Если бы горы могли говорить... Глава 17

    
               
  По - прежнему знойно и ослепительно смотрит крохотное солнце на весь развернувшийся под ним мир, с  волнистыми очертаниями гор, с поющими в низинах ветрами, с зелеными садами, в тени которых весело журчат арыки и белыми пятнами высвечиваются дома. И по - прежнему стройно тянутся к нему остроконечные тополя с озаренной листвой, колышутся под ним травы и шуршат по берегам рек засохшие камыши.
  И только с наступлением ночи, когда в темных глубинах неба мириадами зажигаются звезды и столбики термометра показывают ниже тридцати, умиротворенно засыпает разморенная под его знойными лучами земля. И спит до тех пор, нежась в навеянной с гор свежести, пока из - за зубчатых верхов снова не проглянет родное азиатское солнце и ослепительно - знойными лучами не сольется на все, что под ним, не обходя и плескавшееся на загородных просторах озеро, под названием Ближнее, при виде которого еще с дороги из окна отцовской машины, Стасик пришел в такой неудержимый восторг, что ему просто потребовалось излить его громким шлепком ладонью по спине сидевшей рядом Леночки Жарахиной.
  -Ты чего не радуешься?
  Девочка, вздрогнув от неожиданности, обиженно посмотрела на него синими, как у отца, глазами, и, крепче прижав к себе уснувшую на коленях Иришку, молча отвернулась к окну.
  Дима, внутренне возмущаясь выходкой братана (они со Стасиком уже крепко подружились, и он называл его не иначе, как братан), отвел на него с выпуклого затылка дяди Саши свой сосредоточенный взгляд.
  -Что ли, руки шибко длинные? Может, укоротить?
  Непоседа Стасик, качнув сиденьем, развернулся к нему.
  -Приедем на озеро, утоплю!
  -Посмотрим! - в ответ коротко бросил Дима, возвращаясь к прежнему созерцанию.
  Стасик в ответ задиристо рассмеялся и, подаваясь козням сидевшего внутри бесенка, отчаянно дернул девочку за туго вплетенный в косичку бант.
  Нежное личико девочки вспыхнуло румянцем и новой обидой налились папины глаза.
  Этого Диме было достаточно, чтобы осторожно обогнув её, сидевшую между ними, со всего размаху шлепнуть обидчика по уху.
  Стасик на мгновение замер. Ухо сначала побелело, как снег, затем покраснело, побагровело и наконец, повисло, как пожухлый лист.
  Леночка, тихонько засмеявшись в кулачок, украдкой взглянула на сидевшего по другую сторону от нее отважного рыцаря, сдержанно приготовившегося к отражению ответного удара от оскорбленного оплеухой братана, который мгновенно сжатым кулаком, описав по воздуху дугу, прошелся им по его скуле.
  Дима, бледнея лицом, слегка подвигал ею, и тут же другой рукой ударил его по второму уху.
  И здесь уже не только уши, но и лицо Стасика красно запылало. Подавив боль и, улыбнувшись дерзкой мысли, как он сейчас шмякнет его головой об спинку отцовского сиденья, рванулся было к нему, но тут отец, неожиданно остановив машину, повернулся к ним лицом.
  -Так, друзья, кому - то из вас сейчас придется пешочком дотопать до озера. И скорее всего, тебе, Стасик.
  Дима всем корпусом подался к нему.
  -Прости, пожалуйста, дядя Саша. Мы больше не будем озорничать. Только не высаживайте Стасика. Пожалуйста.               
  Строгое лицо Александра слегка подобрело.
  -Хорошо, прощаю. Но до повторного замечания, - сказал он, вновь поражаясь привычкой мальчика, заступаться за дерзкого сына.
 И, обдав того потемневшими глазами, снова отвернулся к рулю.
  Стасик притих, виновато шмыгнув носом и ни на кого не глядя.
  Но вскоре, заметив на себе улыбающийся взгляд Алины, ответно подмигнул ей зеленым глазом и снова отвернулся лицом к окну, с негласно поднявшимся до высоты чувством видя зеркально - переливающуюся водную гладь. Он даже не успел заметить, как отец, повернув машину с шоссе, неспешно повел ее по песчаному берегу, выискивая удобное для стоянки место. И наконец, найдя его в тени низкорослых деревьев, остановился с легкостью, взглянул на радостно - взбудораженных детишек, веселыми криками которых тут же огласилось до краев залитое солнцем побережье и повернул взгляд на все еще неподвижно сидевшую рядом Алину.
  -Утомила езда?
  Она коротко кивнула. Молчаливо, без слов, без звука, задумчиво глядя куда - то. Будто затаенно вслушиваясь в какую - то только ей слышимую мелодию над безбрежным простором, в струящемся зное, в радужных переливах воды. А потом, повернувшись к нему прелестным личиком, сказала с улыбкой:
  -Ну да, есть немного. Пошли, подышим озерным воздухом.
  Впереди в нескольких метрах от них с отражением опрокинутой сверху синевы, искрилась зазывавшая в воду озерная гладь. Однако ни на воде, ни на всем побережье здесь не было ни единой души. И стояла только разморенная зноем тишина с еле слышимым плеском накатывающихся к берегу волн и радостными голосами нырнувших в воду детишек.
  -Купаться только у берега! - с расстояния предупредил их Александр, вместе с Алиной идя к багажнику машины.
  -Тебя не настораживает здешнее безлюдье? - спросила она.
