Человек войны. глава 14. 1 Последний бой

                Последний бой за плацдарм на острове Пенемюнде
                I

  Штаб дивизии находился в двухэтажном капитальном здании. У входа, меня остановил часовой:
– Вы к кому?
– К начальнику штаба, по вызову.
– Его нет! Он будет в восемнадцать часов. Приказал ждать…
  Я подумал: "День так хорошо начинался… Что же стряслось? Комдив дал мне десять суток отдыха, а сегодня только пятые. Видать, дело серьезное"…
  Без пяти восемнадцать я снова подошел к подъезду. Полковник Алексеев вышел из машины с огромной папкой под мышкой и на ходу скомандовал: – Садитесь в машину, вас вызывает командир дивизии!

  Небо чистое, а солнце катилось к закату. Пока мы петляли по улицам, солнце уже зацепилось за горизонт своим краем. Мы подъехали к одной из кирх. По ступенькам спустились в полутемный, глубокий, с запахом старины, с расписанными стенами сырой подвал. Вошли в один из казематов, по стенам которого, от света парафиновых плошек, нагоняя жути и навевая мысли о чём-то таинственном и мистическом, двигались огромные тени. Наш доклад глухим эхом разнесся по подвалу:
– Товарищ полковник, полковник Алексеев с капитаном ...
– Заходите! – оборвал нас на полуслове Василий Константинович. Комдив, оторвался от карты, над которой о чем-то размышлял с начальником политотдела подполковником Лосевым, и прямо, не здороваясь:
– Прибыли! Хорошо… – и глядя в упор, задает мне вопрос: – Ты воевать, не разучился?
– Думаю, не успел…
– Тогда приказываю: отправляйся на переправу у моста. Возглавь ее. Все, что там увидишь, забирай в свои руки. Захватите плацдарм, расширьте его и обеспечьте переправу подразделений и частей дивизии. Удержи его, дай мне время подтянуть резервы! Выполнишь, будешь "Героем!" Приказ ясен? Приказ ясен?! – повысив голос, повторил комдив.
– Так точно, товарищ полковник!
– Выполняйте! Сейчас вас подвезут до безопасного места, дальше пойдете пешком. Да, на том берегу есть какой-то пулеметный расчет. Я его сам с кирхи видел в бинокль. Они там, наверняка – голодные. Прихватите им пищу, желательно горячую. Ну, с Богом. Идите.

                II
                Переправа

  Покинув подвал с мистическим запахом затхлой старины, я сразу окунулся в непроглядную темноту. Мне стало не по себе. Какая-то дрожь пробежала по спине. Даже без свалившейся на мои плечи сложной задачи стало бы жутко.
  С грузом ответственности и душевных переживаний подошел я к машине. Шофер предусмотрительно открыл дверцу и тихо спросил:
– Куда?
– На переправу. К мосту!
– Есть! – и машина, тихо, на подфарниках, содрогаясь по брусчатке узких извилистых улиц Вольгаста, покатила к мосту.

  Я ехал в полную неизвестность. Голова была забита нескончаемыми вопросами. С чего начать и что делать на плацдарме – мне было более-менее понятно. Но, что меня ждет, там на том берегу – не имел ни малейшего представления.
  Тем временем машина подкатила почти до самой воды. Так, с мыслями в разброс, я оказался у самой переправы. Вышел из машины. В глазах - сплошная чернота… Остановился. Немного постоял, закрыв глаза, затем открыл и посмотрел на небо. Через окна рваных облаков на небе мерцали звезды. Город находился в полном мраке. И только осветительные ракеты запущенные с противоположного берега, высоко взвиваясь, освещали ширь водной глади пролива.
– Ну, с Богом! – я шагнул в темноту.

