8 недель - 8 месяцев

8 недель  - 8 месяцев

Даже не знаю, хотела ли я этого ребенка..

Мне было не до того. Новые события так стремительно ворвались в мою жизнь. Второе замужество после нескольких лет одиночества. Любимый и любящий мужчина. Мой счастливый сын, вновь обретший отца. Новая семья. Медовый месяц. Средиземное море.

Мы вернулись из отпуска, и я второй раз в жизни приехала с моря не одна, а с кем-то внутри.

Сына, моего доброго и беззаботного мальчика, я обрела вместе с бывшим мужем на берегу Черного моря в солнечной Абхазии.

Кто же сейчас во мне? Что подарило мне это море? Наверное, девочку..

Муж называл ее Лилу. Радовался, нежно гладил низ живота.

Я же была сама прагматичность. Взяла свой рабочий калькулятор и посчитала материнский капитал, субсидию на рождение ребенка - итого гашение ипотеки. По календарю отметила дни, недели и месяцы.

Она должна была родиться в апреле.

Шла восьмая неделя беременности. Я встала на учет, начала пить витамины, сдавать анализы.

Помню, анализ крови. Пять пластмассовых пробирок и куча бумажек в руке. Очередь в женской консультации. Я захожу в кабинет. Кладу руку на холодную клеенчатую подушку. Сжимаю пальцы в кулак. Игла входит в вену. Но кровь не бежит, и даже не идет. Она мучительно медленно заполняет катетер, густой клюквенной массой еле ползет вверх.
- Такой густой крови я еще не видела, - говорит медсестра.

А на завтра у меня пошла другая кровь. Алая, обычная, женская. И ничего не могло остановить этот смывающий новую жизнь красный поток. Ни капельницы, ни уколы, ни четкие указания заведующей гинекологическим отделением.

Я плакала, жалела себя, свои планы, и только в последнюю очередь своего несостоявшегося ребенка.

В больнице вместе с кровью из меня вышло маленькое плодное яйцо. Эта желтая фасолинка и была моей девочкой. Я не смогла отдать свое чадо врачам или выбросить. Рука не поднялась. Дома я положила ее в коробочку, убрала в дальний угол шкафа и стала забывать.

8 недель, не 8 месяцев. Время шло, и скоро мои печали съела радость жизни.
Один за другим полетели годы.
Годы семейного счастья. И годы ожидания ребенка. Тесты с одной полоской. Бесконечные анализы и манипуляции. Радоновые орошения. Голубая глина. Иглоукалывание. Прижигания. И даже пиявки.

А еще поездки по знаковым местам.
Священный Алханай. Природные храмы. Чрево Матери - пещера, где женщины просят детей. Возле входа висят синие, как здешнее небо, платки - хадаки, лежат детские ползунки и вязаные носочки. Я сгибаюсь и, держась за каменные своды, пролажу внутрь. В центре на земляном полу горит лампадка. На алтаре благовония, игрушки, записки с благодарностями, фотографии. Женщины, получившие детей, возвращаются и оставляют здесь свидетельства своего чуда.
Рядом с пещерой есть небольшая ямка. Нужно поглубже опустить руку и, если повезет, достать заветный детородный камешек. Сколько камней, столько и детей у тебя будет. Бывает не достается ни одного.

Я тяну руку вниз, набираю землю в кулак. И вот на ладони вместе с комьями земли лежат два камня. Один большой, длинный. Другой маленький и острый. Мой сынок. И будущая дочка.
Значит все еще впереди!

И я шла вперед. Верила и не сдавалась. Но желаемое будущее никак не наступало. Камни оставались камнями. Море тоже не помогало. Пять лет не помогало ничего. Пять лет. Пять зим.

Пятой весной, убираясь, я наткнулась на коробочку в дальнем углу шкафа. Сняла крышку. Фасолинка за эти годы превратилась в крошечную горошину, одиноко лежала, прижавшись к красной картонной стенке. Я взяла ее и посадила в стоящий на подоконнике горшок с комнатным цветком. Конечно, это было не семя, но чудесным образом рядом с основным растением из земли вскоре пробился новый росток.

А в апреле меня вызвали по работе в столицу. И я за одно поехала в Покровский монастырь поклониться мощам Матроны Московской. Попросить девочку.

Помню, стою среди роз, дышу свечами. Прошу. Молю. И еще не знаю, что прошу уже не одна. Вместе просим.

Вернулась из командировки домой. Тест с двойной полоской. Не чудо ли? Пять лет ожиданий..

Пять.

Долгих.

Лет.

Не скажу никому! Не буду ничего считать! Никаких планов! Никаких имен!