  -Нисколько, - в ответ улыбнулся он. - А тебя что, тревожит это?
  Она неопределенно повела плечами.
  -Не знаю, но что - то вроде этого.
  -В таком случае, пошли, утоплю.
  И шумно схватив ее на руки, вместе с ней повалился на горячий песок.
  Она залилась смехом, но губы их тот час же сомкнулись и смех неслышно угасал.
  В груди горячо затрепетало.
  -Не волнуйся, - ласково продолжил он, отрываясь от ее лица и стряхивая с волос золотистые крупинки. - Людей нет потому что, озеро в парадокс своему названию, находится у черта на куличках, и вокруг него в радиусе десяти - пятнадцати км нет ни единого населенного пункта. А если и имеются где - то в отдельных аулах смельчаки вроде нас, так им не до соблазнов природных, когда в разгаре очередная полевая страда, о чем ярко свидетельствуют горы бесхозно рассыпанного по дороге зерна. Вот так "аккуратно" его транспортируют с токов на элеваторы, один из которых находится и в нашем замечательном городе.
  На красиво очерченных губах Алины блеснула игривая улыбка.
  -А давай на обратном пути соберем тот бесхоз для маминых курочек.
  Глаза Александра подернулись сталью.
  -Ты соображаешь, что говоришь? Я скорее под статью подведу, нежели позволю прикладывать руку к народному добру!
  -О - ой, какие мы грозные! - тонко сдвинула брови Алина. - А Виктор Жарахин не проехал бы мимо. И угостил бы своих курочек.
  Александр, услышав это, едва не впал в ярость.
  -Все! Хватит! Ты не знаешь Виктора! И впредь никогда не смей даже плохо подумать о нем.
  На этом любовное отступление закончилось, и он, полон негодования, резко вскочив на ноги, подошел к багажнику.
  "Обиделся, что ли?" - глядя на него, в неловкости подумала она и медленно отвела взор в сторону.
  Впереди у самого горизонта синеющей громадой громоздятся горы с первозданными снегами и кучками разбросанных над ними облаков. А где - то с обратной стороны, еле различимыми пятнами проступает город, со своей обычной жизнью, со своими людьми, со своими радостями и печалями, с гигантскими корпусами новостроек, с заводскими трубами, вместе с дымом из которых в воздух выбрасываются длинные огненные языки.
  А рядом голубоглазой нежностью озеро с еле приметными стекловидными морщинками, солнечный смех резвившихся на воде детишек, золотящийся крупинками прибрежный песок и в суровом молчание склонившийся над багажником родной до безумия человек.
  Любящая улыбка озарила лицо.
  И она, тихонько поднявшись с места, так же тихонько подошла к нему, обняла и нежно прильнула к его горячей спине.
  -Сашенька, прости, пожалуйста. Действительно, не подумав, сказала. Я знаю, что Виктор хороший. И Катенька тоже. А Леночка вобще прелестное создание! Прости, а.
  Александр, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться над ее милым щебетанием сзади, осторожно раздвинув ее руки, повернулся к ней лицом, заключил в свои объятия.
  -Может, пойдем окунемся? Смотри, вода какая! Все небо в ней.
  Она вопросительно разомкнула губы.
  - А - а...
  -Что, "а"? - улыбнулся он, крепче прижимая ее к себе. - Во всяком случае, слухов об обнаружении в ней каких - либо вредных вирусов или как их еще там, на языке медиков, тебе знать лучше, не было. Так что, смело можешь нырять!
  -Я плавать не умею, - смущенно улыбнулась она.
  -Я научу. Пошли.
  И с этими словами, весело потащил ее к пенно плескавшейся у берега воде, где Дима вместе с девочками в молчаливом напряжении наблюдали за уплывшим от них на порядочное расстояние Стасиком, русоволосая головка которого то исчезала в накатывающихся вокруг него волнах, то появлялась вновь.
  Александр, замерев, глядел с берега на бесстрашного сына, и, чуть выждав, когда его головка снова покажется на поверхности воды, громким голосом приказал ему плыть обратно. Стасик повернулся к ним лицом и, выкрикнув в ответ что - то невнятное, снова исчез из виду, оставляя на воде разошедшиеся круги, которые мгновенно разбежавшись, снова сомкнулись одним  дробящимся сверканием.
  -Ну и все, - не отрываясь от Леночки, выдохнула Иришка, - Стасик утонул. И снизу вверх взглянула на Александра, которого в отчаяние тормошила смертельно побледневшая Алина.
  -Ну чего ты стоишь? Иди, спасай ребенка! - в паническом страхе кричала она, пытаясь оттолкнуть его, такого рослого, в воду.
  Но он был неподвижен. И только прищуренно глядя на переливающуюся впереди себя водную гладь, беззвучно отмахивался от нее, как от назойливой мухи.
  Дима этим временем, быстро сбросив с себя одежду, нырнул в воду и, немного отплыв от берега, ушел в нее с головой.
  -Саша! - в ужасе кричала Алина, изо всех сил толкая его за ним. - Чего стоишь столбом бесчувственным? Их обоих уже не видно!
  Машков со снисходительной улыбкой взглянул на нее, обнял ее за плечи.
  -Успокойся, любимая. Не паникуй. Стасик отлично плавает под водой. И Дима, видать, не хуже. Сейчас они вынырнут обратно.
  И действительно, через несколько мгновений на поверхности воды появились две контрастные головки.