                III

  Справа на фоне неба вырисовывалась какая-то черная наклонная глыба. "О, да! Значит мост уже рядом, а это та ферма подъемного моста, у которой нас днем обстреляли". Глаза еще не успели адаптироваться к темноте. Пройдя несколько шагов, я наткнулся на груду ящиков с боеприпасами.
  Прошло еще немного времени, и я с трудом сумел рассмотреть несколько человек, копошившихся у воды. Среди них оказался заместитель командира третьего батальона капитан Попов. После обоюдного приветствия я объяснил цель своего появления и тут же, с ходу, задал несколько вопросов:
– Матвей Кузьмич, скажите, пожалуйста – есть ли там наши воины?
– Да, есть! Пулеметный расчет – это точно, с ними еще кто-то, но ей Богу – не знаю.
– А есть ли у них боеприпасы, пища, вода?
– Не знаю, сегодня мы туда еще ничего не отправляли. Хотя термосы с кашей и чаем уже приготовили. Хлеб, сахар и консервы тоже ждут отправки.
– Связь с ними есть?
– Говорят – была, но потом пропала. Там, где-то, должен быть ефрейтор Василенко… Но что с ним случилось, не знаю…
– В общем, я понял – ни Василенко, ни связи – нет! Итак, Матвей Кузьмич, время терять не будем. А времени у нас только до рассвета! Да, забыл спросить: какими плавсредствами мы располагаем?
– Да, есть! Две лодки, три баркаса. Должны прибыть еще две моторные лодки с полупонтонами.
– А что из связи здесь есть?
– Взвод связи батальона во главе со старшим лейтенантом Майковым.
– Во как, Димка Майков? Он же на повышение ушёл в дивизию и как он сюда попал?
– Говорят, "проштрафился", а если между нами - не поделили связистку с Алексеевым – снова комвзвода связи.
– Что имеется из боеприпасов?
– Боеприпасы есть всякие. Сейчас с ними я и разбираюсь.
– Гранаты "Ф-1" есть?
– Есть и много.
– Где Майков? Вызывайте его сюда, срочно! Вы, Матвей Кузьмич, оставайтесь здесь и готовьте все к отправке, в том числе и людей. Сейчас же подготовьте лодку. Двух связистов, вместе с командиром взвода, телефонные аппараты – не мене двух, катушки с телефонным проводом. Далее: ящик "Ф-1", термоса с кашей и чаем, хлеба-побольше, сахар, консервы, сало – все в лодку.
– Товарищ капитан, старший лейтенант Майков по вашему вызову явился.
– О! Дмитрий! Здоров! Ты здесь, какими судьбами?
– Здравствуйте! Это долгий разговор. Что надо делать?
– Быстро садись со мной и тяни на тот берег связь. А то, твой Василенко куда-то бесследно исчез.
– Лодка к отправке готова, – предупредил Кузьмич.
– Матвей Кузьмич, у меня нет никакого оружия. Что там у тебя есть? "Вальтер", "Парабел" – или наш "ТТ"? Дай мне свой пистолет.
– У меня "ТТ". Берите с кобурой.

  Двое связистов-гребцов на месте, сел и Майков. Оттолкнув лодку от берега, я вскочил последним. Загруженная лодка осела по ватерлинию. Майков распределил обязанности, и вчетвером мы двинулись в путь.
– Кузьмич! Прошу, не мешкай. Используй темноту и туман. Отправляй все. В первую очередь – двадцать ящиков гранат "Ф-1" – приказал я напоследок.
– Все понял. Будет сделано! Ну, в добрый путь, с Богом! – проводил нас Матвей Кузьмич.