Так и сделала. Ничего не планировала и не считала. Моя безымянная девочка росла день за днем, и никто кроме ее отца об этом не знал.

На этот раз он вел себя настороженно. Был сдержан и сторонился моего еще не округлившегося живота. Мы оба боялись лишним словом или взглядом нарушить эту новую хрупкую вселенную во мне.

После восьмой недели я вздохнула с облегчением. Слава Богу! Перешагнув через этот временной рубеж, я могла жить дальше и не бояться.

А девочка росла.

Скоро на талии перестали застегиваться брюки, и я купила себе в командировке модные выбеленные джинсы с мягким синим животиком. Расслабилась, выдохнула. Перестала скрывать свое чудо.

Так сложилось, что за беременность я трижды летала в Москву. И каждый раз ехала в Покровский монастырь к Матронушке.

Помню долгие часы в очереди, вьющейся по дорожкам монастырского парка. Живая людская лента шепчет, вздыхает, роняет лепестки роз и медленно ползет к храму. А я стою, молчу, думаю. Мерзну на ветру. Устав стоять, с радостью иду на зов служителя монастыря: "Сестры, кто хочет потрудиться?". Вместе со мной от очереди отделяются еще несколько фигур. Нам выдают метелки с совочками, и мы сметаем с дорожек лепестки цветов.

Розовые.

Белые.

Желтые.

Очередь помогает. Двигается, пропускает, показывает. Столько лиц. Столько судеб. И все просить пришли. А я уже упросила, теперь благодарю.
Спасибо, господи! У меня все хорошо. У нас все хорошо.

Но страхи все равно со мной. Мимо очереди идет монахиня. Вся в черном. Строгий, и как мне кажется, зловещий взгляд. Смотрит на меня пристально. Глаза в глаза. Резко отворачивается и уходит прочь.

Долго еще я держу в голове ее образ. Что бы это могло быть? Столько людей вокруг. Почему она смотрела на меня?
Вскоре приходит служитель, забирает инвентарь и благодарит за труды - проводит в храм без очереди. И вот я вновь здесь среди свечей и роз. Мы здесь.

В третий раз я приеду в монастырь солнечным летним днем на шестом месяце беременности. Пройдусь по знакомым дорожкам, вдохну запах роз. И снова поблагодарю.

У нас все хорошо! Спасибо! Спасибо!

У нас и правда все было хорошо. Врач говорила мне, что мою историю беременности можно показывать студентам. Прибавка веса, как в учебнике, 300 грамм в неделю. Прекрасный гемоглобин. Идеальные анализы. Хорошее сердцебиение.
На УЗИ сказали - девочка.

Девочка!
Я начала придумывать имя.
Уля. Яна. Ульяна.

Господи, какая я была счастливая!
Ходила и светилась. Улыбалась. И все улыбались мне в ответ.

Но иногда страхи все же захватывали мое сердце.

Однажды на праздничном пикнике мне досталось печенье с предсказанием. Аккуратно развернула я белый бумажный рулончик, а там черными буквами "Не думай". И снова мысли сомнений вихрем.
Даже не думай! Ничего не получится! Размечталась..

Да, размечталась!

Но и в мечтах страхи не позволяли мне дать себе волю. Никаких покупок, никаких планов. Гнала от себя хозяйские мысли о кроватках и колясках. Потом, потом. Все потом!

В семь месяцев я наконец-то освободилась от рабочих уз. Вышла из мрачного офиса в солнечную осень. Любовалась бирюзовоым небом, ярко желтыми листьями. Радовалась теплым беззаботным денькам.

Моя девочка росла, аккуратно и нежно двигалась во мне рыбкой.  А я не могла наглядеться на свой колышущийся круглый животик.
- Смотрите, смотрите - ловила я ее движения и демонстрировала своим близким, поглаживая теплой ладонью.

В октябре на улице похолодало. Впереди была зима. Мы с мужем выбрали и купили мне пуховик большого размера. Расцветка у него была необычная - рисунок вязаной пряжи. Издалека пуховик смотрелся как свитер. А я в нем была вязаным смешариком.

Утеплившись, на выходных мы отправились за город. Было пасмурно, мрачно. Вдоль дороги, как ощипанные курицы, стояли голые деревья, дрожащие одинокими бурыми листьями. Мы свернули в лес. Здесь тоже краски утратили свою насыщенность. Недавнее осеннее разноцветье устлало землю, превратилось в темнеющую листву.
Мы долго шли по лесной тропинке и издалека заметили впереди ярко желтую поляну. Здесь не было сосен, берез, осин. Только раздетые осенью лиственницы. Вся земля вокруг плотным слоем была усыпана их нежными иголочками.
Последнее безумство желтого.
Яркое покрывало пружинило под ногами, было мягким на ощупь. И мы остановились. Легли на эту осеннюю перину и долго молча смотрели в нависшее над голыми вершинами деревьев свинцовое небо. Нечто тревожное было в этом контрасте цветов.
Предательский желтый.
Убийственно серый.

