою  собственность!

- Выступая  против  церкви,  вы  выступаете  против  Бога!  - сумел  наконец  вставить  свое  слово  раздосадованный  священник!    -  Кроме  того,  церкви  тоже  нужно  на  что-то  существовать,  что  бы  нести  людям  слово  Божье!

- И  возможно,  не  раз  изменяя  смысл  этого  слова,  по  тем  или  иным  причинам  направляя  божьи  заповеди  в  нужное  русло, угодное - либо  правителям,  либо  сложившейся  ситуации!  Самая  большая  ошибка  церкви  в  том,  что  она  -  узурпировала  право  на  общение  с  Богом, заняв  выгодную  для  себя  роль  посредника!  А  посредник,  редко  остается  в  накладе!  Взять  хотя – бы,  в  качестве  понятного  примера  ту  же торговлю!  Как  вы  думаете  об  этом,  милейший  Иннокентий  Павлович? 

- Не  слыханное  кощунство!  - купец  ответить  не  успел, так  как   крайне  разъяренный  отец  Анастасий   живо поднялся  с  лавки  и  двинулся  в  сторону  доктора,   уверенно  засучивая  широкие  рукава  рясы.

Испуганный  происходящим,  Иннокентий  Павлович,  попытался  встать  между  рассерженным  священником  и  доктором,  но  остановить  семипудовое  тело  пышущего  праведным  гневом  пастыря,  оказалось  ему  не  под  силу!
Легко,  словно  былинку,  поп  отодвинул  в  сторону  дородного  купца  и  вплотную  подошел  к  своему  оппоненту.

- Так  что  вы  говорили  про  слово  Божье,  сын  мой!  -  удивительно  ласково  спросил  отец  Анастасий,  глядя  на  доктора  снизу   вверх, взяв  его  за  отвороты  пиджака  короткими,  толстыми  руками.  Купец  в  страхе  отшатнулся  от  спорщиков.  Глаза  анархиста  восторженно  заблестели.   И  только   Михейка   крепко  спал,  по  собачьи  повизгивая  и  подергиваясь,  вероятно, заново  переживая   во  сне  свои  дневные  неприятности.

-  Вот  так  всегда!  - укоризненно  сказал  доктор,  спокойно  глядя  в  близорукие  глаза  священника. Он  взялся  за  толстые  запястья  пастыря  и  легко  развел  их  в  стороны:  -  Когда  не  остается  аргументов,  в  спор  вступает  сила!  Я  ведь  хирург,  батюшка,  а у  хирурга,  должны  быть  сильные  руки!  Вот  так-с!

- Перестаньте,  господа!  -  поморщился,   вставая  офицер;  -  Ей  Богу  глупо!   Ссора,  да  еще  в  такое  время!

-  Для  защиты   Веры  Святой  - время у  меня  найдется    круглосуточно! – поп  нехотя  отходил  к  своему  месту;  -  Слышал  я,  Виктор  Сергеевич,  что  вы  вольнодумец,  но  что – бы  в  такой  степени,  не  предполагал!
      
- Секрет  моего  вольнодумства  прост!  - доктор  подошел  к  столу  и  сел  напротив  священника:  -  Я  с  уважением  отношусь  к  религиозным  чувствам  людей,  но  плохо  воспринимаю  догматические  постулаты.  Слепая  вера,  требующая  беспрекословного  подчинения  своим  канонам,    это  есть  -  фанатизм!  А  фанатизм,  батюшка, штука  весьма  коварная,  не  мне  вам  это  объяснять! Я  за  то,  что  человек  должен  прийти  к  Богу – осмысленно,  на  основе  собственных убеждений  и   веры!

- Что-то,  я  вас  не  пойму!  Вы -  то  отрицаете,  то – признаете  то,  от  чего  только  что  отказались!  Слишком  мудрено,  все  у  вас  излагается!  А  нельзя  ли,  проще – просто  верить  в  то,  во  что  верили  до  нас! 

- Сдается  мне,  господа,  вы  по  большому  счету,  рассуждаете  об  одном  и  том - же,  только  у  вас,  разное  и  не  совместимое видение  вопроса!  -  вмешался  в  затянувшийся  спор  полковник:  - Виктор  Сергеевич  убежден  в  том,  что осознавая  присутствие  высшей  силы  которую  мы  именуем  Богом,  необходимо  разделять  такие  понятия  как  вера,  религия  и  церковь!  Я  вас  правильно  понял,  доктор?

- Именно  так!  - доктор  возбужденно   заходил  по  комнате;  - Вы  удивительно  точно  сформулировали  мою  мысль!