  Мальчишки, не отставая друг от друга, шумно плыли к берегу, где вскоре одному из них крепко досталось от разгневанного отца.
  С лица Алины сошел румянец и оно стало белее полотна. Похолодевшие руки обессиленно опустились и из обоих глаз ручьем выкатились слезы.
  Прильнув к груди мужа, она дала полную волю своему отчаянию.
  -Нет, правда, я сойду с ума или меня сразит здесь инфаркт.
  -Ну перестань, успокойся. Все ведь нормально. Мальчишки целы и невредимы, - поглаживая ее спину, нашептывал он. - Это же мальчишечий фарс, игра. Ты что, не знаешь этого брата? Так они тебе еще не это покажут!
  А девочки, с заплаканными и с такими же бледными лицами, жались к ней, всеми силами стараясь уберечь ее от сумасшествия или злого инфаркта. И только с молчаливым укором поглядывали на подошедшего к ним победителя водной стихии, довольного и с лицом самой безвинности даже после хорошей взбучки от отца за самовольное отплытие от берега.
  -Да что вы, тетя Алина? Перестаньте бледнеть и дрожать. Мне очень нравится плавать под водой. Знаете, как там интересно! Камушки разные, моллюски вокруг.
  Алина, оставив мужа, тянется к нему, обнимая и целуя. Целует бессчетно в не совсем еще просохшую от воды головку, в милое, улыбающееся лицо. И, видя остановившегося рядом с Александром Диму, тоже подзывает его к себе и уже с нежностью целует обоих.
  -Рыбоньки вы мои! Как же я люблю вас! Как же я боялась, что вы, не дай Бог, не всплывете из - под воды, - сквозь поцелуи, с новыми на глазах слезами, шептала она.
  -Отставить нежности! - не выдержал Александр, глядя на них. - Пусть займутся заготовкой дров для костра. Скоро уже Оскар с Виктором подъедут.
  Алине волей - неволей пришлось выпустить мальчишек из своих объятий.
  -Ты, своими нежностями не превращай в женщин моих пацанов, - полушутя, полусерьезно заметил Машков, вместе с ней и с девочками снова направляясь к машине для выгрузки из багажника походного снаряжения.
  Зеркально струится водная гладь, отражая в себе небо с надвинутыми парусами выплывших откуда - то из необозримой синевы облаков и ласково обмывая искрящийся песок.
  Иришка, держась за его руку, семенит рядом и, одолеваемая сомнениями, то и дело поглядывает на блуждающих от них в стороне в поисках дров мальчишек и снова поднимает глаза вверх, на Александра.
  -Папа, а Стасик ведь просто нырял, а не тонул? Я тоже так хочу понырять.
  Александр с повеселевшим лицом снова схватил ее на руки и несколько раз подбросил вверх над головой.
  -Какая же ты смешная, девочка моя. Мы с тобой обязательно поныряем. И маму с Леночкой возьмем. Хорошо?
  И девочка - пушинка в его руках ликовала от счастья.
  В это время со стороны ведущей к озеру дороги раздался оглушительный рев движущегося мотоцикла.
  -Витек едет, - заулыбался он, узнавая по звуку тут же вынырнувший из - за поворота мотоцикл Виктора Жарахина.
  А тот уже, взвихривая колесами залежавшийся песок, ветром промчался по всему побережью, и, сделав пару с ног сшибающих трюков, как вкопанный остановился перед ними.
  Под надвинутой на лоб каской задорно блеснули непотухающей синевы глаза лихого наездника. Во всю ширь лица разошлись в улыбке слегка полноватые губы.
  -Вот и мы! - громко объявил он и, чуть ли не снеся разворотом ноги склоненную книзу голову сидевшей за его спиной Катюши, слез с мотоцикла, постучал пальцами по ее каске. - Э... Але... Слазь с моего коня, пока он сам тебя не скинул.
  -Вот это растяжка! - с улыбкой восхитилась Алина, здороваясь с ним и подходя к Катюше, возле которой уже озабоченно засуетились девочки. - Катенька, привет, роднулька! Ты жива?
  Вместо ответа на нее глянуло красивое побледневшее лицо с потухшими глазами и беззвучно опустившимися уголками губ.
  И новый страх охватил ее.
  -Катюш, тебе плохо? Может, водички дать? Уж не тепловой ли удар это?
  Опустившиеся уголки губ едва шевельнулись.
  -Алиночка, ущипни меня, солнышко. Да посильнее.
  -Зачем? - удивилась Алина, обнимая подругу и отсчитывая на запястье руки удары пульса.
  Катюша, сделав несколько глотков привезенной из города питьевой воды, с помощью подруги сошла с мотоцикла и, в сердцах бросив к ногам мужа сорванную с головы каску, вместе с ней и с девочками направилась вглубь одичалых деревьев.
  Виктор, сопроводив их шутливыми репликами, обвел глазами сверкавший под солнцем озерный край, за далекой далью которого виднелись иссиня - дымчатые очертания высоко вознесенных вершинами гор.
  -Благодать - то какая, Сань! - кивнул он рядом стоявшему Александру. - Глаз не оторвать! Удивительна наша родная земля красотами! Оттянемся по полной после, так сказать, трудов праведных! Гулять так, гулять. Пошли, разгрузим люльку.
  В глаза сразу бросилась лежавшая поверх прочих походных атрибутов неизменная спутница увеселительных развлечений Виктора Жарахина шестиструнная гитара с розовым бантом на грифе. - Для смеху.
