Б. М. В. Глава 2 Манипулятор

  Душные пригородные электрички трудно назвать приятным местом, особенно летом. Толпы дачников, туристов-дикарей и прочего мирского люда как будто находятся в вечном движении - эта человеческая масса всегда находит повод выплеснуться из недр каменного города по своим никому не ведомым делам.  С годами, пересев в удобное сиденье личного автомобиля, поневоле забывается  это ощущение вечного перетекания людской массы с места на место - студенческие годы постепенно вымываются из памяти и ты начинаешь воспринимать эти редкие поездки как экзотику.

- Ваши билетики, пожалуйста. – Философские мысли Петра были прерваны голосом уставшей проводницы – молодая, миловидная женщина устало улыбнулась, встретившись взглядом с его сыном, сидевшим напротив и теребившим в руках старенький планшет. Мальчуган вопросительно посмотрел на маму, и та успокаивающе сжала его руку. Петр протянул билеты кондуктору и ободряюще кивнул сыну.  Все в порядке, мы скоро приедем.

 Поездка всей семьей  на электричке в гости к родителям была хоть и редким, но необходимым делом - машины у Петра не было, и это был единственный доступный способ личного общения с родными, жившими в небольшом городке вдали от райцентра. Жена каждый раз тяжело переносила эти поездки, сын тоже, и это неудивительно - в отличие от папы, он не провел годы студенчества, путешествуя в пригородных поездах уйму времени, перемещаясь каждый день с учебы  до дома. И потом еще пару лет с работы до дома, пока не переехал в столицу области.

 Солнце, несмотря на утренний час, уже палило нещадно, предвещая отличный летний день у реки в компании близких людей и добротного шашлыка под самогон. Нужно всего лишь потерпеть еще полчаса в утробе металлической, пахнущей пёстрыми запахами людского присутствия, змеи.  Пётр еще раз ободряюще глянул на сына и прикрыл глаза, мысленно подгоняя электричку поскорее добраться до нужной станции. Сквозь сомкнутые ресницы он тихонько наблюдал за своей женой и невольно в который раз порадовался своему простому счастью. Она была хороша. Не той красотой, что смотрит на людей с обложки глянцевых журналов, а естественной красотой молодой женщины, не обремененной излишними слоями высокомерия и проблем с фигурой и здоровьем. Многие удивлялись, прознав о её выборе спутника жизни, тем более восхищаясь тем, что она ушла от успешного мужа к скромному офисному работнику с призрачными перспективами карьерного роста. Минимум косметики, скромная одежда, длинные волосы без намёка на стрижки и дорогостоящий уход - но все мужчины из её окружения   тянулись к ней, даже если рядом сверкали куда более привлекательные дамы.  А её обворожительный голос заставлял влюбиться заочно любого делового партнера в фирме, где она работала. Но она выбрала его….

 Приятные мысли под мерный стук колес были прерваны непонятным шумом в тамбуре.  Обычно Пётр был не склонен проявлять интерес к дорожным драмам и происшествиям, происходящим в пути на железнодорожном транспорте, но мимоходом глянув между теснящихся в проходе дачников в стекло раздвижной двери, он заинтересованно остановился взглядом на знакомом лице.  В тамбуре, занеся кулак над невидимым с этой точки соперником, стоял и оживленно о чем-то спорил его бывший одноклассник. Василий, так, кажется, его звали. Да, Вася Пряников. Сам Пётр, переехав в райцентр, не проявлял попыток общения с однокашниками. Замкнувшись в своем маленьком мирке между домом, работой и маленьким семейным счастьем, он совершенно утратил все контакты, и исключая вялую переписку в соцсетях, куда он и так заглядывал раз в полгода, ни с кем не общался. То есть прекратил любое общение с бывшими земляками вообще, совершенно не имея времени сожалеть об этом, ведь город затягивал…. Но про Васю он слышал. И слышал он то, что бывший одноклассник, забияка и непоседа, умер от передозировки в одном из притонов родного города.
 
  Любопытство пересилило осторожности, и Пётр, шепнув, жене, что сейчас вернется, двинулся сквозь толпу к двери тамбура.  Уже на полпути отругав себя за внезапное безрассудное любопытство, он приоткрыл раздвижную дверь и шагнул в шумный промежуток между двумя вагонами. Живописная картина состояла из двух испуганных подростков лет десяти, прижатых к стене тремя взрослыми  мужиками. Испуганные глаза двух мальчишек умоляюще уставились на вошедшего. Василий Петра не признал. 