                IV

  Течение было сильным, но спокойным. Не было ни ветра, ни волн. До середины пролива мы шли без весел, перебирая за какой-то натянутый провод. Все шло без особых проблем. И все же, на душе было тревожно не только потому, что под этой хиленькой лодочкой находится толстый слой студеной воды, а тревожила та неясная обстановка которая царила на мизерном кусочке земли, где у обрыва зацепился наш пулеметный расчет.
  Далее провод оказался чем-то придавлен на глубине. Течением лодку начало сносить влево. Чтобы лодку не снесло в открытое море, или на участок берега, занятый противником, Майков с рядовым Бучмой, с напряжением всех своих сил навалились на весла.
  Каждый малейший стук весел о борта эхом разносился по водной глади пролива и вызвал тревогу у немцев. Мигом взлетали осветительные ракеты и над головами одна за другой проносились пулеметные очереди. Пулеметы противника располагались по ту сторону моста и "быки", в какой-то степени, прикрывали нас от поражения.

  Хотя течение и снесло нашу лодку в сторону, но все же, усилиями гребцов нам удалось причалить к берегу на косу, занятую нашими войсками. Волнения переправы закончились. Благополучно добравшись, мы обрадовались. Поодаль, у берега стоял часовой, я спросил его:
– Почему вы не спрашиваете, кто мы?
– Чо спрашивать-те? Русские – знать свои!
– И много ли вас здесь – "русских"?
– Не знаю. Вот наш расчет – пять человек, и наш командир взвода – младший лейтенант Митрошкин, да спасибо, пулемет "ДШК" с нами.
– Давно вы здесь?
– Есчо с первого разу. Вторые сутки ужо.
– И много вас было?
– Много. Но кто сдрефил и в воду кинулся, тот не выплыл – на тот свет пошел. Мы же – отстреливались, и по сей час Бог нас миловал.
– Боеприпасы у вас есть?
– Есть, но маловато.
– Кроме вашего расчета, еще есть людишки?
– Вон там, на берегу, миномет стоит с расчетом, а там, под мостом – исче фицеры какие-то...

  Увидев, причалившую лодку, нам навстречу выдвинулся чуть зримый, похожий на офицера, силуэт. Встретив нас и узнав цель прибытия, он обрадовался и представился:
– Товарищ капитан, командир стрелковой роты старший лейтенант Ивкин. Обменявшись рукопожатием, я спросил:
– Товарищ старший лейтенант, сколько у вас на плацдарме активных штыков?
– Не более двадцати, товарищ капитан.
– А почему не точно?
– Среди нас есть раненые, ординарцы и часовой, охраняющий пленных…
– Как противник, сильно беспокоит?
– Это не то слово – волна за волной, атака за атакой, прут на нас по несколько раз в день…
– Здорово, братцы! Кто здесь? – крикнул я под мост.
– А кто прибыл?
  Под мостом оказался некогда командир второго стрелкового батальона майор Шорин со своим начальником штаба капитаном Варламовым.
– Вылазьте, мы харчи привезли.
– Ты бы так сразу и сказал…

  Пока народ подкреплялся возле термосов с кашей, я ознакомился с обстановкой. Пулеметный расчет Митрошкина действительно оказался боевой, но у него оставалось лишь две с половиной ленты патронов. Ивкин расположил своих пятерых бойцов рядом с пулеметом. Под обрывчиком я наткнулся на единственный 82-миллиметровый миномет, у которого копошилось несколько человек, среди них находился и офицер. Узнав его, у меня невольно вырвалось:
– О! Вишневский, здорово! Что делаешь?
– Огневую позицию поправляем.
– А людей у тебя много?
– В расчете три человека, да я – четвертый.
– А мины есть?
– Мало. Всего шесть!
– Товарищ Ивкин, мой приказ: до рассвета всем отрыть окопы полного профиля. Отрыть гнезда, а не окапываться, чтобы осколки разорвавшихся снарядов и мин не поражали воинов в спину.