- Но  это – раскол!  -  возмутился  священник?  -  Подобными  речами  вы  пытаетесь  разрушить  устоявшиеся   основы  не  только  Церкви,  но  и  государства!

- Неужели  вы,  батюшка,  не  понимаете,  что  это  уже  происходит  на  наших  глазах!  О  чем  вы  говорите? Оглянитесь вокруг себя? –доктор  широко  развел  руками,  в  упор  смотря  на  священника:  - Впрочем,  я  вижу,  что  даже  при  таких,  неоспоримых  обстоятельствах,  вы  не  хотите  признать  ошибок  допущенных  государством  и  церковью  в  управлении  своим  народом!  Печально,  весьма  печально,  святой  отец!  Церковь  и  религия,  являясь  частью  общественного  сознания, возможно  имеют  право  на  ошибки,  но  если  они  не  сумеют  признать  их,  не  решатся    реформироваться,  то  боюсь,  что  в  перспективе  у  канонического христианства, как  одного  из  основных  религиозных  направлений,  возникнут  большие,  и  может  статься,  непреодолимые  трудности! Любое, застывшее в догмах учение, обречено на непонимание и неприятие со стороны тех, кто способен на трезвую оценку реальности...

- О  чем  вы  говорите!  -  возопил  воспользовавшийся  возникшей  паузой  купец;  - Отказаться  от  истинной  веры  отцов  и  дедов  наших,  отрицать  власть  помазанника  Божьего,  дерзить  сану  священному?  Как  можно?  Ведь  это  просто  ужас  какой-то!

- « Я  по  капле  выдавливал  из  себя  раба»! – грустно  и  раздельно произнес  доктор,  и  натолкнувшись  на  недоуменный  взгляд  торговца,  успокоил  его: -  Это  так,  к  слову!  Вспомнил  высказывание   одного  умного  человека!  Ужасы,  милейший Иннокентий  Павлович,  к   моему  сожалению  творятся  на  вашем  разоренном  дворе,  и  боюсь,  что  мы  с  вами,  скоро  соприкоснемся с ними   вплотную! А  вы,  кстати,  знаете  милейший   мой,  сколько  религий  и  верований  прошло  по  нашей  грешной  Земле?

- Ну,  про  то что  должно  знать – мы  знаем!  -  приосанился  купец,  довольный  тем  что  выдался  случай  блеснуть   своими  познаниями:  - Иудеи,  магометане,  схизматики  и  прочие.  Но  только,  истинная  вера  - одна,  православная!

- Похвально,  любезный!  Вы  -  хорошо  заучили  урок!  -  одобрил  доктор,  мимолетно  глянув  на  недовольно  засопевшего  попа:  -  Так  слушайте!  Их было много,  невероятно много,  и  никто  не  знает  им  числа!  Иные  из  них  существовали  многие  тысячи  лет!  Они  возникали  на  обломках  не  справившихся  со  своими  задачами  предшественниц,  истребляя  всякую  память  о  них,  безжалостно  вырывая  тем  самым  целые  пласты,  из  истории  человечества! Но  у  всех  их,  была  поразительная  схожесть!  Во-первых,  наверняка  они  имели  один,  общий  исток!  А  во -  вторых,  каждая  из  религий,  по  мере  своего  укрупнения  и  усиления  влияния,  немедленно  объявляла  себя  единственно  верной и  начинала  борьбу  с  «иноверцами»  поглощая  государства  и  народы! И сама, становилась - государственной и правящей! Так  что,  господа,  в любой религии,  по  сути  своей  заложена  конфликтная  концепция  разъединения  общества и народов!  Об  этом – нужно  помнить  всегда!  Счастливо  то  государство,  в  котором  мудрость  власти  понимает  важность  принципов  веротерпимости  и  толерантности!

- Вы забываете о духовности народа и его православных корнях! А это многое значит!

- А вот тут,думается мне отец Анастасий, вы неправы! Нельзя объединять в одно,  религиозную и светскую духовность! Это разные понятия, и когда одно из них начинает насильно преобладать над другим, общество непременно вступит в конфликт, отстаивая свои точки зрения! Вера в бога, это внутреннее состояние души! Вера в общественные идеалы - это осознание человеком своей сущности, своей роли и места в этом обществе! Вы упорно не желаете принимать культуру народа основанную на не религиозных принципах видения мира! И тем самым, оказываете давление на общественную мысль и сами создаете конфликтную ситуацию...Не забывайте: светскому государству, нужна - светская идеология. Большевики это понимают, и поэтому отделили церковь от государства...