- Тебе чего надо, дядя? – агрессивное красное лицо бывшего одноклассника не предвещало ничего хорошего. Тот развернулся к незваному гостю и напористо начал прижимать Петра к противоположной от подростков стене. – Не видишь, тут люди разговаривают, а до остановки еще далеко. Или ты сейчас хочешь выйти?
Сюрреалистичность происходящего абсолютно сбила Петра с толку. Он словно ощутил себя во сне - в голове не умещалась ни ситуация с избиением детей, ни реакция Василия Пряникова на него лично, и он ненадолго оторопел от прилива крови к голове. Видя реакцию оппонента, дебошир решил развивать свой успех.

-Вали отсюда, убогий, пока взрослые дяденьки тебе не наваляли по лощёной физиономии, не лезь не в свое дело. – еще один шаг по направлению к непонятливому сопернику….

  Пётр уже начал приходить в себя, и глядя на ухмыляющиеся физиономии подельников бывшего одноклассника, аккуратно прикинул,  как половчее нанести удар в челюсть грубияна.  В нём закипал праведный гнев, разочарование от встречи с якобы покойным товарищем детства, запуганные подростки и наглые, беспринципные  взрослые, решившие устроить такое, да еще и прилюдно.  Но Василий был опытнее и вовремя уловил момент удара.  Лёгкий тычок по печени от поднырнувшего под его руку Пряникова заставил потемнеть в глазах, и спустя секунду Пётр прислонившись к стене, сполз на пол. Друзья-гопники дружно заржали, но ликование не успело перерасти в весёлое избиение заступника, как дверь между вагонами отворилась, и в тамбуре появились двое в синей форме. Хмурого взгляда было достаточно, чтобы обидчики изобразили срочно возникшие в другом вагоне дела, а испуганные подростки шмыгнули в противоположный вагон, с благодарностью глядя на вошедших полицейских.  Один из них, тот, что был постарше, подошел к сидевшему на железном полу мужчине и, потрогав носком ботинка кисть руки, вполне вежливо поинтересовался, в чём дело и что, собственно, происходит.  Получив в ответ лишь благодарное мычание, двое в форме помогли ему подняться и, разглядывая раскрасневшееся лицо, принялись восстанавливать справедливость.

- Мужчина, у вас всё в порядке? Плохо себя чувствуете? Не выпивали сегодня?- тот, что помоложе, залихватски сдвинул форменную кепку на затылок и приблизился к лицу пытавшегося прийти в себя Петра с целью уловить запах алкоголя.

- Нет, спасибо, всё хорошо. Просто…. Почувствовал себя плохо на жаре. Вышел подышать.

- До какой остановки едете?- Не уловив признаков зеленого змея, полицейские явно утратили к нему интерес. – Позвать врача на следующей станции?

- Нет, спасибо, всё хорошо. Я, пожалуй, пойду на своё место. – И с этими словами он шагнул в душное нутро вагона. Лицо горело, но не от боли, а от стыда, что так неловко вляпался в неприятности.  Вася и его друзья могли заинтересоваться продолжением общения, а с горе-заступником  были жена и сын. Надо бы перебраться в последний вагон - там всегда есть либо проводники, либо сопровождающие.  С этими мрачными мыслями он приблизился к своему месту в вагоне. И увидел, что жены нет на месте. Сын испуганно смотрел на раскрасневшегося отца, а место матери пустовало. В голове ударил колокол тревоги. Реальность начала ускользать от сознания Петра, ведь он знал, что его супруга никогда бы не оставила малолетнего сына одного в людном вагоне,  её гиперопека не раз становилась причиной мелких ссор между супругами.

- Крендель, а где мама? Почему ты один сидишь тут? Куда она ушла?- Пётр протиснулся между стоявшими пассажирами, недовольно косившимися на пустующие места рядом с малолетним мальчишкой. Действительно, как еще никто не уселся, ведь возражать бы ребенок не смог.

- Мама сказала что очень хочет в туалет и ушла, сказала, что ты скоро придешь. – Ребенок явно нервничал, поведение и матери и отца не вписывалось в обычную обстановку. Пётр мысленно отругал себя за внезапный авантюризм, а жену за такой опрометчивый уход. Как она могла? Это абсолютно не вязалось с её характером. Сумка и телефон стояли на сидении рядом с ребенком. Очень странно.