  Мы вместе определили позицию каждому воину с указанием секторов стрельбы, с учетом того направления – откуда начинались предыдущие атаки немцев.
– Товарищ капитан, связь налажена. Вас к телефону просит Попов.
– Да! Слушаю вас! Баркасы отошли? Один вижу – хорошо … и другой уже вырисовывается в дымке тумана. Кузьмич, загружай третий патронами к "ДШК", минами к "82-му" миномету и людьми. Здесь воевать почти некому. Есть много раненых, есть и пленные! Сам еще не видел, но ротный доложил, что имеются и те, и другие. Теперь мне нужны воины. Воины нужны! Слышишь!
– Да, я уже доложил в штаб полка, но они почему-то молчат.
– Отправляйте быстрее всех, сколько есть, пользуйтесь темнотой и туманом. Воины! Воины здесь нужны!

                V

  Один за другим, к берегу причалили два баркаса.
– Товарищ Ивкин, срочно разгружайте боеприпасы. По ящику гранат "Ф-1" ставьте к каждому окопу. Вот тут шестеро воинов, они поступают в ваше распоряжение. Примите! И сразу же в этот баркас грузите всех раненых. Второй баркас загружайте пленными и передайте их под охрану гребцов. Продовольствие сдать в распоряжение сержанта, охранявшего пленных. Разгрузку поручите гребцам, которые с этим баркасом прибыли.
– Пленных охраняет старший сержант, – поправил меня Ивкин.
– Вот и хорошо. Теперь пусть займется питанием воинов. Там в нашей лодке есть термоса с горячей кашей и чаем. Есть там хлеб, сахар и консервы. Если не хватит – пусть берет продовольствие из прибывших баркасов.
– Связисты! А где старший лейтенант Майков? Вызвать ко мне! А пока снова свяжите меня с Поповым.

  Пока связисты выполняли мои задания, я в течение нескольких минут, наблюдал за ходом разгрузки и погрузки баркасов. Все работы шли быстро, без суеты. Потом сходил и взглянул на берег, где раненые лежали почти вперемешку с пленными. Все это говорило о том, что до моего прибытия, здесь шел тяжелый бой, и бились наши воины не на жизнь, а насмерть.
  Народу на плацдарме оказалось гораздо больше, чем предполагал комдив. Как и рассказывал ротный – пленных в одиночку охранял старший сержант. Он стоял над ними, с решительным видом, с автоматом наперевес и зажатой в руке гранатой. "Да действительно – не просто сержант, а именно "старший!" – подумал я с иронией, понимая, что не зря на этом заострил мое внимание Ивкин.

  Я вернулся к мосту. Офицеры, подкрепившись и поблагодарив меня: "Спасибо! Накормил", – снова залезли к себе под мост.
– Вот что боевые мои друзья! Вылезайте-ка из под моста, и занимайте окопы рядом с пулеметным расчетом! – потребовал я.
– А ты здесь кто такой?
– Меня прислал полковник Чесноков организовать оборону, обеспечить переправу подразделений полка и дивизии.
– Ты командир! Тебе и карты в руки, а подставлять свои головы под снаряды и пули мы не будем! – грубо ответил мне бывший "комбат-два" майор Шорин.
  В это время, меня позвал Майков.
– Товарищ капитан – Попов у телефона.
– Кузьмич, здесь людей гораздо больше, чем предполагалось, но очень мало для того, чтобы расширять плацдарм. Дай нам Бог, здесь вообще удержаться!
– Товарищ капитан, я еще раз позвонил в штаб полка, но они там "ни куют, ни мелят". Я нашел десять человек, отправляю. Если еще найду, отправлю.

  Туман стал редеть и проплывал над водой уже отдельными скоплениями. Успел проскочить и третий баркас. В нем прибыло восемь человек пополнения и ящики с минами и патронами к "ДШК".
– Товарищи воины, бегом в распоряжение старшего лейтенанта Ивкина. Вишневский, Митрошкин – быстро забрать боеприпасы! – крикнул я, и побежал вслед за бойцами. Указал ротному, куда разместить прибывших бойцов, чтобы укрепить наш левый фланг.