- Я  так   внимательно  слушал  вас   господа,  что  вывод  у  меня  напросился  сам  по  себе – одного  покаяния  для  вас  слишком  мало! – отец  Анастасий  сокрушенно  повертел  головой:  -  Но  все  же,  что  вы  предлагаете,  заблудшие  братья  мои?  Пока  я  слышал  от  вас  одно  отрицание  и  дурные  пророчества!  А  в  чем  вы  видите – созидательное  начало?  Рано  или  поздно  закончится  весь  хаос  разрушения  и  наступит  время  созидания!  С  нами  или  без  нас,  но  оно  наступит!

- А  для  чего  вам  это,  вы  ведь  все  равно  со  мной  не  согласитесь?
   
- Что бы  бороться  с  противником,  нужно  знать  его  замыслы! – проворчал  священник.
 
- Вот  как?  Вы  меня  в  противники  записали!  - невесело  усмехнулся  доктор:- А ведь  совершенно  напрасно!  У  нас  с   вами,  батюшка,  должна быть одна  цель!  Разобраться  в  происходящем, не разделяя своей вины и ответственности, что бы  наши  потомки  не  повторили  наших  же  ошибок!  Но  все  же,  вам  я  отвечу... Вера, батюшка!  Вера  в  то,  что  Всевышний  создал  людей  одинаково  равными  в  праве  на  земную  жизнь -  и  есть  основа  примирения  и  возвращения  человека  к    первоначальному  замыслу  создателя! 
 
- Да  вы  что,  совсем  уже  заговорились?  - застонал  в  отчаянии батюшка  и  не  выдержав,  ввернул  крепкое  словцо: - Прости  меня,  Господи!  С  такими  мудрецами  и  не  так  согрешишь!  Виктор  Сергеевич,  помилуйте!  Ведь – вера,  облеченная  в  достойную  форму  и  есть  религия!
 
Стоявший,  рядом    с  возмущенным  попом,  офицер,  вдруг  громко  засмеялся,  заставив  вздрогнуть  хмурого,  недовольного  разгоревшимся  спором,  купца.  Вздрогнул  и  анархист,  поначалу  внимательно  вслушивавшийся  в  общую  беседу,  но  потом  задремавший,  видимо  не  сумев   найти   в  разговоре   что  либо   полезное  для  себя.
 
- Я вас  предупреждал,  господа!  Говорите  вы  почти  об  одном,  только  с  разных,  практически  непримиримых  позиций!

- Может  быть  вы  и  правы, господин  полковник!  Но  я  убежден  в  том,  что  здравомыслящие  люди  всегда  могут  договориться,  только  для  этого  нужно  проявить  терпение  и  уважение  друг  к  другу!   Я, с вашего  позволения,  закончу  свою  мысль!  Так  вот – вера!  Вера, несущая  в  себе  мощное  объединяющее  начало,  которое,  возможно  трансформируется  в    определенные  формы  идеологии (или  религии,  если  вам  так  будет  угодно,  так  как  сути  вопроса  это  не  меняет),  которые  станут  основой  для  создания  общенациональной  идеи,  не  только  для  отдельного  государства, но  и,  осмелюсь  выразить  надежду,  для  всего  человечества!   Создать  такую  идею,  будет  крайне  не   легко,  так  как  она  должна  отражать  в  равной  степени  интересы  всех  слоев  общества  и  соответствовать   общенародному   сознанию  и  убеждениям!  Формирование  личности  человека,  способного  воспринять  подобную  идею – главная  задача  на  пути  к  созданию  общества  будущего!  Вот  тут-то,  батюшка,  и  работа  вам!  Непочатый  край!

- Ну,  наконец - то!  Хоть  что-то,  благодаря  Господу,  прояснилось  в  вашей  голове,  доктор! -  повеселевший  священник  широко  улыбался,  прищуривая  большие  глаза: – Хоть  и  греховны  ваши  мысли,  но  чувствуется  в  них  любовь  к  ближнему  своему! Но  в  одном  вы  правы,  нужно  понять  случившееся  с  Отечеством  нашим,  дабы  не  впали   потомки  в  великий  грех  угнетения  себе подобных и братоубийственной  войны!
 
- Слава  Богу,  хоть  на  чем-то  вы  сошлись!  -  радостно  засуетился  купец;  -  А  не – то,  натерпелся  я  страху,  слушая  вас!  Завелись,  вы  доктор  с  батюшкой  не  на  шутку,  да  еще  и  время  выбрали,  когда  и  без  того  жизнь,  можно  сказать,  на  волоске  тонком  висит! Не  дело  этак!