  Виктор, взяв ее в руки, присел на сиденье мотоцикла, умеючи провел пальцами по натянутым струнам. И, весело взглянув на вновь подошедших к ним женщин, лихо ударил по ним, оглашая берег взятыми аккордами.
  -А ну, гуляй - банда, отгрохаем цыганочку на песочке?
  Катюша сердито сверкнула глазами.
  -Бант позорный сними, цыган несчастный!
  И тут же улыбнулась стоявшему напротив Александру.
  -Что так неуважительно, Катюш? - спросил он, добродушно поглядывая на обоих супругов.
  Стройная, грациозная фигурка Катюши слегка качнулась в сторону занятого гитарой мужа.
  -Саш, а ты его спроси. Пусть расскажет, как едва не угробил меня.
  Машков удивленно двинул бровями, посмотрел на друга.
  -Витек, что произошло?
  -Не слушай ее бред, - привычно отмахнулся Виктор, убирая пальцы со струн и поднимаясь с места. - Бабам никогда не угодишь.
  И, положив гитару в сторону, снова склонился над люлькой, извлекая оттуда внушительную алюминиевую чашку с чищенной рыбой.
  Машков удивленно присвистнул.
  -Где ты столько успел наловить рыбы и даже почистить ее?
  Виктор весело покачал головой.
  -Нет, братан, не я, - довольно заулыбался он, глядя на серебрившуюся в чашке рыбу. - Ее вместе с водкой и прочей мелочью к столу Оскар передал. Сам обещал ближе к вечеру подъехать. Не успел, говорит, выходной наступить, как гости с зарей повалили.
  -Ты заезжал к Оскару? - спросил Александр. - Мы же с ним по телефону уже обо всем договорились.
  -Телефон - это телефон, братишка, - вдохновенно ответил Виктор, - а тут  увидеться страшно захотелось. Вот и понесло меня туда. А дорога - то от их аула до озера и так боже упаси, а тут еще в одном месте каким - то образом спад земли диаметром метра в четыре произошел. А я - то, не зная об этом, гнал на всех парах. А когда приблизился, ладно успел дать по газам, поднимая конька своего в воздух так, что едва не опрокинул с него свою ходячую катастрофу. После чего, она и воззрилась на меня, как на врага народа.
  -Ну Виктор! - рассмеялся Александр. - Жизнь полна экстрима. Беда просто с тобой! Ты лучше скажи, где Оскар столько сазанов наловил?
  -Братишка его из какой - то проточной ямы прямо, говорит, рукой вычерпывал. А после и почистил сам вместе с Мадиной. Оскар только сказал, чтобы мы уху по всем правилам сварганили да водку в озерной воде охладили.
  -Окей, - в ответ улыбнулся Александр, отводя взгляд от алюминиевой чашки с готовым для отменной ухи главным ингредиентом и уводя друга ставить одну общую для всех палатку.
  Когда палатка была готова, друзья на месте старого кострища поставили привезенный с собой железный таганок, и вскоре под ним из собранных мальчишками сухих щепок (лесов здесь не было) и дров, из запасов Виктора, запылал разведенный ими костер. А несколько позднее, обдаваемый со всех сторон его пламенными язычками и, источая по всему побережью вкусный аромат, закипел и подвешенный над ним чугунный казанок с ухой.
  Неподалеку от палатки, на белом песке, женщины под видом стола расстелили привезенную с собой большую клеенку, до краев заставляя ее всем необходимым для продолжительного дружеского застолья. Дима вместе с девочками охотно помогал им.
  Стасик, не принимая никакого участия в общем благом деле (с него достаточно было сбора дров), полулежа на песочке с бурно включенной фантазией, созерцал даль, где над волнистыми изломами гор, сказочно озаренные облака, своим скоплением и со своими причудливыми формами, представились ему парящим в воздухе городом, белым, легким и фантастически красивым. Просто на зависть мировым зодчим! Кого бы подключить к столь необычному видению? Взгляд выудил суетившуюся у клеенчатого стола Тетю Алину.
  -Тетя Алина! - тут же позвал он. - Гляньте, город из облаков.
  Алина, не медля, подошла к нему и, подаваясь его светлой фантазии, неторопливо обвела глазами даль, где действительно, в гамме удивительно -красочных оттенков вырисовывалась необыкновенная по своему представлению картина, подвластная только чудодейственной кисти неповторимого художника - природы.
  -Солнышко мое, - заулыбалась она, переведя взгляд на него, - и в кого ты только весь со своей милой фантазией? Отец вроде, убежденный реалист.
  -В маму, наверное, - решила подошедшая к ним Катюша. И тут же, словно спохватившись, стыдливо прикрыла рот рукой. - Стасик, деточка моя, прости, пожалуйста. Вот дура я, дура!..
  Стасик великодушно заулыбался.
  -Да что вы, тетя Катя! Никакая вы не дура, а очень даже хорошая тетенька. И вы правильно сказали, что я весь в маму!
  И с этими словами, поднявшись с места, он подошел к Алине, обнял ее за пояс. А потом, прильнув к ней головкой, сказал тихонько:
  -Правда ведь, мам?
  ****
  Как бы ни было хорошо в объятиях любящих и заботливых папы и бабуленьки, мальчик скучал по материнской ласке. Ничего определенного не зная о своей маме и, почти не помня ее, но чувствуя, что где - то она есть, он страдал по ней, и всякий раз пытался воспроизвести в своем маленьком сознании ее далекий образ. Однако это плохо удавалось. И еще тягостнее становилось от ее полного отсутствия, и, особенно во время болезни, когда рядом не было ни папы, ни бабуленьки, и так не хватало родных, ласковых рук, чтобы приложиться к ним горевшей в жару головкой.
