О прозе

Итоги уходящего года для автора этих строк – между троечкой с плюсом и четвёркой с минусом по 5-балльной системе. Новый роман – не дописан, родилось несколько рассказов и миниатюр, совсем немного новых стихотворений. В общем-то, я понимал, что сверх-плодотворный 2017-й повторить невозможно, и суть не в литераторском кризисе, а в жизненных обстоятельствах.

Этот год совершенно иной. Менее «эгоистичный» в плане собственного творчества, но более плодотворный внешне. Не только альма-матер – Чтения и Литературная Гостиная, но ещё и участие в жюри ряда «побочных проектов», например – конкурсе песенных переводов. Опыт неоднозначный, но, безусловно, полезный. И, конечно, если зовут – значит, ты не безнадёжен, как минимум. Что по-человечески радует, конечно.

В жанре прозы вспомнил навыки спортивных репортажей – Вашингтон устроил реальную драму на пути к первому в истории Кубку Стэнли, а следом сразу грянул Кубок Мира в России. В конце года впервые осмелился (почти потоком) написать пару заметок о родном городе. Очень рад, что всё это так тепло встретили собратья по перу и читатели. А сам – относительно, но доволен тем, что впервые взялся за объёмное эссе о дорогом с юности сердцу Евгении Онегине, где менее-более точно удалось донести суть личного прочтения гениального романа в стихах. К этому напрямую подвигла полемика с авторами работ в пушкинских Чтениях в феврале. За что им всем огромное спасибо – в определённой степени, все они стали моими соавторами...


Из предисловия к эссе «А счастье было так возможно»:

«Евгений Онегин» мне дорог и созвучен настолько, что за несколько лет активной литераторской деятельности не касался его ни разу (школьные сочинения – не в счёт). Это и эталон поэзии, и памятник эпохи, и просто печать несомненной гениальности Александра Сергеевича. Высокие, но искренние слова; когда мне дурно и тяжко на сердце, я вновь и вновь открываю потёртую книжицу, перечитывая те строки, с коими совпадаю в определённые душевные моменты.
 
В недавно завершившихся пушкинских Чтениях, при всём их несомненном успехе, меня (как единицу жюри) огорчило лишь одно: «Евгений Онегин» (4 эссе из 17-ти), при всей любви, отклике и популярности, едва ли прочтён и глубинно осмыслен по-настоящему. Как, впрочем, и Печорин, Базаров, Мышкин, Каренина – совершенно уникальные истории, но с единой сутью: все они бросают умный вызов светски и религиозно зашоренному обществу разных веков.
 
Это и побудило меня взяться, при всём грузе сомнений, за эссе «Перечитывая Анну Каренину» в ноябрьском выпуске «Литературной Гостиной», а сейчас – написать те вещи, что я более-менее сформулировал ближе к 30-ти годам о своём восприятии гениального романа в стихах, как драмы, в первую очередь.
 
Что ещё сказать? На глубинное согласие совершенно не рассчитываю. Но важно поставить вопросы, коих нет в стандартных лит. хрестоматиях и задуматься об ином прочтении Онегина. Надеюсь, это удалось...
 
«Мы все учились понемногу»... В самом деле :)

http://www.proza.ru/2018/03/09/68


(о стихотворных итогах-2018 напишу отдельно)