  Проведенная подготовка подняла нашим воинам дух. Ивкин рассказал, что воины храбро сражались, чтобы удержать этот пятачок земли – шестьдесят метров по фронту и не более сорока в глубину. Немцы шли волна за волной, атака за атакой, по несколько раз в день. В ходе боев многие были ранены, прибавилось пленных, связи не было, боеприпасы на исходе – как дальше воевать?
– Спасибо – боеприпасы подвезли, а то – чем дальше отбиваться? Да и кормежка людей подбодрила. Теперь другое дело – теперь мы любой натиск выдержим.
– Выдержим, Алексей! Выдержим, – согласился я.

  Пока мы разговаривали, воины закончили отрывку окопов, к каждому расставили по ящику с гранатами, вскрыли их и, присоединив запалы – приготовили их к бою, снарядили магазины, набили патронами ленты. Приготовились встретить противника "во все оружие".
  В нескольких метрах от моста, прямо на обочине брусчатки идущей на мост, связисты отрыли окоп и для меня. В окопе установили телефонный аппарат, а рядом с окопом поставили ящик с гранатами. Из своего окопа, я мог отлично наблюдать не только за действиями наших воинов, но и за действиями противника и за дорогой на берегу справа от моста.

Обо всех проблемах и всем проделанном на плацдарме я держал в курсе Матвея Кузьмича. Ближе к утру я его спросил:
– А где обещанное 57-мм орудие? Где оно?
– Отправили и орудие, и расчет во главе с лейтенантом Стрижаненко.
– А что известно насчет отправки людей?
– Доложил в штаб полка, пока молчат. Их намерения мне неизвестны. – ответил мне капитан Попов.

                VI

  С первыми же лучами солнца – все стало на свои места. У немцев началось движение.
  На первую траншею они установили 20-миллиметровую четырех ствольную зенитную установку "флак-вирлинг-38", которая короткими очередями начала поливать пирс. Ожили пулеметные точки, открыв яростный огонь по нашей переправе. Всё! "На войне, как на войне" – "тихая" переправа закончилась.
  Я посмотрел через мост и увидел торчащий из воды ствол нашего 57-мм орудия. Орудие, в гордом одиночестве задрав к небу ствол, стояло в проливе, безмолвно "угрожая" противнику, а его станина омывалась проточной водой.
– Понятно – течением снесло в сторону противника. А где же расчет? Где, лейтенант Стрижаченко? – меня очень беспокоили эти вопросы.
  Оказывается, моторка с полупонтоном проскочила под мостом на правую сторону. Уже под огнем немцев, расчет сбросил орудие под крутой берег так, что из воды торчал только ствол. Несколько человек из расчета были ранены, но воспользовавшись туманом, сумели забраться в полупонтон. Лодка сумела уйти обратно, а остальные воины – пробраться к нам под мост.

  Солнце озарило небосклон, туман рассеялся. Заработала корабельная артиллерия. Как стало известно позже – по нам били несколько кораблей, в том числе и тяжелый крейсер "Лютцов", который две недели назад, находясь в порту на военно-морской базе Свинемюнде, попал под налёт британских ВВС. Крейсер получил тяжёлые повреждения, осел на грунт, но был еще в состоянии вести огонь своим главным калибром. Его 283-мм снаряды ложились в пролив. Уходя глубоко под воду, они взрывались. С глухим гулом начали взметаться огромные султаны воды. Вверху потоки воздуха срывали водяные шапки и ливнем заливали окопы наших воинов, промочив нас до нитки. Вода кипела от взрывов бурунами. Волны захлестывали оба берега.
  К корабельной артиллерии немцев присоединилась и береговая. У нас над головами неистово полосовали воздух разноцветные пулеметные очереди. "Жди! Теперь жди атаку!" – подумал я, и не ошибся. За деревьями появилась первая наступающая цепь немцев. Слева немцы достигли уровня воды. Там, на косе, появился их пулеметный расчет, который своим огнем стал простреливать весь наш боевой порядок на плацдарме. Появились раненые.
– Митрошкин! Пулемет противника слева на косе видишь? Подавить! – крикнул я. Раздалось несколько коротких точных очередей из "ДШК" – немецкий пулемет умолк. Наступило облегчение.
  Тем временем, приблизившаяся немецкая цепь рванула в атаку на наши позиции. По окопам прокатилась команда ротного Ивкина:
– Приготовить гранаты! Гранатой – огонь!
  Сразу перед фронтом наших окопов раздались пронзительные взрывы. Пыль и дым заслонили немецкую цепь. Образовавшееся от взрывов желто-белое облако ветром сдуло на косу. Оставив перед нашими позициями несколько трупов, цепь исчезла.