- Пойдем, поищем маму. – Решительно взяв ребенка за руку, Пётр под радостные вздохи пассажиров, внезапно обредших сидячие места,  отправился в хвост состава. Злой на себя и на жену, он заводился еще больше. Кровь вновь прилила к голове, успокаивала лишь тёплая ладошка, судорожно сжимавшая большой палец левой руки.  Вот он, последний вагон. Знакомые полицейские со скучающим взором проводили отца и сына до двери в тамбур с туалетом. Дверь в сторону. Туалет занят.
Шумно выдохнув, Пётр развернулся и встал на колено возле сына, потрепал волосы и успокоил улыбкой.

- Всё будет хорошо. Сейчас мама выйдет, наверное, живот прихватило. И мы скоро приедем к дедушке с бабушкой. – Сын слегка нервно улыбнулся, после чего щёлкунул замок на двери в уборную. Пожилая женщина, вышедшая из туалета,  недовольно покосилась на мальчика и мужчину, поджидавших за дверью. В глазах сына проступил ужас.

- Паап… А где мама?

Пётр шумно вздохнул и потёр лицо. Происходящее всё больше походило на сон.  И он отчаянно желал проснуться. Так… успокоится и позаботится о сыне.

- Не переживай, наверное мама где-то села на сиденье в вагоне, а мы прошли мимо и не заметили её.- Отец лихорадочно соображал, стараясь не показывать ни капли озабоченности сыну. Хватит тут и одного паникующего. Куда она могла деться? Вот только сейчас обьявили станцию, даже остановок не было. Да и как она могла вообще куда-то уйти? Без телефона? Со своей маниакальной заботой о сыне? Он скорее поверил бы в смерть от разрыва мочевого пузыря, чем об оставленном с незнакомыми людьми чаде.  Почему не взяла его с собой? Боялась потерять сидячие места? Бред… Голова просто лопалась от мечущихся мыслей и предположений.
Они вернулись в вагон, и Пётр усадил сына на неожиданно пустое сидение в последнем ряду. 

Нужно успокоиться и прикинуть план действий. Итак - по поезду с сыном не пойти- можно легко напороться в одном из тамбуров на бывшего одноклассника и его беспринципных подельников.
Оставить мальчика одного  и самому и пройти - тоже не вариант. Остаются полицейские.

- Здравствуйте еще раз.- В скучающих глазах представителей власти, сопровождавших вагон, мелькнула тень интереса, но узнав недавнего доходягу в тамбуре, искра мнгновенно погасла. Стараясь не шуметь и отозвав одного из полицейских в сторону- дабы сохранить хоть какое-то подобие спокойствия у сына, Пётр зашептал,- У нас тут ЧП. Потерялась супруга, мы ехали вместе, и она вдруг пропала.- И как мог, стараясь не путаться и не сбиваться, объяснил ситуацию, упомянув одноклассника, внезапное и странное недомогание жены и её исчезновение в двух вагонах на ходу поезда.  Искра интереса вновь затеплилась в глазах мужчины в форме.

- Итак, гражданин Семёнов, вы утверждаете, что поучаствовали в драке, имея за спиной малолетнего сына и жену, узнав своего одноклассника, который почему-то не узнал вас, а потом ваша супруга оставила сына одного и пропала в неизвестном направлении, вернее, отправившись в туалет через два вагона, и исчезла без следа? 

- Пожилой полицейский слегка отстранил Петра в сторону еще больше, чтобы не беспокоить сына, который, судя по взгляду, и так был на грани истерики.- Вы не сообщили о драке нам. Почему?
В третий раз кровь прилила к голове, и в ушах  заухало как в кузнечном цеху. Возмущенный отец едва сдерживал гнев, пытаясь не тревожить сына.

- Да какая к черту разница, почему я не сообщи о драке? У меня жена пропала! Я понимаю, что всё рассказанное мной можно подвергать сомнению, но я сам с трудом верю в этот бред. Вы мою жену не знаете - она никогда и ни при каких обстоятельствах не оставила бы вот так сына одного. Случилось что-то экстраординарное, тем более - куда она могла деться? Не выпрыгнуть же в окно, в конце концов! – нервы у Петра уже начали сдавать, ощущение кошмарного сна опять  усилилось, и он на всякий случай инстинктивно ущипнул себя за кисть. Жест не остался незамеченным полицейским.