Я лежала и прислушивалась к себе. И вдруг поняла, что сегодня еще не слышала свою девочку. Расстегнула пуховик, стала ловить ладонями движения. Долго ждала, замерев. О, слава Богу! Поймала! Но тревожность умирающей природы передалась мне, и я забеспокоилась. Вернулись все мои страхи.

После бессонной ночи ранним утром я вбежала в кабинет гинеколога. Врач встревоженно повела меня по коридору в кабинет УЗИ. Она смотрела на монитор, а я смотрела в ее глаза. Господи! Что там? Что?

Но ее нахмуренное лицо расслабилось: "Все в порядке! Сердцебиение только частит. Не переживайте!"

Слава Богу! В который раз я с усилием прогнала свои страхи. Развеяла сомнения. И, успокоенная, вернулась к семейным заботам.

Появившееся свободное время быстро превратилось в насыщенный график. Я занималась делами, до которых давно не доходили руки.

В тот день я повезла сына на очередной сеанс в центр здоровья. Я и сейчас с улыбкой вспоминаю наши поездки. На восьмом месяце было уже тяжело нагибаться. И сын в фойе становился передо мной, как рыцарь перед дамой сердца, на колено, и надевал мне на ноги синие шуршащие бахилы. Мы весело проводили время. Болтали, завтракали в местной кофейне. А пока он бегал по кабинетам, с массажа на физио, от врача в спортзал, я слушала лекции по психологии и психотерапии в интернете. Наткнулась на записи одного профессора и увлеклась.

Не успела я включить лекцию, как заиграл телефон. Звонила мой гинеколог. Странно, ошиблась она что ли, я же час назад от нее уехала?

Нет, она не ошиблась. Звонила целенаправленно - отправляла меня на скрининг: "Прямо сейчас езжай. Я договорилась - тебя примут."

И я поехала.

Зашла в нужный кабинет, взяла бумажку с направлением - какие-то заглавные буквы с вопросом. И пошла на УЗИ. Врач - мужчина. Я сразу с порога попросила:
- Здравствуйте, а вы посмотрите мне внимательно, правда девочка?
- Конечно, ложитесь.

Лежу, закрыв глаза, улыбаюсь, жду заветного "Девочка!"

И вдруг чувствую, что он берет меня за руку.

В чем дело?

Врач сильнее сжимает своей горячей ладонью мое запястье, меняет деловитый тон на извиняющийся и непонятно говорит:
У вас.
Нет.
Сердца.

"Что значит у меня нет сердца? Как это, нет сердца?" - мысли остаются внутри.

- Сердце не бьется. Ваш ребенок погиб.

Он продолжает держать мою руку. Его помощник звонит кому-то. Прибегает медсестра. Они поднимают меня, стирают с живота гель. Берут под руки и куда-то ведут.

Реальность вокруг расплывается. Ноги послушно идут за ними. Руки достают ту бумажку из кармана. Буквы "ВУГП?". Это последнее, что видят глаза, наливаясь слезами.

Внутриутробная.

Гибель.

Плода.

Мир пропал в тумане. Воспоминания как блики. Приехал муж. Сидел несчастный у моих ног. Держал меня. А мне было мокро и холодно. Пропитанные плачем рукава кофты намокали все больше и больше, гнали мороз по коже. С головы до пят я покрывалась мурашками от сотрясающих тело ознобов. И лишь мой круглый живот оставался теплым. Я избегала смотреть на него, старалась не касаться. В миг он стал не моим. Но самое страшное было то, что я не ощущала смерти внутри себя. Понимала, что это конец. Осознавала весь кошмар происходящего. А тело ничего не чувствовало. Я продолжала носить свое дитя.

Только к вечеру меня наконец-то оставили наедине с болью - приехала скорая и увезла меня в перинатальный центр.

Но и здесь я не остаюсь одна. Одновременно со мной в отделение патологии поступает опухшая от слез девушка с остро торчащим вперед животом. В нем тоже мертвый ребенок. Мальчик. 9 месяцев.

А у меня девочка. 8 месяцев.

Мы лежим в одной палате напротив друг друга. Одна боль на двоих. Одна тоска в глазах. Мир разрушен. Почему? За что?

Плачем вместе. Плачем по очереди. Воем. Ревем. Рыдаем. Скулим.
Так горько может плакать только мать по своему чаду.
Захлебываемся в слезах.

