Мы не могли читать Гомера

               
               «Мы  не могли читать Гомера…»

     Мысли о   судьбах   русской  цивилизации -  больное  место  в  размышлениях  многих  выдающихся  умов. В  статье  А.Потапенкова  говорилось о  катастрофическом  пути развития России, о  крупных исторических  сломах  в  виде  монгольского ига,  смуты,  церковного  раскола,  петровских  реформ, революций и прочего.  К  этому   списку я  добавил  бы  еще  одно судьбоносное  событие:  победы  Александра  Невского над   шведами и тевтонами в  13  веке. Экспансия  Запада  на  Русь имела подоплекой не  только  завоевание  русских  земель,  но и  религиозные цели,  которые  лелеял папский  престол:  окатоличивание  православных «схизматиков». Храбрый  и талантливый  русский  воитель  разгромил  захватчиков,  отстоял  духовную и церковную  независимость  Руси от  Запада. Если бы  не его победы,  Россия, вероятно,  стала   бы  католической  страной…
      Хорошо  это или плохо?   Не  знаю. Но  наверняка  в  наше истории уже не  было бы  Лжедмитрия и Смуты начала  17  века, не  было огнепального раскольника Аввакума…  Не  было бы  ломки через колено,  которую  проделал с  Русью Петр  Первый… Не было  бы   глубокого культурного раскола  России и Запада  в  ХХ  веке,  не  было  бы  «холодной  войны» и катастрофического распада  Советского Союза… Конечно,  талантливый  наш народ наверняка придумал  бы на  свою голову  какие-нибудь иные  напасти.  Но  несомненно, что Россия  сейчас  была  бы  органической  частью объединенной Европы, а не болталась бы  как  тающая евразийская льдина между восточным и западным  берегами... Конечно,  это   вольная   фантазия «недисциплинированного ума»,  но тем  не  менее…
    Но было, оказывается.  еще  одно событие,  которое, возможно, и положило начало   нашей  «особости»… Оно связано с   принятием    христианства в  десятом веке. Вот как  его интерпретирует  русский  философ  ХХ века Георгий  Петрович  Федотов (1886-1951),  о котором  большинство   читателей вряд ли слыхивало.  Мне это  имя впервые   встретилось  в  учебнике по  истории русской философии,  изданном   в Кирове. В  нем  прочитал я  статью Е.Ф.Владыкиной об этом незаурядном русском христианском мыслителе, культурологе, историке-медиевисте, эссеисте.
      Вкратце  биография  его такова. Родился 1(13) октября 1886 г. в Саратове.  Учился  в Технологическом институте в Петербурге. За участие в митингах и в подпольных кружках был приговорен к ссылке. Вместо Сибири ему удалось  уехать в Германию, где в 1906-1908 гг. учится в Берлинском и Йенском университетах. В 1925 году Федотов выехал в Германию, затем во Францию. Федотов стал одним из известных публицистов русского зарубежья. Участвовал в издании журнала «Новый град», вокруг которого группировались мать Мария, Николай Бердяев, Федор Степун, Марина Цветаева, Владимир Ильин, Борис Вышеславцев и др. В Парижском Богословском институте Федотов преподавал историю церкви, латинский язык, агиологию (учение  о святости). После оккупации Франции нацистами эмигрировал в США. Им написано более 300 статей, литературных эссе ; произведений, в которых всегда присутствует образ России. Умер  в 1951 году. Официальной советской философией и историей Федотов не был признан.
                * * *
   «Мы, современники революции, имеем <…> печальное преимущество – видеть дальше и зорче отцов, которые жили под кровлей старого, слишком уютного дома. Мы <…> вознесены на высоту, от которой дух захватывает. Может быть, высота креста, на который поднята Россия... Наивным будет отныне все, что писал о России XIX век, и наша история лежит перед нами, как целина, ждущая плуга. Что ни тема, то непочатые золотые россыпи» .