- Гражданин, может у вас солнечный удар? Не принимали никаких лекарств, бывали ли у вас ранее подобные….кхм… ситуации? Может, все-таки обратится к врачу? Вы на какой станции сходите? Я могу  позвонить - вас с сыном отвезут до дома или в боль…. Ну в общем, куда сочтете необходимым.

- Мне не нужно в больницу, и ехать никуда не нужно. Мне нужно найти жену.

-  Ну вы и нас поймите. Она никуда с движущегося поезда исчезнуть не могла, даже если предположить самые фантастические из худших вариантов - тут столько народу, нам бы сообщили.  Вы сам явно не в себе, а с вами малолетний ребенок. Мы просто обязаны сообщить на станцию и передать вас тамошним полицейским. А там уже решат, куда вас пустить, отвезти или оказать медицинскую помощь.  Сейчас вы дадите её приметы, или  мой коллега пройдет с вами по вагонам, а я посижу с мальчиком.  Есть у неё особые приметы? Как она была одета?- Полицейский говорил успокаивающим тоном и это подействовало.

- Да у меня в кошельке есть её фотография. – Привычным жестом Пётр полез в небольшую сумочку на наплечном ремне, которую везде таскал с собой. Кошелька в сумке не было. Обескураженное выражение лица ничуть не смутило опытного полицейского.

- Наверное, во время драки обронили или кто из этих гопников пошарить успел. – Взяв Петра аккуратно под локоть, полицейский начал увлекать его за собой к выходу из вагона.- Вот и этих засранцев, обижающих детей и избивающих бывших одноклассников отыщем, а с ними глядишь и кошелёк.

- Нет, я без сына никуда не пойду! Он и так напуган!- Но выражение лица представителя власти уже не оставляло сомнений - он уводил его подальше от мальчика. Аккуратно вытолкнув отца в тамбур, служитель закона позволил ему оглянуться и посмотреть, как его коллега старается увлечь сына, играя перед его лицом наручниками. Ребенок же не моргая  в ужасе смотрел на удаляющегося отца. – А теперь успокойся и хватит истерить. Пацана и так уже довел до исступления, сейчас ты соберешься, позвонишь родственникам, и вас под руки вручат им на вокзале. Мне жаль пострелёнка, и если вас примут в полицию - будет еще хуже. Давай, звони.

 В голосе оппонента прозвучала сталь и Пётр, подавившись возражениями о пропавшей жене, достал телефон. Какого чёрта у тебя на телефоне нет ни одной её фотографии! Ведь кота же умудрился сфотографировать! В голову лезли уже совсем дикие мысли, сумятица и хаос поглотили его разум.

 Через полчаса из подкатившей к станции электрички вышли четверо. Двое мужчин в форме и мальчик с мужчиной. Их встречали еще трое в форме в сопровождении врача. Видимо, родственники еще не подьехали. И сын, и отец пребывали в прострации – причем непонятно, кто из них был в большем смятении - хотя ребенок был явно напуган сильнее и уже успел замкнуться в себе.  Пётр пытался изо всех сил изображать спокойствие, чтобы не травмировать ребенка еще больше, но это у него мало получалось. Врач же после беглого осмотра быстро поставил заранее подготовленный укол. Пётр не сопротивлялся. 

 В сопровождении троих, одетых по форме,  его сопроводили к выходу из вокзала, а на просьбу оформить пропажу человека полицейские стыдливо отводили глаза в сторону или смотрели в пол. 

 И тут к лавочке, на которой его усадили, подошел грузный мужчина в начищенных туфлях. Он представился отцом Петра и поблагодарил полицейских за службу.  Пётр видел этого мужчину впервые. И попытался протестовать. Мужчина предьявил документы, и полицейских это почему-то удовлетворило. И они повели его сына в направлении автомобиля, указанного типом , представившегося его отцом.

 Этого Пётр снести не мог - он бросился на полицейских, пытаясь отнять ребенка, который с отсутсвующим видом шел туда, куда его ведут.  Разьяренный отец опрокинул одного из стражей порядка на землю, но ловкий болевой на руку и защелкнувшиеся на запястьях наручники быстро умерили пыл.  Он ревел как буйвол, прижатый лицом к грязному асфальту привокзальной площади, пока полицейские сумели обездвижить его и позвать врача с еще одним уколом. Мир погрузился во тьму.

