Всем, кто мечтает не о звёздах

Есть расхожее выражение – «Даже и не мечтай!» К нему давно привыкли, и никто уже не задумывается, зачем и откуда человечеству некогда поступило такое мудрое предупреждение. Феномен мечты – этот вдохновляющий импульс большинства поэтических, множества прозаических и даже иногда вполне публицистических произведений. Почему он так волнует авторов и почему он во многих случаях служит уничижающим или возвышающим фактором в оценке того или иного интересующего публику исторического лица? Почему иногда людей распределяют по категориям просто по размеру их мечты? Например, идея о том, что кто-то «мелко плавает», зачастую связывается с полным отсутствием у человека творческого воображения, в результате которого он лишён возможности генерировать идеи, которые могли бы реализоваться и принести ему всемирную славу.

Мечтами все мы грешны, поэтому нет смысла обращаться к жизни звёзд, чтобы оценивать мечты с точки зрения их реальности. Вспомните, о чём когда-то мечтали вы сами, и вас, возможно, удивит, что это было, скорее всего, не о полёте в другие галактики. Люди часто мечтают не о недостижимо высоком, а о том, что доставило бы им радость сегодня и хоть на миг окрасило их трудовые будни в радужные тона, то есть о том, чего у них этого по разным причинам пока ещё нет.

Это ни в коем случае не означает, что люди, мечтающие об «осязаемом» - недалёкие, малообразованные, бесталанные и поэтому примитивны в своих желаниях. Достаточно сравнить изначальные амбиции близких нам людей с их последующими мечтами, чтобы понять, что не к тому они стремились в начале жизни. Но, по какой бы причине мечтам их юности не суждено было сбыться, люди не теряли надежды на лучшее, просто им приходилось корректировать свои мечты, которые принимали, на первый взгляд, более банальный характер. Но даже и в такой форме они давали мечтателям радость и надежду. Вот пара примеров таких приземлённых мечтаний, о которых я часто вспоминаю. Один из них относится к моей бабушке.
 
В юности Зина, так звали мою бабушку, приехала в Москву поступать в «Гнесинку» по комсомольской путёвке. Путёвка эта была выдана не случайно: талантливая девушка выигрывала в своём родном городе на Волге конкурс за конкурсом, потому что по части пения и танцев была лучше всех в округе. Призами в те голодные годы были мешки картошки, так что не надо и говорить, что её большая семья с удовольствием эти призы принимала и признавала её талант, пусть и оцененный в картофельном выражении. Сама она сначала мечтала стать актрисой Театра оперетты, основанного в Москве незадолго до её приезда, и не пропускала ни одного нового спектакля в этом театре.
 
Но случайная встреча, любовь с первого взгляда и неожиданная дочка, недолгий брак с московским инженером из дома с переходящим из поколения в поколение роялем, резко изменили её первоначальные планы. Семья мужа убедила девушку бросить все эти «опереточные глупости», последовавший вскоре развод вынудил её освоить надёжную заводскую профессию, чтобы получить комнату от завода, где она могла бы жить со своей маленькой дочкой. Таким образом, оперетта продолжила свой триумфальный путь без моей бабушки. Об оперетте она уже не мечтала, считая это бесполезной тратой времени, несмотря на то что могла легко пропеть весь её классический репертуар для сопрано. Мечтала она о более реальных, но временно недостижимых для неё радостях: трюмо, торшере и комоде.
 
Мелко, скажут те, кто не понимает, как такая вот маленькая мечта могла согревать человека в тяжёлые годы, когда было не до торшеров, хотя моя бабушка и работала на самом крупном в стране электроламповом заводе. Торшер с комодом ей купила я, а от трюмо она отказалась. Поздно, сказала, на что теперь смотреть-то?

Это история давняя, но с того времени мало что изменилось в этой мечтательной ипостаси. Недавно в маленьком городке ушёл из жизни один старинный друг нашей семьи - создатель программного обеспечения для станков и прочих мне непонятных промышленных агрегатов, который волею судеб остался без работы, но мозг его, не обращая на это внимания, продолжал изобретать самые невероятные инженерные программы. Чтобы их протестировать даже в миниатюре, необходимо было небольшое физическое пространство в размере обычного сарая, которого у него не было.

Наш старинный знакомый мечтал об этом сарае, как мечтают о самом высоком и сокровенном – и ему эти мечты не казались примитивными. Он даже подал заявку на постройку небольшого временного сооружения на никому не нужном заваленном мусором участке рядом с его домом, который он собственноручно расчистил и, после предварительного согласия местной администрации, уложил плиты как основу для сарая своей мечты.
 
Вопрос о разрешении на сооружение временного деревянного сборного помещения на никем не используемом пятачке полз из одного кабинет в другой, чтобы в итоге окончательно оформиться в «разрешамс», а тем временем человека не стало: здоровье подкачало. Скажут, примитивно мечтал, не было, видимо, в человеке «глубины, ширины, длины», и ещё чего-то там, что составляет основу для успешных мечтаний. А он сочинял песни, рецензировал книги, писал статьи по теологии. Но мечтал о простом сарае, так уж вышло.

Когда мне случается проходить мимо этих заботливо уложенных нашим старым другом плит, на которые больше никто не швыряет мусор (почему-то рука не поднимается), я всегда вспоминаю популярную фразу «мечтать не вредно», пусть даже если эти мечты и не о полёте к далёким звёздам. Мечтайте, потому что нет мелких мечтаний, и каждая мечта – это радость, а радость – это жизнь!