Доктор  вплотную  подошел  к  священнику  и  произнес извиняющимся  тоном:

- Вы,  отец  Анастасий,  простите  меня!  Увлекся  я, видимо  не  совсем  в  меру!  Не  хотел  обидеть  лично  вас,  зная  как  добросовестно  вы  исполняете  свой  долг  перед  своим  приходом!  Да  и  характер,  знаете  ли!  - доктор   обреченно  махнул  рукой;  - Нам,  интеллигентам  только  дай  возможность,  век  будем  рассуждать  о  судьбах  русской  демократии!

- Не  лукавьте,  Виктор  Сергеевич,  вам  меня -  не  провести!  Сказано  в  писании,  сначала  было  слово,  а  потом  дело!  Так  что,  сказанное  слово  иной  раз,  дорогого  стоит!  А  у  вас,  в  душе  да  словах,  так  напутано,  что  и  понять  сложно!  О  душе,  советую  вам,  подумать,  о  душе!

Доктор  ничего  не  ответил.  Отец   Анастасий  широко  зевнув  перекрестил  рот,  посмотрел  на  дремлющего  анархиста,   затем  перевел  взгляд  на  безмятежно  спящего  Михейку.

- Вот  где  воистину,  счастливый  человек,  ибо  живет  он  только  днем  сегодняшним,  и  будущее  его  не  страшит,  так  как  не  ведает  он  такого  понятия!  Прости  его,  Господи  и  благослови!  -  священник осенил  спящего  мужика  крестным  знамением;   -  Думаю,  братие  мое,  и  нам,   о  теле  грешном,  позаботиться  нелишне!  Помолясь,  ко  сну  отойдем! Скоро  полночь!  И  господа  комиссары вверху затихли,  не  топают!

Священник  огляделся,  присматривая  себе  местечко  поудобнее,  где  можно  было – бы  приклонить  усталую  голову.  Была  у  него  одна  необычная  способность:  пастырь,  хоть  на  самый  короткий  момент  оставаясь  без  дела  или  потеряв   к  чему – либо  интерес,  мог  мгновенно  засыпать,  разве  что - только  не  стоя,  проваливаясь  в  глубокий  сон.  Сон  этот  был  коротким,  и  тучный  священник  вздремнув  одну  две  минуты,  просыпался  как  ни  в  чем  не  бывало,  быстро  оценивал  обстановку   и  тут  же   принимался  с  аппетитом  поглощать  пищу,  если  это  с  ним  случилось  за  столом,  либо  принимал  деятельное  участие  в  прервавшейся  беседе,  если  это  была  какая-то  встреча.  Прихожане, подмечая эту привычку,  незлобно  подшучивали   над  своим  попом,    неизменно  получая  один  и  тот  же  ответ,  который  сводился  к  тому,  что  «всхрапчить", на минутку,  другую  - крайне  полезно  для  его большого  организма.   Не  изменил  своей  привычке  он  и  сейчас,  заснув  в  тот  промежуток  времени,  когда  голова  еще  только  собиралась   коснуться  заботливо  уложенного  на  сдвинутые  лавки,  свернутого  в  валик,  купеческого  сюртука.  Спал  священник  так же,  как  и  бодрствовал – шумно,  громко  и  беспокойно!

Иннокентий  Павлович,  устроив  поудобнее  священника,  примостился  у  него  в  ногах:  сидя  на  лавке тихонько  поклевывал  носом,  борясь  с  одолевающей  его   дремотой.  Доктор  сидел  за  столом,  покуривал  папиросу,   старательно  выпуская  голубые  колечки  дыма  в  потолок.  Не  спал  и  полковник.  Офицер  подошел  к  темному  окну  и  глядя  на  прижавшуюся  к  стеклу  мордочку  убитого  кота,  тихо  прошептал  сам  себе:
 
- Примирение!  Каким  оно  будет? –  и  повернувшись  к  доктору  уже  громче,  но  все-же  стараясь  не  побеспокоить   спящих,  добавил;   -  Не может быть примирения между нами, и оторвавшимся от нас народом! Это утопия!  Фантастическая  утопия!  Но  все таки - чертовски  привлекательная!  Неужели  такое  может  случиться?  Как  хотелось – бы  до  этого  дожить!

Виктор  Сергеевич  внимательно  следил  за  плывущим  над  столом сизым,  переливающегося   краями,  аккуратным   кольцом   табачного  дыма...