  Очень сильно хотелось пить. Голова раскалывалась. Жена. Сын. Где они? Это всё было сном?

Шум в голове и неудобная поза говорили об обратном.  Он видел себя как бы со стороны. Его череп был вскрыт на подобие коробки с детскими игрушками и нечто огромное, напоминавшее перекормленного ленточного червя копошилось внутри черепа двумя гибкими отростками, винимая оттуда мелкие кусочки мозаики, словно детальки от конструктора лего.

Это бред от лекарств…. Сейчас он очнется и выяснит, что происходит.
 
  Запах пирожков. Манящий, дразнящий запах из детства. Такие пекла его бабушка.  А вот и она- суетится на кухне, виднеется её цветастый фартук сквозь дверной проем на кухне…. Нет, это не его бабушка, а чья-то чужая…  И дом чужой. Пожилая женщина подходит к нему и теребит за щёку. Рука тёплая и пахнет пирожками.

- Ну что, проснулся, касатик? Совсем захворал, давай уже, приходи в себя.- Пётр попытался резко сесть в кровати - но голова отозвалась мучительной болью.- Ну ну, не так резво. Успокойся, выпей вот чаю с вареньем. Пирожки будешь?

 Пётр аккуратно принял дрожащей рукой кружку крутого кипятка с заваренной прямо там заваркой и парой ложек малинового варенья. Именно так, как он любил. Кто эта женщина? Почему я у неё дома? Откуда она знает, какой я люблю чай?

- Не гони коней, касатик. Выпей чаю, приди в себя. Тогда и поговорим.- Бабуля словно читала его мысли. Ничего не оставалось, как последовать совету. Горячий кипяток обжег язык и губы, и к нему начало возвращаться ощущения тела. Он лежал на мягкой перине, за спиной - мягкая, огромных размеров подушка, позволявшая полусидя осмотреть комнату. Старая, заваленная хламом комната - детские игрушки, старые ковры и тряпки, типичное жилище пожилой одинокой женщины.

- Где я? Где моя жена и сын? – Язык с трудом ворочался во рту, но постепенно тело приходило в норму - он уже мог шевелить пальцами ног и хоть и с трудом, но говорить.

- Эвона как они тебе в голове прикипели…. Не готов ты еще касатик, не готов. Пирожки будешь?-

Бабушка поставила у его изголовья маленький тазик со вкусно пахнущими пирожками. Совсем как его собственная бабушка. Стоп! Комната…. Кровать…  Даже подушка та же. Свет из окна и запахи. Это дом его собственной бабушки, как в детстве! Только он взрослый, и почему-то бабушка другая.

- Какие к черту пирожки, бабуля! Где Оля и Сашка?! – руки Петра вновь затряслись, и он выронил чашку с горячим чаем на пол.

- Сталбыть, не готов еще… Ну ты поспи, касатик. Утро вечера-то мудренее. – И Петра резко заклонило в сон. Он попытался встать, но обнаружил, что вновь может шевелить только головой. В последние секунды меркнувшего сознания он увидел, как бабушка смотрит на него в зеркало старого трюмо. Глаза бабушки напоминали два чёрных смоляных провала.


  Приятное тепло. Запах нагретого дерева и пара. Пётр очень любил баню, был просто истинным фанатом. Мог помногу часов проводить в этом храме чистоты и здоровья. Но париться любил не до изнеможения, как любят многие, изнывая от жары и до крови исхлестанные веником, а не торопясь и смакуя каждое мнгновение. Запахи эвкалипта приятно щекотали ноздри и он открыл глаза.

- Ну вот ты и проснулся. Задремал поди, говорила, меньше пей браги с отцом. Вот и разомлел на пару. – Она прошла мимо него  к каменке и собрала мокрые волосы на затылке. Бледная белая кожа, рыжие волосы. Она была прекрасна. – Сколько раз сам говорил - перед парной ни есть ни пить много нельзя- и вот опять приехали.

 Смешно сморщив милый носик, она плеснула на него холодной водой из эмалированного таза, стоявшего на полке. От такого внимания всё тело Петра вздрогнуло, и он пришел в себя. Невольно вновь залюбовался точеной фигуркой девушки, ведь посмотреть было на что. Невысокая, но с крепкой ладной фигурой, маленькая, торчащая вверх острыми сосками грудь и зеленые омуты глаз. Всё как он любил…Внезапное ощущение похоти накатило на него и мужчина поспешно  встал и  поспешил окатить себя холодной водой из того же таза. Смятение и непонимание, что черт возьми, происходит, сменилось чувством стыда.    