В статье «Лицо России» (1918) философ писал  об оригинальной, неповторимой  культуре Руси почти в  чеховском  духе (смотри рассказ  «Студент»): «Падение, оскудение <…> нашей эпохи – только гримаса, на мгновение исказившая прекрасное лицо, если будущее сомкнется с прошлым в живую цепь».  «Где лицо России?» ; вопрошает мыслитель. Лики России открываются ему  в звуках Глинки и Римского-Корсакова, в поэмах Пушкина и в эпопеях Толстого; в сияющей новгородской иконе и в синих главах угличских церквей; в «Слове о полку Игореве» и в «Житии протопопа Аввакума»; в природной языческой мудрости славянской песни, сказки и обряда. И пышный блеск Киева, и воля Великого Новгорода и гений Петра – это лики России. Федотов не сомневается в  исторической  перспективе  русской  культуры: лицо России «везде вокруг нас, в настоящем и прошлом – скажем твердо: и в будущем».
Его выдающаяся работа  «Святые Древней Руси», появившаяся почти сразу после смерти последнего старца уже разгромленной Оптиной пустыни, воскрешает религиозный опыт Святой Руси. «Новая Россия, вооруженная <…> аппаратом западной науки, прошла равнодушно мимо самой темы «Святой Руси», не заметив, что развитием этой темы в конце концов определяется судьба  России» .
Духовным стержнем любой культуры он считал религию. Утрата этого стержня ведет к потере нравственных ориентиров, к социальной дезорганизации, накалу разрушительных страстей, подрыву национального единения. В толще веков сокрыты корни будущих расколов и катастроф.  Что  же открылось  Федотову в  этой  толще?
Принятие  христианства, перевод Библии с греческого языка на славянский имел далеко идущие культурно-исторические последствия. «Русский народ глубже принял в себя и вернее сохранил образ Христа, чем всякий другой народ». Близкая мысль ; Христос с русским народом “уроднился”; была выражена В.В. Розановым.
В  то  же  время «… славянский язык церкви, облегчая задачу христианизации народа, не дает возникнуть отчужденной от него греческой (латинской) интеллигенции. Да, но какою ценой? Ценой отрыва от классической традиции». Великолепный Киев XI-XII веков создавался на византийской почве, однако, «за расцветом религиозной и материальной культуры нельзя проглядеть основного ущерба: научная, философская, литературная традиция Греции отсутствует».
По мнению Федорова, совершился разрыв славянской речи с вселенской мыслью. Переводы наводнили древнерусскую письменность, в переводах отбирались церковные  проповеди, жития святых, аскетика -  все остальное  считалось «неполезной  литературой». Мы не могли «читать Гомера, философствовать с Платоном, вернуться вместе с греческой христианской мыслью к самым истокам эллинского духа и получить как дар <…> научную традицию древности». Россия оказалась чужда Логоса, получив «в дар одну книгу, величайшую из книг <...> открытую всем. Но зато эта книга должна была остаться единственной. В грязном и бедном Париже ХП века гремели битвы схоластиков, рождался университет, – в «золотом» Киеве, сиявшем мозаиками своих храмов, ; ничего, кроме подвига печерских иноков, слагавших летописи и патерики…».
Добавлю от себя,  что  в  жанровом отношении древняя русская  литература  оказалась  намного  беднее  западной:  у нас  не культивировалась поэзия,  фактически отсутствовала   любовная  лирика,  жанры  легенды, романа  и др. До  18  века отсутствовал театр. Не  было, как справедливо указал  Федотов,  науки (медицинской, химической,  астрономической,  математической и прочая, и прочая…). Поразительный  факт:   именно в России сохранился полный  текст  «Илиады»  Одиссея. Величайший памятник  литературы  лежал втуне,  никому  не  ведомый. Ученый  немец   обнаружил  список в  древлехранилище,  украл и увез  в Германию.
Размышляя над необозримыми последствиями этого факта, Федотов обращает внимание и на то, что «по сию пору наш научный, особенно философский язык, несмотря на обилие иностранных терминов, лишен некоторых основных слов, без которых невозможно отвлеченное мышление...» .
История повторилась  в  начале и 18,  20-го столетия. Культура, начинавшаяся с перевода, печально констатирует  Федотов, при Петре снова повторяет этот путь... «И как в начале русской письменности, так и в наши дни русская научная мысль питается преимущественно переводами, упрощенными компиляциями, популярной брошюрой. Тысячелетний умственный сон не прошел даром».