  И вот однажды, в один из осенних вечеров, в нем, кажется, навсегда оборвалась та, незримо соединяющая ребенка с матерью, нить.
  Стасик возвращался из школы, когда его неожиданно остановила сидевшая у подъезда на скамейке с семечками подсолнуха в руке, одна из соседских бабуль, мерзко - скрипучий голос которой в сопровождение плевка в шею шелухой, эхом повис над сводами подъезда.
  -Сынок, мать - то твоя не приезжает?
  -У меня нет мамы, - проходя мимо, сбрасывая с шеи шелуху, сказал Стасик.
  В ту же секунду из сморщенной ладони веером рассыпались семечки, и костлявые пальцы вцепились в висевший на спине ранец.
  -А кто тебе сказал такое? Отец, милиционер, бесшабашный или бабка, интеллигентка паршивая? Не слушай их! Врут они! Есть у тебя мать - то! Есть! Да только бросила она тебя вместе с твоим отцом. Не нужны вы ей! Артиста - красавца нашла. И уехала с ним, как можно, дальше от вас!
  Стасик в оцепенение глядел на нее, пока вновь со скрипом выкатившийся из злой утробы голос, новой болью не ударил по маленькому сердечку:
  -Бросила вас, бросила! - Ха - ха - ха... Не нужны вы ей!
  Вернувшийся поздно вечером с работы отец застал его грустным, подавленным и без обычной реакции на его приход.
  -Сынок, - встревоженно спросил он, оглядывая его, - ты не болен? Что - то вид у тебя неважный. И почему до сих пор не в постели?
  Лицо сына исказила бледная улыбка. Уголки губ задергались и обложились  синью.
  -Папа, ты почему не сказал мне, что моя мать умерла? Я бы никогда не ждал ее. Почему ты скрывал от меня правду о ней? Пощадил? Или ждал, когда ею убьют меня другие?
  Александр молча прикрыл глаза. Слов в оправдание не было.
  А сын беспощадно хлестал ранящими сердце упреками и нужно было мужественно принять их.
  -Она ведь бросила меня? Бросила! А ты молчал! И сейчас молчишь, признаться не хочешь. А сам учишь правдивости!
  И, бросившись лицом в кресло, забился в безутешных рыданиях.
  Александр обессиленно и молча стоял над ним, над содрогающимся в рыданиях, и мгновенно сдавившая затылок боль, разошлась по всей голове.
  "Предполагал ведь, что такое может случиться, но правды открыть не решался. Мал слишком, вреда опасался. А кто - то не побоялся"...
  И, склонившись над сыном, заговорил тихим и несколько охрипшим голосом:
  -Сыночек, постарайся взять себя в руки, успокоиться. Ну и выслушай, пожалуйста, меня.
  Сын, не отрываясь от кресла, тихо плакал. И только через какой - то промежуток времени, повернулся к нему опухшим от слез лицом.
  - Не надо, папа, не говори ничего о ней. И так уже все ясно.
  Александр взял сына на руки и, поцеловав в покрытый испариной лобик, присел на это же самое кресло, медленно раскачивая его в своих сильных и любящих отцовских руках.
  За окном порывистый ветер и монотонный стук серого холодного дождя.
  И раскачиваемый в руках сын целиком приник к нему, не отрываясь. И то ли, беззвучно прислушиваясь к монотонным за окном звукам, и то ли, к самому себе, так же беззвучно перемалывающему в своем детском сознании непонятные отношения взрослых.
  Нужно было сказать что - то сыну. А слов не находилось.
  -Заговорил он, обхватив его, насколько хватило ручонок, за пояс:
  -Папа, а не получится так, что я вдруг стану ненужным и тебе?
  Александр неслышно вздохнув и, стиснув зубы, уткнулся лицом в его мягкие волосы. А, подняв лицо снова, сказал доходчивым голосом и мягко отделяя слова:
  -Сынок, ты единственный, ради кого я живу, и в ком вижу весь смысл и свет своей жизни. И больше никогда - никогда не говори так... Пожалуйста!
  А после, так же прижимая сына к себе и так же раскачивая, будто пригвоздился к месту, восполняя своей отцовской любовью существующий пробел в материнской любви.
  А сын, согретый идущим от сердца папы теплом, приник к нему, и не шевелился. И только через какое - то время, почувствовав внезапно подкравшееся чувство голода, с улыбкой на лице посмотрел на него:
  -Может, покушаем что - нибудь?
  Александр почувствовал, как от головы отливает давящая волна.
  -Конечно, сыночек, - довольно заулыбался он, бережно отпуская с рук сына и,
поднимаясь с места.
  А потом, с чувством тепла и домашнего уюта, согрев на плите заранее приготовленный ужин, вместе сели за стол.
  Отбивая время, постукивают часы на стене кухни, и за окном все та же, ни к чему не обязывающая тьма, с мутным дождем и не прекращающимся колючим ветром.
  Александр с дымящей во рту сигаретой привстал у окна, выпуская дым в открытую форточку и задумчиво глядя на мокрое шевеление темных деревьев.
  Сбоку от него, за освещенным столом, сын молча глядит на лежавшую перед ним фотографию с изображением той, чей трудно воспроизводимый образ безвозвратно стерся в мутным наплыве вечера.