 - Да ладно, чего зарделся-то, В первый раз меня видишь что ли? Как на сеновал ко мне шастать –так горазд, а тут гляди ж ты- стеснительный какой. Даже отец уже нас двоих спать ложит да в баню пускает, чего уж тут мяться словно котенок несмышленый?- Девушка ловко хлестанула его по заднице горячим березовым веником и игриво стрельнула глазками на его все больше проступающие признаки мужского вожделения. – Обожаю, когда ты на меня так смотришь. Словно волк на овцу. Так бы и сьел.
 
 Буря в голове вдруг разыгралась вновь. Отец отпускает спать вместе? У нас же есть сын? Это же не моя жена? Кто эта девушка? Почему мы в бане?
Резко отворилась дверь, и из предбанника резануло зимним холодом. В клубах морозного воздуха показалась знакомая фигура.

 - Ну как тут у вас, касатики, дело спорится? – Бабуля весело подмигнула рыжей девушке и они вместе от души отсмеялись над стесненным Петром, который прикрывал своё возбуждение березовым веником и готов был провалится сквозь мокрые доски под землю. Бабуля была абсолютно нагой, и как ни в чем ни бывало, приступила к омовению обвисающих старческих складок. Обоих женщин ничуть не смущало присутствие мужчины, а вот у мужчины чувства были весьма смешанные.  Если быть точным - он был просто в панике и не знал, куда деть свои глаза, чтобы не наткнуться на ужасающие по контрасту между собой картины беззаботно плескавшейся в ушате бабули и молодой девушки, которая явно вознамерилась еще больше смутить его своим поведением. Она призывно поглядывала на него, принимала как бы невзначай самые откровенные позы и пошло подмигивала, обдавая себя водой из ушата.

 Оставив все попытки к пониманию происходящего, и не найдя ничего лучше, Пётр метнулся к выходу и толкнул дверь в предбанник. Она подалась и он выпал наружу - в ледяной холод и пустоту. За дверью ничего не было - Пётр словно вышел в ночное небо. Дыхание перехватило ледяными тисками и он вновь начал проваливаться в беспамятсво.

-Не готов он еще. Не готов…. Потерпи еще с недельку, авось дозреет.- Голос бабули затухал, словно в дешевом кино и вдруг стал звучать грубо и глухо, как будто пропущенный через дешевый звуковой фильтр.- Уж очень крепок он в голову себе вбил тех двоих. Погоди, дозреет….


Палата. Больничная палата - абсолютно точно. Белые стены, пахнущие чистотой простыни, много света. И немного холодно, пальцы на ногах окоченели.

- Когда он придет в себя? – Мужской неприятный прокуренный голос.

- Да он уже пришел. – Не менее прокуренный, но, тем не менее, мягкий и приятный.
Запах сигаретного дыма? В больничной палате? Кто курит в таком месте?
 Пётр попытался приподняться в кровати и ему это удалось. Двое мужчин в двухместной палате больницы сидели на соседней кушетке и смотрели на него. Тот, что с косматой неопрятной бородой, курил. Несколько затушенных бычков в пустом стакане из-под чая говорили о том, что курит он здесь уже давно.

- Ну что же, состояние стабильное, если в его положении можно так сказать.- Мужчина в белом халате и без сигареты ловко посветил пациенту в глаза светодиодным фанариком. – Все жизненные показатели в норме.

 Мужчина с сигаретой выпустил тугую струю дыма в потолок и затушил окурок в стакане.  Он был одет в бежевый неопрятный плащ и очень контрастировал с общим убранством палаты.

- Какова вероятность возвращения к нормальной жизни?- тот, что в плаще и с неопрятной бородой внимательно посмотрел в глаза проснувшегося.

- Вероятности нет. Личность разрушена. После нахождения трупов жены и ребенка пропажу отца семейства никто не заподозрил - ведь третьим трупом предположительно был именно он. Опознать было сложно, останки сильно обгорели. Установили, что это был не он случайно - брат вспомнил о травме, которую в молодости они скрыли от родителей. Пациент номер тринадцать восемьдесят девять  хромал несколько месяцев, ссылаясь на растянутое сухожилие, спортивная травма. Так и не обратился к врачу. Перелом был очень специфический, а брат оказался дотошным и заставил провести подробное вскрытие.
 