Становимся самыми близкими людьми. Только мы можем понять друг друга. Поддержать.

Впереди еще одно испытание. Нам нужно родить своих мертвых детей.

Мальчик рождается на день раньше, и я остаюсь одна. Уже через час ко мне устраивается крепкая, улыбчивая казашка с огромным животом и желанием поговорить о будущих детях. Представив этот кошмар, я стремительно выскакиваю оттуда как от огня. Усилием сдерживаю слезы. Чтобы родить нужны силы, а плач истощает душу и тело.

Весь день я провожу на лестнице. Хожу с первого этажа на пятый и снова вниз. Устаю, давлюсь одышкой. Вверх. Раз. Два. Три. Считаю ступени, пролеты, этажи. Разворот. Вниз. Отдышалась. Снова разворот.

Вверх.

Вниз.

Вверх.

И вот она, долгожданная боль. Затянуло низ живота. Начались схватки. Бессонная ночь. А утром 22 октября я родила мертвого ребенка. Предательски отказалась смотреть. Отвела взгляд от маленького свертка, который пронесла мимо меня акушерка. Тут же в родзале своей рукой подписала отказ от тела.

Прости меня, моя девочка!

Прости за трусость и слабость! Жди меня там, за гранью. Может увидимся..

Вот уже две моих девочки там.
А я здесь.

Месяц я ни с кем не разговаривала. Отрезала себя от привычного общения. Никаких соцсетей и мессенджеров! Никаких участливых разговоров и соболезнований! Нестерпимо хотелось остаться наедине с собой. И после роддома я уехала далеко за город, в реабилитационный центр. Жила там в скорбном одиночестве, приходила в себя. Ходила на прогулки по снежному лесу. Но иногда меня охватывала такая буйная тоска, чувство совершенного бессилия, боль утраты, что дальше не хотелось жить.

Спасали от дурных мыслей лишь лекции того профессора психологии. Беседы десятилетней давности, записанные с ним на радио. Разговоры на обычные жизненные темы. Но так тонко и глубоко он разбирал судьбы людей, что несмотря на некоторый отталкивающий снобизм в тоне его голоса, я увлеклась им не на шутку. Стала интересоваться, искать, читать его книги. А вскоре собралась в Москву на его семинар. Оказалось, он жив-здоров и успешно преподает свои инновационные психотерапевтические методы.

А моей душе больше всего нужна была исцеляющая терапия.

Сначала я отправилась в тур по Золотому кольцу. Ставила свечку за упокой своей девочки в каждой церкви, куда нас возили экскурсией. Пропитанный русским духом Суздаль, златополотняная Кострома, снежный Сергиев Посад.

Мир внутри меня умер.

Мир вокруг жил.

Торговал новогодними игрушками, сувенирами, павлопасадскими платками, звенел колоколами, наряжал елки,  переливался разноцветьем гирлянд - готовился к празднику.

И я стала оживать вместе с ним.
Взяла себя в руки. Осушила слезы. Вернулась в Москву с желанием жить. Найти ответ на главный вопрос. Почему?

И вот я на семинаре. Слышу вживую знакомый по аудиозаписям голос профессора. Чувствую себя человеком с улицы в этом своеобразном мире понимающих друг друга психологов. Они сыплют терминами, в перерывах собираются в кружки, горячо обсуждают материал. Зал набит до отказа. Мы сидим локоть к локтю. Сотни рук поднимаются вверх - задать вопрос. Но у меня своя цель, и насмелившись я иду к сцене и беру микрофон.

- Мои дети умирают внутри меня.. - слышу я свой голос, летящий по залу, - В чем причина? Дело во мне? Или этим управляет космос?

Профессор не ответил прямо.
 А к концу занятий, когда он обходил ряды во время практики и склонился надо мной, внимательно посмотрев мне в глаза - меня осенило.

Это я.

Я.

Только я.

Мыслями я убила ее. Страхами. Тревогами. Опасениями. Боязнью. Сама запустила маятник, вернувшийся ко мне. Винить некого. Я все сделала сама.

Скоро я вернусь домой. Сдам уйму анализов. Получу ответ - все дело в густой крови. Но не поверю. Услышу спасибо от своего врача за отсутствие претензий и разбирательств. Удивлюсь, причем здесь врач? Какой суд может быть? Если судить, то только меня!

Мы все делаем сами.

Своими мыслями управляем этой реальностью, выбираем пути. Легким поворотом головы изменяем траекторию движения. Малейшим мысленным посылом, легче движения крыла бабочки, создаем и разрушаем свой мир.

Я сделала все сама.

Дважды.

Простите меня мои девочки!

8 недель - 8 месяцев  вы были со мной.

А я с вами теперь навсегда..