В войну. 28 глава

   Вечером того же дня,  выйдя вновь подышать свежим воздухом перед ужином на свою любимою скамейку, Васильев застал на ней двух своих соседей по госпитальному этажу, Фирсова Игната и Хорпенко Леонида Аристарховича.  Они о чём-то оживлённо спорили.  «Ну, нашёл Игнатка очередные уши» - подумал Анисим, собираясь пройти мимо, в поисках свободного места. Хотелось побыть одному. Но едва он с ними поравнялся, Фирсов, соскочив со скамейки, преградил ему дорогу, приглашая присоединиться к ним.
   - Емельяныч, друг, постой не проходи мимо. Разреши наш спор, дорогой, ты же тоже деревенский, насколько я помню?  
   - Есть такое дело, - отозвался Анисим, жалея, что не свернул раньше и попал в их поле зрения. – В чём спор-то ваш?
   - Сейчас, присаживайся вот. Я постою, нога уже затекла, пока этого Аристарховича убедишь, и вовсе, боюсь, откажет. – Подмигнул он подошедшему. – Вцепились мы тут, не на жизнь, а на смерть просто.  Раскритиковал вот этот самый товарищ, понимаешь, - кивнул он на Хорпенко, как на пустое место, будто его и не было вовсе рядом, - деревню. Серость, говорит, сплошная, безграмотность, упадничество. Представляешь? Как тебе это нравится. Только говорит, в городах люди живут, а вы так прозябаете в неведенье жизни.
   - Да перестань Игнатка, что ты завёлся в самом деле. Не слушай его, Анисим Емельянович, я совсем не так говорил. Вечно всё переврёт, перевернёт с ног на голову, как не совестно?  
   - Не так? А как? Нет, ты не отворачивайся, как ты только что театрами, да музеями своими кичился. Есть куда пойти, досуг скрасить, – передразнил Фирсов собеседника.
   - Правильно, именно об этом и рассказывал, но заметь, не без хвастовства какого-либо, а как констатация факта. Согласись, из глухой деревушки не наездишься, ни по тем же музеям, ни по выставкам. Вот ты из своей Сибири задашься целью, скажем, в театр сходить. Сколько тебе времени и сил нужно потратить? То-то же.
   - Что я в нём не видел? К нам в деревню перед войной каждое второе воскресение фильмы привозили. Не темнее вас, городских, жили. Будто ты в своём Минске каждый день по музеям расхаживал.
 - Ну, нет, конечно, чудак-человек, я вцелом, про возможности. Про разницу в этом плане сельского жителя от городского. Где кругозор легче расширять? Познавая прошлое житиё, иметь возможность заглянуть в будущее, неизведанное пока?  
   - Слыхал его, Емельяныч? Сидит, весь из себя, в очках ещё. У нас в деревне каждый день что-то новое случается. И выставки свои тоже бывают. Да ещё какие, вам горожанам и не снилось такое. Вот, перед войной, года за два, помню случилось, вся деревня месяц укатывалась. Поругались две кумы, крепко так, повздорили, чуть не в волоса друг дружке вцепились. Ну, разняли их, развели в разные стороны, по их огородам. Так они и там не угомонятся никак. Слали и слали через плетень проклятья, пока не запалились. Потом одна, выдохшись видно совсем, скидывает с себя что под юбкой было, задирает её и голым задом поворачивается к противнице. Вот, мол, тебе, мои последние аргументы. Вторая не уступает, делает тоже самое.  Так и стояли, молча, больше часа, с голыми задами, в небо нацеленными, не обращая на собравшихся внимания. Никто не хотел уступать, надеясь переспорить энтим способом. Тут мужик одной из них, подходит к своей и домой её загнать хочет. Иди, говорит, ребёнок сиську просит, кормить пора. Та отвечает, не могу, если уйду, значит, она выиграет, правда за ней останется. Ни в какую не уступлю, говорит. Тот думал, думал и предлагает ей, давай,  я за тебя тут постою, а ты пока сходи малого накорми. На том и порешили. Скинул дядя портки, и встал на место супружницы, пока та в доме скрылась. Стоят дальше молчком. Тут, видимо, вторая баба совсем обессилила, не разгибаясь оборачивается к врагу и, видя некоторые изменения в оборонительной линии  противника, падает на землю и давай гоготать, что сил осталось. Кричит:  Люди добрые, посмотрите на неё, вот ведь вредная какая кума у меня. Уже кишка из одного места полезла, а всё не уступит. Ой, держите меня семеро, не могу, сейчас рожу незапланированно.  Во как. Бывали у вас в городе такие выставки, показы? - Закончив рассказ, спросил Фирсов, у укатывающихся со смеха собеседников. – То-то, что нет. Вот, замолчь тогда и не вякай. 
 - Сильна земля Сибирская народом, ничего не скажешь, - утирая слёзы от смеха, откашливаясь, сказал Васильев. - И впрямь, весело живёт деревня, грех тебе Лёня не согласиться.  Чем парировать будешь, а, друг?
   - Воздержусь, пожалуй, тут и крыть мне особо нечем. – Вытирая глаза платочком, отозвался Хорпенко. – Повалил, на обе лопатки повалил, злодей. Ну и пустомеля же ты, Игнат, тебе бы сказки писать, такой талант пропадает.
   - Сказки? Это всё из жизни. Ничего- то вы в своих городах и не знаете об ней. Кто вас кормит всех, если не мы, деревня? Она как раз и живёт полной жизнью, насыщенной, как ты говоришь. Да, ну вас. – Игнат развернулся и побрёл по аллее вглубь сквера.  
   - Весёлый парень Игнат. Простой такой, добрый. Только упёртый очень, лучше с ним в споре не сходиться. Как те барышни из его рассказа, не уступит. – Глядя ему в след, сказал, уже успокоившись от смеха, Хорпенко. – Трижды орденоносец, медалей полная грудь. Герой. А так и не подумаешь.
   - Герои, они ведь из таких простых людей и получаются, как наш Игнат, обидели мы с тобой парня недоверием.
   - Ничего, он отходчивый, к завтрему позабудет всё.  Снова душа-человек будет. Завидую ему, легко таким живётся.
   - Потому, может, и легко, что лишнего себе не требуют. Что есть на столе, и хорошо. Рубаха сменная имеется, и слава богу.  Пришёл враг в дом, берётся за оружие и бьёт его, не щадя самого себя. Война закончится и работать станет также у себя в деревне. Детей растить в своей крестьянской правде, опираясь на дедову и отцову смекалку.  Это разве плохо?
   - Да, нет, конечно. Вся наша Россия на таких как раз ребятах и держится. Однако, пойдём, Анисим Емельянович, ужин скоро, загулялись мы с вами.
   - Ты иди, я что-то не хочу пока, позже подойду. Побуду тут ещё. Ступай, приятного тебе аппетита.
   - Ну, как знаешь, я шепну Эльвире, чтоб оставила на тебя. Отдыхай, дорогой…
---22.10.2018 г.--- Продолжение следует…