- Михалыч, ну а мне-то ты зачем его показываешь? – На лице у лежавшего на кушетке Петра не отражалось абсолютно никаких эмоций.  Ни при упоминании о родных, ни о фактах его прошлой биографии.  Пустой, немигающий взгляд.

- Ну как это зачем? Чтобы ты видел, так сказать, творение рук своих. Вернее, творение их рук, пока ты не накрыл всё это осиное гнездо. – Мужчина в белом халате и с опрятно подстриженной бородой ловко выудил сигарету из пачки у собеседника пока тот не успел её спрятать в карман и тоже без  стеснения к обстановке палаты, с чувством закурил. – Ты зачистил всю их общину как раз посередине его процесса обработки.  Они вытравили из его мозга все эмоции и воспоминания о близких,  но при этом не сделали симбионтом. Стандартная практика - ведь размножаться как-то надо. Похищали людей, модифицировали их психику, и вот тебе на - новый член общины с возможностью репродукции. После исполнения функций - в зависимости от экземпляра - утилизация или превращение уже в полноценного симбионта. Протяженность по времени колоссальная - эта деревня в тайге упоминается еще в документах хрен знает, какого года. Религиозные, замкнутые, на контакт с внешним миром не идут. Фанатики - одно слово. Столько лет скрывались - и череда случайностей позволила заподозрить неладное. А какие ловкачи - симбионт во главе всего вертепа обладал поистине мистическими возможностями.

- Да, у него было много времени для тренировки. Бабуля была действительно сильна- пришлось повозиться. Давно я такого противника не щупал.- Борисыч до хруста в костях размял рукой свою шею.

- Соглашусь, познания в области психоанализа, биохимии человека и лекарственных препаратах были воистину циклопические. Именно поэтому военные были против полной зачистки. Представляю, как они кусали локти, когда ты доложил о зачистке под «ноль».

- Слишком велика была вероятность упустить. Кто знает, где бы еще затаился это экземпляр и чем бы занялся после гибели плодов своих трудов на протяжении сотен лет. – Пётр переводил непонимающий взгляд с одного на другого между беседующих мужчин. Они говорили, словно его в палате и не было. Хотя по сути, это было именно так.


-Как думаешь, Валеричу от начальства сильно нагорело за твою самодеятельность?- Михалыч вытянул ноги на скамейке в парке и в широком жесте распахнул бессменный докторский халат, явив миру коричневый, давно вышедший из моды, костюм. Попытка еще раз стрельнут сигаретку из рук собеседника потерпела фиаско и он как ни в чем ни бывало, принялся разглядывать играющих возле урны городских воробьев.

-Работа у него такая,  отдуваться за мою самодеятельность. Повторяю еще раз - иначе было нельзя. Так в своих отчетах и напишите - не нужно пытаться меня подловить на разговорах. – Борисыч последовал примеру собеседника и вольготно растянулся на лавке, покуривая сигарету. – Диву даюсь, как раньше на них не вышли. Сколько людей погибло за все время…

- Их кладбище до сих пор исследуют. Уже более трехсот могил отыскали. И это не считая тех, что были убиты в попытках замести следы.  А почему не вышли? Сколько существуем мы - как организационная единица - и сколько они? Похищения были нечастыми. Община была невелика. Жили в глухомани, не привлекая излишнего внимания. Живут себе чудаки в глухом лесу да картошку сажают, богу молятся.  Да и я же говорил - случайно вычислили. Если бы брат пациента номер тринадцать восемьдесят девять не поднял бучу - хрен кто бы стал искать его портрет на камерах видеонаблюдения  вокзалов по всей стране. Ну а дальше - дело техники.

Мужчины молча посидели ровно одну сигарету. Борисыч меланхолично смотрел в небо. Михалыч изучал заскорузлые пальцы на руке - словно впервые их видел. Мысль пришла одновременно.

- Да, пойдем к Валеричу. У него сегодня, наверное, всё сердце в шрамах после общения с высоким начальством. Нужно срочно залечивать. Какое лучше лекарство взять - три звездочки или пять? – но попытка разрядить атмосферу явно не нашла отклика. Борисыч зыркнул на собеседника черными провалами глаз.

- По себе смотри - чтобы завтра с похмелья не помирать. Сам знаешь - мне все равно, чем заливать всю эту мерзость.