  Первая атака была отбита, снова появились раненые. Тяжелый крейсер "Лютцов" продолжал гвоздить по проливу из орудий главного калибра. Казалось, что вода кипела от взрывов. Кругом в небо взметались высокие фонтаны. Накатывающие с пролива волны, заливали раненых, укрывающихся за отвалом. "Дождевые" брызги обдавали воинов в окопах прохладным душем. Хотя уже и наступил май, но вода в проливе была очень студеной. Холод пронимал до костей.

                VII

  Артиллерия противника ни на минуту не прекращала наносить удары. Наши ряды таяли, некоторые окопы уже оставались пустыми. За первой пошла вторая, а за ней третья атака. Вишневский, уже почти вертикально задрал ствол своего миномета. Мины, сделав крутую дугу, ложились прямо перед нашими окопами. Отбились, снова закидав наступающую цепь противника "эфками". Немцы отхлынули.
  Я вышел из своего окопа, пошел вдоль боевой позиции и услышал, как радовались солдаты:
  "Вот задали мы жару немчуре. Теперь нам их атаки не страшны. Энта граната хорошая штука. Не даром, енту "Феню" называют "карманной артиллерией"... Действительно граната "Ф-1" является надежной защитой от пехоты противника в оборонительном бою. Хорошо, что нам их подбросили почти по ящику на братка.

  Вдруг, из-за ближайшего пирса, словно на крыльях, вылетела моторная лодка с двумя полупонтонами. Заметив ее, немцы открыли по ней шквальный перекрестный огонь. Заработала артиллерия. Лодка лихо сделала разворот влево, и полупонтоны врезались в берег. С первого полупонтона выскочило восемь воинов, со второго только два – остальные были убитыми или ранеными. Оставшихся пленных мы посадили в первый полупонтон и с ними отправили лодку обратно.
  За первой лодкой выскочила вторая. Противник обрушил на нее всю мощь своего огня. Сделав такой же разворот, лодка воткнула два полупонтона в берег, но из понтонов уже никто не вышел. Лодки укатили обратно. Тут же я схватил трубку и позвонил Попову:
– Матвей Кузьмич, в понтонах больше людей не отправляй! Не надо их на смерть посылать! Слышишь меня – губить людей не надо! Сначала надо подавить огневые средства противника, хотя бы на переднем крае.

                VIII

  Немцы усилили огонь из всех видов оружия. Тут же последовала очередная атака, более сильная и более стремительная. Стремглав, я бросился под мост и дал команду:
– Всем в окопы. Занять оборону. Обороняться уже некому!
– Но наши "офицеры" об обороне и не думали.
– Тебе поручили – ты и отдувайся. А мы не дураки - в конце войны под пули лезть, – снова отказал мне майор Шорин.
– Ну, смотрите – справа на переднем крае у немцев стоит 20-миллиметровая счетверенная зенитная установка. Даст очередь в эту ближнюю опору моста – вы здесь кровью умоетесь от осколков…
– Ты брось так шутить! Нас здесь, сам черт не достанет, ни одна бомба не пробьет! – возразил мне капитан Варламов.
– Смотрите, я вас предупредил – хрен, вы здесь отсидитесь!