  Александр потушил сигарету, повернулся лицом к нему, кивнул на фото:
  -Это, сынок, последнее, что от нее осталось.
  Стасик медленно поднял на него глаза.
  -Что, больше нет ее фотографий?
  -Нет, родной, - ответил он. - Она все забрала с собой. А эту я при себе хранил. Поэтому уцелела.
  Стасик молчал, как будто задумавшись над чем - то. А после, протянув фото отцу, сказал тихо:
  -Не храни, пап. Не надо.
  Александр с грустной улыбкой посмотрел на сына, ничего не говоря и ни к чему не призывая. Трудно было расстаться с тем, что долгие годы хранил при себе, как талисман какой - то надежды, хотя и маловероятной. Возможно, он и простил бы ее, вернись она снова. А Стасик? Сложный вопрос. Он был главным звеном в этой хрупкой любовной цепочке, но не фундаментальной основой распавшейся семьи. И к горькому сожалению, никогда не служил ей поводом для возвращения к прежнему семейному очагу. Так есть ли смысл, игнорировать желание ребенка, пережившего глубокую психологическую травму, когда поступок матери, для него являлся страшнее самого слова "смерть"?
   ****
  Не бывает, наверное, случайностей в жизни. Тем более, если верить тому, что любой случай имеет под собой давно предопределенную кем - то почву.
  И вот не прошло и года с того времени, как в доме неожиданно появилась Алина, не задолго до этого, по воле случая, оставив в сознании ребенка самые добрые воспоминания о себе. А потом, ненавязчиво и с необыкновенной душевной теплотой, притянув к себе и его истосковавшееся по матери сердце. Причем, не видя и не делая никакой абсолютно разницы между ним и своей дочкой. Ибо любви и тепла в ней хватало для обоих.
  Внезапно обращенное к ней "мама",  вначале привело ее к какому - то необъяснимому оцепенению, а потом, в неотделимую от слез, материнскую радость. Крепко прижав к себе мальчика, она безудержно зацеловала его в прильнувшую к груди головку, в улыбающееся личико, и обливая при этом слезами удвоенного материнского счастья, и взволнованно сквозь это, выговаривая:
  -Конечно, конечно, родной мой, ты весь в меня... А в кого же еще, сыночек мой... Радость моя, неописуемая...
  Катюша, стоя рядом и сияя улыбкой, глядела на них. Было видно, насколько она была счастлива, видеть счастливыми этих двух, дорогих ей людей, в лице взрослой и ребенка, в один миг соединившихся величайшим родством, от которого теперь зависела их жизнь, их будущее.
  И, немного выждав, подошла к ним, счастливым смехом и слезами присоединяясь к их всеобъемлющей радости.
  И празднично было на душе. И празднично звенело озаренное солнцем пространство.
  А вскоре, вместе с женой и с четырехлетним сынишкой Данэлом (это имя мальчику при рождении дал отец, в память о погибшем в Афганистане бойце Данэле Омарове), подъехал на своей машине и Оскар Батырбеков, и праздник  продолжался.
  Стол на песке буквально ломился от изобилия заранее приготовленных для этого случая блюд, среди которых особое место занимала со вкусом сваренная и подернутая сверху янтарной пленкой, уха из свежего сазана и разного вида кондитерских изделий с замысловатыми формами и узорами, придуманными великой мастерицей творить из теста чудеса, Катюшей Жарахиной. А в плюс к этому, изобилие садовых ягод, фруктов и овощей, вызывали неукротимый аппетит и желание поскорее сесть за стол. И, конечно же, здесь не обошлось и без всевозможных напитков для детей и взрослых. Правда, напитки для последних были далеко запрятаны от всевидящих детских глаз и подались на стол только тогда, когда изрядно проголодавшиеся у воды детки, наевшись и, напившись, а потом, с помощью тети Мадины, воздав хвалу Всевышнему и, поблагодарив взрослых, не вышли из - за стола и не кинулись снова к переливающей блики заката воде, оставив за взрослыми право к трапезному веселью, к которому только призывала окружающая их природа.
  Оскар Батырбеков, по - старшинству, взял в руки охлажденную в озерной воде бутылку с водкой, веселыми глазами обвел сидевших рядом друзей, на лицах которых вместе со сдержанным выжиданием отражался покой, который обычно приходит после успешного завершения начатых дел и остановил их на женщинах, с улыбкой поглядывающих на него.
  -Оскар, не томи душу, наливай! - не выдержал Виктор Жарахин. - Уха остывает!
  -Секунду, Витек, - жестом остановил его Батырбеков и, не отводя взгляд от женщин, продолжил:
  -Дорогие наши, любимые! Мне выпала огромная честь приветствовать вас здесь, в нашем сплоченном боевом кругу, величайшим источником вдохновения которого, являетесь вы, наши милые!
  -Брось, Оскар, не смеши! - снова не выдержал Виктор. - С каких это пор, бабы стали источником боевого вдохновения?
  Здесь уже не выдержала Катюша:
  -Если ты со своей корявой логикой: сила есть, ума не надо, далек от возвышенных чувств, то не мешай остальным, ладно?
  Виктор в ответ обдал ее насмешливым прищуром.
  -Катюх, я сказал "раз".
  Катюша неловко шмыгнула носом, замолкая.
