Честная игра

… Мелькают захватывающие кадры замечательного фильма, созданного коллективом больших мастеров своего дела.
Актер, который по праву считается одним из лучших лицедеев, на экране перевоплощается в человека до последнего вздоха и всплеска сознания русского, но безвозвратно потерявшего родину – бывшего генерала-белогвардейца, вынужденного влачить жалкое существование в ненавистном ему чужом городе далекой страны. В какой-то момент герой не выдерживает бессмыслицы своего существования, срывается и начинает палить из "нагана" (семизарядный револьвер, принятый на вооружение Русской, а затем и Красной Армии). Он стреляет не целясь в пустоту, которая его душит, в действительность, медленно уничтожающую его – чужака, в окружающие восточные строения, палящее южное солнце, выцветшее от жары небо …
Три, четыре, пять выстрелов… Шесть, семь… Но тоска и раздражение, вероятно, так сильны, что генерал … продолжает стрелять (хотя патронов больше нет; он, разумеется, не перезаряжает оружие)! Гремят выстрелы  до тех пор, пока герой остаётся в кадре.
Другой герой, сыгранный не менее известным и талантливым актёром, напротив, виртуозно адаптируется в любой ситуации, легко забывает и отказывается от всего, что было его прошлым, семьёй, родиной. Его отчизна – деньги. Прекрасно знающий силу и характер  капитала, умеющий его сколачивать в любой обстановке и на любом деле, он среди денег – всегда дома. Его не трогают ни чьи горести и несчастья. Досуг он посвящает увлечению, хорошо успокаивающему нервы – вязанию.
Циничный пройдоха, напяливший маску респектабельного джентльмена, держит в руках спицы, шевелит ими… Но актёр это делает настолько неловко, неумело, небрежно-нестарательно, что и никогда не вязавший понимает – ложь!
Актёры, режиссёры, оператор, консультанты, комиссия – все проглядели? А может, закрыли глаза на шероховатости, мол, и "так сойдёт", или просто ни у одного из них не хватило надлежащего опыта, знаний, ответственности?

Но не стоит торопиться с выводами.
Фильм от досадных мелочей не теряет своих главных достоинств, важных смыслов и ценностей, не становится менее ярким, притягивающим внимание, завораживающим, заставляющим сопереживать увиденному и услышанному, задумываться о важном.
Это, наверное, и есть магия искусства.
Симфония, живописное полотно или роман… Зрители, казалось бы, понимающие, что, перед ними лицедейство, с искренним жаром и волнением следуют за выдумкой автора, доверяют ему свои чувства и настроение. Фактически, зрители полагаются на художника, вверяя ему, пусть и ненадолго, самих себя.
Неужели человек так любит обманываться?
Вряд ли!
Хотя и случаются ситуации, в которых ничего иного, кроме лжи, человек и слышать не желает; но это не об искусстве.
Музыкальное произведение или картина, представленная конкретным художником на суд общества, это лишь результат игры – цветом, звуком, жестом, объемом, …; это имитация, подражание фрагментам действительности. Неужели искусство, это, в сущности, неправда, лукавство, трюк, да и только; подделка чего-то настоящего?
Что ж, ремесло артиста – не без трюка, и лукавят художники вполне осознанно. Но не с целью ввести зрителя в заблуждение, а чтобы размыть границу между атмосферой художественного творчества, условностью произведения искусства (ИСКУССТВЕННЫМ миром) и сознанием зрителя. Цель художника не ввести в заблуждение, а преодолеть его недоверие.
 В любом честном произведении искусства все настоящее; будь то карандашный рисунок, сонет или оперная ария.

Ненастоящее, обман – это, "якобы-исполнение" шлягера под фонограмму, это мыльный сериал, снятый "на коленке", лишь бы продлить экранное время. "На коленке" – не по затраченным материальным ресурсам и качеству специального оборудования, а по пренебрежительному отношению к человеческой сущности. Ненастоящее – когда цель – не искреннее отражение мира, не попытка подчеркнуть в нём подмеченное совершенство, а вероломное стремление съесть время человека, а повезёт, так и деньги. Особенность ненастоящего в художественном творчестве, если вообще так можно назвать поставленное на поток производство разного рода "мыльной жвачки", в его неблаговидной цели. Знахари человеческих слабостей, недостатков, пороков отрабатывают повинность: аляповатым китчем (как тупыми ножницами) пытаются подстричь разношерстное общество до состояния безликого "социального газона", грубым масс-медийным утюгом стремятся сгладить и выпарить чувства людей, зародившееся прозрение относительно того, что жить не как придётся, а достойно – можно и необходимо… 

Искренние художники тоже зарабатывают; большинство из них не желают продешевить, оценивая свой труд. Как все люди, вполне совестливые художники, артисты (в широком смысле слова) предпочитают в обыденной своей жизни бытовой комфорт и свободу нелепой неустроенности, унизительной бедности.
Однако главная цель истинных рыцарей искусства всё же не в материальном достатке. Она в том, чтобы продлить выпавшее на их долю мгновение счастья, сохранить ощущение радости, мига научного или нравственного прозрения, в желании запечатлеть ожог совести, сделать зарубку о большом горе, которое не должно повториться, но о котором и забыть невозможно; наконец, высказать свою мировоззренческую точку зрения.
При этом искренний художник – не примитивная "звезда", страдающая от невнимания к себе-любимому или любимой, требующая себе королевский почестей, жертвенной любви публики, вселенского сочувствия каждому своему возгласу.
Добросовестный автор транслирует свои переживания не непосредственно, а через своих героев и ситуации, в которых они оказываются. Художник не может не поделиться своими переживаниями и открытиями. Испытанное яркое чувство автор несет в себе, перекладывает на язык символов, упорядочивает сюжетом, продуманной композицией, щедро согревает сердцем, шлифует нервами. Он переплавляет свои мысли и эмоции, нередко глубоко личные, в художественный материал, который использует в интересах решения общественных проблем. В этой работе художник готов многим жертвовать ради конечного результата творчества.
Так рождается произведение искусства.
Сложный процесс, иногда очень нелёгкий, пусть и не шахтёрский, труд …
И ошибки в работе художника объяснимы; хотя всё же лучше число досадных помарок, смазывающих общее впечатление, сводить к минимуму. Тем более, что избежать многих недочётов не так сложно. Чуть больше прилежания, терпения – и достоверности прибавится.

Но оставим право и труд придираться специалистам-критикам.
Гораздо полезнее и намного приятнее в момент восприятия созданного художником творения попытаться, насколько возможно, стать свидетелем преображения образов и приёмов в яркую картину, соучастником захватывающего сюжета, почувствовать себя соавтором мастера.
Быть зрителем – великое искусство.

2018