  А бой разгорался с новой силой. На левом фланге новенькие воины дрогнули, бросились в пролив. Некоторые успели забежать в воду по колено, а кто и по пояс. Я выхватил пистолет и бросился к ним с криком: "Стоять! Назад! За мной! В атаку, вперед!". Размахивая пистолетом, сделал несколько выстрелов вверх. Беглецы остановились, вышли из воды и побежали за мной в атаку. К моему удивлению, из окопов поднялись все воины и побежали в атаку с криками "Ура!"
  Немцы дрогнули и показали нам свои спины. В порыве нервного возбуждения я не заметил, что оторвался от атакующей цепи на тридцать-тридцать пять метров вперед. И вдруг, слышу над головой шипение запала. Оглянулся – прямо в меня летит граната. Сходу плюхнулся в немецкую траншею. Граната воткнулась в песчаный бруствер и взорвалась чуть выше моей головы. Меня оглушило. Голову разрывало на части, из ушей потекла кровь. Собрав все силы, я вылез из траншеи и направился назад. Солдат, метнувший в меня гранату, уже почти добежал до меня. Бросив винтовку, он упал на колени, поднял руки вверх и в страхе закричал:
– Боже!… Товарищ капитан, простите! Пожалуйста, простите. Я вас за немца принял.
– Ладно! Живой, прощаю… Возвращайтесь в свой окоп…
  Сам, сжав виски руками, кое как сдерживая себя от адской головной боли, еле-еле передвигая ноги, направился в исходное положение, дав рукой сигнал всем возвращаться по своим окопам.

  Во время нашей атаки немецкая зенитная установка, как я и предполагал, запустила очередь в ближний к берегу "бык" моста. Под мостом раздавались неимоверные крики и стоны. Все или почти все, прятавшиеся под мостом, были поражены осколками. Выкатив от ужаса и боли глаза, первым из-под моста мне навстречу выскочил капитан Варламов.
– Спасайте меня! Спасите! Я умираю! Отправьте меня на тот берег!
– Я подскочил к нему, рванул за ворот гимнастерки и цыкнул:
– Капитан, стыдитесь! Заткнитесь! Что вы поднимаете панику? Куда и на чем я вас отправлю? А если и отправлю, то из вас на переправе решето сделают. Видите: какой ураганный огонь немцы ведут из пулеметов! Я же вас предупреждал, что осколки снарядов "Флака" могут вас поразить!
– А-а, это ты накаркал! – обреченно простонал Варламов.
  Осколками ему изрешетило всю задницу. Я посмотрел – действительно, кровь у него из заднего места хлестала, как из решета. Самое тяжелое ранение получил майор Шорин, осколок попал ему в пах. Солдаты вытащили его из-под моста на плащ-палатке. Сцепив от боли зубы, он крепился и не издавал ни звука. Было видно, что ему очень больно, но держался Александр Степанович мужественно. Ранение было серьёзным. Позже, до нас дошел слух, что у него началась гангрена, удалили мышцу бедра – стал инвалидом.

  А атаки немцев не прекращались и следовали одна за другой. Командир роты Ивкин ранен. Лейтенант Вишневский уже ведет огонь, обхватив ствол миномета руками, отправляя мины фактически вертикально - на расстояние броска гранаты.
  В очередной раз немцы дрогнули, отхлынули. Я оглянулся, Вишневский со всем своим минометным расчетом – лежат в крови, их ранило собственной миной, разорвавшейся в пятнадцати метрах.

  Увидев на берегу скопление раненых, я тут же схватил телефонную трубку и крикнул:
– Соедините меня с Ивановым, а лучше с "Черновым".
– Вас слушают!
– Какого … вы там задницы чухаете? Мы здесь в крови купаемся! Людей уже не осталось… Срочно пушки на пирс и прямой наводкой, начиная от моста вправо, крошите огневые точки в первой траншее противника… – с гневом выпалил я.
– Кто говорит?
– Третий!