  Над далекими горами красной полоской нависло уходящее солнце, и огромный без имени праздник слился с неуловимо спадающими красками неба, в сиянии которых тонула земля и чуть слышимо плескалось у берега озеро.
  -Да ладно, Витек, она, любя - в защиту Катюши вступились за столом, не препятствуя Оскару снять с бутылки металлическую пробку и наполнить стопки.
  -Итак, дорогие мои! - со стопкой в руке, шутливо продолжил он, обращаясь к дамам. - Мы, ваши доблестные мужья, хотели бы с вашего позволения, отпраздновать нашу радостную встречу за стопочкой вот этого, да простит нас Аллах, исцеляющего душу напитка.
  Глядевшие ему в рот женщины весело загалдели:
  -Ну если только за стопочкой!
  -И, не гневя Господа!
  -Не иначе, - серьезным голосом сказал Оскар, кивая друзьям на наполненные перед ними стопки.
  И в ту же минуту над столом на песке раздался звон дружно поднятых стопок.
  А рядом другой звон, еле слышимый звон плескавшихся о берег волн в слиянии со звонким смехом резвившихся на берегу детишек.
  Поставив на стол опустошенные до дна стопки, мужчины, не обделяя вниманием своих жен, дружно принялись за дымившуюся в глубоких тарелках уху, по достоинству оценивая ее вкусовые качества.
  А чуть позже, когда пропущенная внутрь сорокоградусная доза приятно разошлась по телу и весело заблестели глаза, душа потребовала повтора.
  И взоры мужчин, кроме Виктора, обратились на победно сияющую Катюшу.
  -Ну что, Катенька, ударим по второй?
  Катюша бойко тряхнула разлетевшимися по воздуху локонами.
  -Да я, мальчики, всегда "за", если бы у моего ненаглядного Витеньки после этой ударной, мозги не съехали набекрень!
  Веселые взгляды друзей мигом обернулись на стройно возвышавшегося за столом Виктора.
  -Все будет окей, Катенька, - заверил Оскар, беря в руки начатую бутылку и наполняя стопки. - Витек под нашим неусыпным контролем.
  Виктор с тем же прищуром взглянув на сидевшую рядом Катюшу, медленно повел рукой за пазуху.
  -Катюх, я сказал "два".
  -Витенька, да я же пошутила, - взволнованно пролепетала она и, заметив на себе обращенный взгляд Оскара, подняла наполненную им стопку.
  -Дуреха ты, Катька, - снисходительно улыбнулся Виктор, незаметно подмигнув друзьям. - Жутко боится выстрелов.
  Те, взглянув на него с укором, чисто риторически заметили:
  -А ты пользуешься этим.
  И немного выждав, когда все поднимут наполненные перед ними стопки, молча переглянувшись друг с другом, выпили.Так же молча и без стука. Подаваясь давно устоявшейся в их кругу традиции, повторно налитую стопку пить за Афган, за погибших там боевых друзей. Жены, зная об этом, не препятствовали им, всем сердцем разделяя их не выказываемую скорбь.
  Скрылось за горы уставшее за день солнце и над их изломами пала густая синева, с первыми зажженными в небе звездами и с далеко видимыми огнями на земле.
  Рядом бесшумно плескалась вода, с утонувшими на зеркальной поверхности небесными светилами, с молодыми, полными силы и задора, лицами, со звонкими голосами на берегу детишек и запахом запеченной на углях костра картошки.
  В руках мужчин, освещая губы и ноздри, блеснули зажженные сигареты, придавая особый смысл дальнейшему их разговору.
  Оскар Батырбеков, с наслаждением втянув в себя синеватый дымок и потом, выпустив его обратно, задумчиво обвел глазами берег с сидевшими вокруг костра детишками.
  -Витек, это твой племянник? - кивнув на Диму, спросил он Жарахина. - Как вымахал джигит! А ведь еще совсем недавно с горшком бегал.
  Жарахин, с улыбкой подмигнув Александру Машкову, снова посмотрел на него.
  -Эх, Оскар, живешь за тридевять земель от нас и ничегошеньки - то ты, братишка, и не знаешь. Разве ты не видел этого мальчика после свадьбы Сани в его доме?
  -Оскар не мог в то время видеть Диму, поскольку дети находились в доме  моей матери, - пояснил Александр.
  -В таком случае, прости, братан, - шутливо извинился перед Батырбековым Виктор, - и позволь донести до твоего сведения, что интересуемый тебя мальчик вовсе не тот, за кого ты его принял, а крестник Сани. А еще точнее, наш юный боевой друг.
  Александр Машков, не выпуская из поля зрения детишек, с улыбкой поглядывал на обоих.
  На лице Оскара неподдельное удивление.
  -Да что вы говорите, родные мои? И  почему я до сих пор ничего не знаю о вашем юном друге, который стал и моим?
  -Сейчас узнаешь, - многозначительно кивнул Виктор, показав ему взглядом на стоявшую сбоку стола новую бутылку.
  Оскар мгновенно снял с нее пробку, весело взглянул на друзей. И со словами:
  -Кто бы противился, а я всегда готов к выполнению воли своих братишек, - в очередной раз наполнил пододвинутые под руку стопки.
  За столом дружно зашумели.
  А потом, после новых замечательных речей о братстве, дружбе, о любви и прочее, так же дружно подняли наполненные стопки.
  Мужчины разом выпили. И почти без внимания на подложенную женами в их тарелки закуску, снова вместе с ними, кто - то впервые, кто - то в очередной раз, приготовились слушать Александра Машкова, о загадочном для Оскара Батырбекова и его жены появлении светловолосого мальчика в их по -  родственно близком кругу.
