Предатель

Дверь квартиры распахнулась и Си Хан первым ввалился в коридор, едва устояв на ногах. Его мать, Си Юн, вошла следом, быстро закрывая дверь.
Си Хан поднял на нее глаза, готовые заплакать. Но по-прежнему не плачущие.
— Как ты… — выдохнула Си Юн, стягивая с шеи серый шарф. — Как ты, негодник, так нас опозорил?! Своего отца, меня, сестру, всех нас!
Она ухватила сына за крохотное жесткое ухо, от чего тот болезненно завыл, и заставила встать на ноги.
— Отвечай! — лицо Си Юн было красным от злости и непонимания. — Отвечай, почему не плакал!
Хан готов был заплакать сейчас — от обиды и боли, но понимал, что в этом не будет особого смысла. Кролик Ёмо бы никогда не стал рыдать от боли, вспомнил Хан и стиснул зубы.
Си Юн, кажется, сама уже была готова удариться в слёзы.
— Позор! Все это видели, понимаешь?! Ты стоял у всех на виду и… — не выдержав, женщина закрыла лицо руками и ее сотряс плач.
В коридор вышла маленькая Си Рён.
— Почему мама плачет? — спросила она у брата, который тоже не до конца это понимал. Единственное, что знал Хан — что сейчас мама плачет по его вине, и от этого ему становилось грустно и больно. Он хотел бы сделать всё, чтобы она больше не плакала, но для этого пришлось бы вернуться на площадь и поплакать там.
Хан набрал воздуха в грудь, пальцами теребя красный галстук.
— Потому что я…
— Потому что он не плакал на похоронах, Рён! — Си Юн взорвалась истерикой. — Он стоял как истукан, и все это видели! — на голову Хана обрушилась оплеуха. Наверняка не очень сильная по мнению женщины, но Хана будто бы ударил по голове танк. Схватившись за затылок, тот согнулся пополам и, не удержавшись, заплакал.
— Вот сейчас ты плачешь! — крикнула на него Си Юн. — А почему тогда не плакал, паршивец?! Тебе было плевать, да? Ты хотел нас опозорить?! Говори честно!
— Нет.
— Я не слышу тебя!
— Нет, не хотел.
— А почему ты тогда не плакал?!
Стиснув зубы, Хан сказал сквозь слезы:
— Я не знаю, зачем.
И тут же пожалел об этом, потому что на него обрушилась вторая оплеуха.
— Не знаешь, зачем?! Потому что все плакали! Потому что всем нужно!!! Чем ты слушал на уроках, кретин?! — кажется, у Си Юн не хватало слов, чтобы как можно обиднее назвать сына. — Ким Ир Сен столько сделал для нас, а тебе плевать?! Тебя бы не было, — перечисляла она яростно, глядя на сына красными от слез глазами, — меня бы не было, папы бы не было, Рён бы тоже не было! Он столько сделал для нас, а ты и слезинки не проронил, бесчувственный ты чурбан! И если на нас кто-то донесет за это... — не договорив, Си Юн снова зарыдала, спрятав лицо в ладони.
Подняв голову, гудящую от удара, Хан молча посмотрел на мать, шмыгнув носом. Слёзы от боли быстро проходили. Хан с детства был приучен терпеть любую боль.
— Сегодня остаешься без ужина, — сказала мать спустя время. Она наконец сняла свое пальто и прошла в кухню. — Свою порцию отдашь Рён.
Сестра Хана, переводящая взгляд то на мать, то на брата, медленно протянула руку к сидящему на полу Хану и тронула его за плечо.
На похороны она должна была пойти вечером, с отцом, и пока что не знала, что ей предстоит.
— Не смей его жалеть, Рён! — сурово приказала Си Юн с кухни. — И сегодня на похоронах поплачь как следует. Ведь ты же любишь Ким Ир Сена?
— Люблю, мама, — покорно отозвалась Рён, не сводя с безмолвного брата глаз.
Понизив голос, она спросила:
— Почему ты не плакал, Хан?
Тот помотал головой, пытаясь подобрать слова и вспомнить, почему он не смог заплакать, когда слёзы вокруг лились ручьём, и плакали все. Теперь он действительно чувствовал себя предателем, потому что ему как будто бы было всё равно. Кролик Ёмо хоть и был настоящим воином, но он наверняка поплакал бы на похоронах вождя. А он, Хан, получается, трус?
Он не видел чужих взглядов, смотрящих на него — хотя мама говорила, что такие были — он видел лишь множество красных, мокрых лиц, блестящих на солнце, женщин, рвущих на себе волосы и кричащих, видел их, и плакать ему совершенно не хотелось. В тот момент он даже думал о том, понравилось бы такое зрелище самому Ким Ир Сену?
— Я не знаю, Рён, — шёпотом сказал Хан. — Но ты плачь обязательно, изо всех сил. Поняла?
Сестра серьёзно ему кивнула.