  Не знаю, кто меня слушал на том конце провода, подействовал ли мой клич, или кто-то сам додумался, но вскоре за домами у пирса "заговорили" наши пушки. Снаряды, вздымая песок, смешали его вместе с огневыми точками на передовой противника. Наконец-то заткнулась и зенитная установка.

                IX

  Немцы драпанули – огневое напряжение спало. Заработали наши моторные лодки. Одна за другой они причаливали к нашему берегу с полупонтонами плотно набитыми бойцами. Из первого выскочил молодой командир роты, старший лейтенант Масалыкин и спросил:
– Где здесь противник?
  Я ему указал на траншею по ту сторону моста и он, не останавливаясь, скомандовал:
– Рота за мной, через дорогу в траншею – бегом!…
  Первый взвод и автоматчики начали чистить передовую противника.

  Послышались короткие автоматные очереди, а через полчаса они уже вели колонну пленных немцев. А моторные лодки все подкатывали и подкатывали с новым пополнением, увозя обратно пленных и раненых. Отправил и я всех своих раненых, а их было много. Слава Богу и благодаря хорошо оборудованным ячейкам, не смотря на ураганный огонь, за этот день убитых у нас не было.
  Подсчитали свои оставшиеся силы – кроме пулеметного расчета у нас осталось двенадцать активных штыков. Из офицеров целыми и невредимыми остались трое – я, старший лейтенант Дмитрий Майков, да командир зенитно-пулеметного взвода младший лейтенант Митрошкин.
  Мне на память пришёл рассказ под названием "Батальон четырех", который был напечатан, толи во фронтовой многотиражке, толи в маленькой брошюрке. Там речь шла о моряках, защищавших Крым. Командир им сказал: – "Один человек – один воин, два – взвод, три – рота, четыре – батальон. Батальон, за мной в атаку – Вперед!" Да, нас было больше. Но сколько атак мы отразили! Выстояли под ураганным огнем тяжелой артиллерии. Как не пытались немцы сбросить нас с этого крошечного клочка земли – ничего у них не вышло. Плацдарм удержали. Поставленную перед нами задачу: обеспечить переправу через пролив подразделениям полка и дивизии – выполнили. Нас осталось мало, но мы не дрогнули. Об этом я доложил позвонившему по телефону заместителю командира полка, майору Иванову.

                X

  После коротких очередей автоматчиков, над проливом наступила тишина. Солнце опустилось ниже туч, и край небосклона загорелся яркой краской вечерней зари. Переливаясь всеми красками, заря отражалась в зеркальной глади пролива, но никому не было дела до этой сказочной красоты. Уставшие войны вылезли из своих окопов, собрались вокруг костра, разведенного из ящиков от боеприпасов. Сняли обувь и стали сушить портянки.
– Эй, сержант, товарищ сержант, там остался хлебушек, есть ли тушенка? Тащи ее сюда, мы ее разогреем на костре, да "червячка" заморим немного.
  Все занялись сушкой обмундирования вплоть до нижнего белья. Пулеметчики, старожилы этого плацдарма, развели отдельный костер. Мы со старшим лейтенантом Майковым тоже подсели поближе к костру.
  Вскоре заря погасла. Наступили сумерки. В городе раздалась беспорядочная стрельба. В небо взметнулись ракеты и разноцветные очереди трассирующих пуль. "Что это?", – подумал я, – "Что случилось?". Я позвонил по телефону, в ответ возбужденный связист радостно кричал: "Берлин! Берлин! Так это же наши войска взяли Берлин!". Мы тоже обрадовались этому известию - отсалютовав сигнальными ракетами и длинной очередью из своего спасителя – "ДШК".
  Да! Это произошло 2 мая 1945 года. Эта новость воодушевила наших воинов. Но радость была короткой – мы валились от усталости.

Продолжение:
http://www.proza.ru/2018/10/24/1782