  А он,прежде, чем приступить к всеми ожидаемому повествованию, неторопливо, двумя пальцами вытянул из открытой пачки сигарету и, подкурив ее поднесенной Оскаром зажигалкой, обвел глазами берег с тлевшими на песке угольками от потухшего костра и неожиданно притихшими вокруг него детьми.
  -Удивительная штука жизнь, - начал он, медленно отводя взгляд от берега, - и не менее удивительными бывают ее отдельные случаи. Оскар, ты ведь в курсе, что Фахрадов содержится в следственном изоляторе?
  -В общих чертах, - кивнул Батырбеков.
  И незаметно взглянул на сидевшую возле Александра Алину, которая при одном упоминании этого чудовищного имени, чуть ли не впадала в обморок.
  И сейчас сидела, склонив книзу голову, и, подрагивая сведенными к переносице бровями с образовавшейся между ними глубокой складкой, беззвучно смотрела на белевший у ног песок.
  Александр одной рукой притянул ее ближе к себе и, обняв за плечи, продолжил, глядя на друга:
  -Так вот, дорогой, если бы не внезапное пересечение с этим чудовищем, я бы, наверное, никогда и не встретился бы с Димой, и сейчас не посвящал бы тебя в истории знакомства с ним.
  И, пожалуй, с этими словами, еще раз приступил к подробному изложению событий на железно - дорожных путях.
  Темно и тихо над мерцающей огнями местности, как будто бы и не было ни освещенных закатом гор, ни узорчато - колышущейся зелени, ни высоко дымивших труб, и только из - за казавшегося в трех шагах горизонта, выбирались все новые и новые звезды и завораживающей казалась уходящая в небо тишина.
  Оскар Батырбеков вместе со всеми с повышенным вниманием слушал его ровную, спокойную речь, не перебивая и, образно представляя картину схватки с бандитом на отдаленных путях, где десятилетний мальчуган выглядел не меньше герой, чем сам взрослый, открыто и всем сердцем опасавшийся за его жизнь.
  Только для Оскара и его двух друзей, роль Машкова там ничем геройским не отличалась: обычное задержание при обычной работе. Правда, нередко сопряженной с опасностями и риском для жизни. Ну что же. Ведь не Боги горшки обжигают.
  А герой повествования все говорил об этой жуткой истории, периодически перекидывая взгляд с друзей на дружно сидевших у зажженного звездами озера детишек и закончил на глубоком вздохе:
  -В настоящее время, соответствующими компетентными органами при городской исполнительной власти рассматривается вопрос, касающийся дальнейшей судьбы осиротевшего ребенка. И по всей вероятности, разрешится самым простейшим образом, то есть определением мальчика в детский дом.
  Впервые за весь вечер над столом на песке нависла гнетущая тишина, временами разбавляемая всплесками волн и затяжными вздохами женщин.
  Оскар и Виктор, сдвинув брови и, поджав губы, как будто молча ушли в себя, и то ли, в выжидании чего - то, и то ли, сосредотачиваясь над зачатием какой - то новой, непреложной мысли.
  Алина, медленно пропуская сквозь тонкие пальцы зачерпнутый ладонью песок, робко взглянула на приумолкшего рядом мужа.
  -Саша, ты, действительно, настроен оторвать от нас нашего Диму и сдать его в детский дом? Неужели ты и вправду, думаешь, что это учреждение самое подходящее для него место!
  -Я этого не говорил, - сквозь трепет в груди от ее "нашего Диму", сказал Александр. - И не считал бы мальчика лишним в нашей семье, в нашем доме.
  Алина, быстро отряхнув ладони от песка, обеими руками вцепилась в него.
  -Это правда, Саш?
  -Правда, - четко сказал он. - И продуманно. Просто я не мог, не согласовав с тобой, подойти к этому решению. Ну так что, Дима наш?
  -Еще как, наш! - неподдельной радостью вылилось над затянувшимся молчанием и тут же подхватилось взрывом восторженных голосов.
  И со всех сторон к ним потянулись руки, с поздравлениями, с восхищениями с благодарностями, со светлыми пожеланиями за не брошенного на произвол судьбы несчастного ребенка.
  -Спасибо, родные мои! - с рукой у груди поклонился им Оскар Батырбеков. - Дима будет нашим общим сыном, и мы все вместе будем в ответе за него так же, как и за своих детей. Мальчик не будет чувствовать себя обделенным вниманием и заботой старших, и вырастит счастливым в нашей дружной, сплоченной семье!
  Александр, тронутый вниманием и словами своих преданных друзей, которыми, в отличие от многих, они никогда не разбрасывались, с благодарностью пожимал им руки, всем сердцем благодаря Вселенную за ниспослание их.
  -Спасибо, дорогие мои! - благодарил он, целуя руки Мадине и Катюше, с восхищением глядевшим на обоих супругов, взявших на себя огромную ответственность в родительской опеке над осиротевшим ребенком.
  И на самом деле, ими невозможно было не восхититься.
  Слишком вместительное сердце было у обоих.
  ****
  Темны и тихи здешние ночи.
  А с берега снова поднимается озаренный дымок, освещая оживленные вокруг лица и в черном бархате неисчислимо зажженные звезды. Горят до самого рассвета, символизируя своим неугасающим светом всепобеждающую силу любви.