Стоик

    Дмитрий Иванович с супругой ловили попутный автомобиль, не успев вскочить на подножку рейсового автобуса, который, натужно ревя, скрылся за поворотом, оставив им после себя лишь облако сизого дыма и букет разочарований. Осенний лес, уходящие за горизонт рельсы-шпалы и будка с покосившейся вывеской «касса» - это все, что им приходилось обозревать в данный невеселый момент жизни. Ах, да, еще дорожный знак -остановка общественного транспорта, рядом с которым никакого общественного транспорта уже с минуту как не наблюдалось. Может быть, все было бы и не настолько грустно, если только не два маленьких «но». Дело было вечером, и автобус был последний. Хотя, если хорошенько взвесить, этих самых "но" можно было насчитать несколько больше. До их дачного поселка оставалось примерно десять километров, жена с трудом балансировала на высоких каблуках, а рядом с Дмитрием Ивановичем стояли две тяжеленные сумки и трехметровый рулон плотного линолеума, приобретенного им по случаю на строительном рынке в Царицыно, пока они ждали свою электричку. Обстоятельство, в которое попали супруги, усложнялось тем, что фамилия Дмитрия Ивановича была не Шварценеггер, а спортом он занимался последний раз на уроке физкультуры в институте, примерно лет двадцать тому назад. Правда, оставалась еще вероятность, что супругов подберет попутный транспорт, но в это время суток на их захолустной трассе она была несколько ниже, чем та, что водитель последнего автобуса развернет назад свой видавший виды Пазик, ударив вдруг ни с того ни с сего себя по лбу, - «Вот, ядрен батон, а я же Разумовских не захватил»
- Везет, как утопленникам, если бы не твои каблуки, мы бы наверняка успели, - с раздражением сплюнул себе под ноги Дмитрий Иванович, вытряхнув из пачки «Честерфилд» предпоследнюю белую палочку.
- Мы бы наверняка успели, если бы не твой неподъёмный линолеум, - не осталась в долгу его супруга. -  К тому же твоя жена бежала за автобусом босиком, если ты этого не заметил. Хотя, о чем это я. Ты же в это время совершал фрикции, к сожалению, не в хорошем смысле этого слова, а в том, что носился туда – обратно, как челнок, подтаскивая к остановке то сумки, то это синтетическое бревно, будь оно неладно.
- Конечно, ведь помочь-то было некому, – Дмитрий Иванович никак не хотел сдаваться, - у некоторых руки в это время, видимо, были заняты босоножками на высоком каблуке.
Женщина аж задохнулась от возмущения:
- Предлагаешь мне поучаствовать в твоей эстафете, только вот эстафетная палочка уж больно тяжела для девушки средних лет с анорексически идеальными формами, как ты любишь выражаться!
- Уже не предлагаю, возможно, ты обратила внимание - эстафета пять минут как закончилась, причем нашим полным поражением, - понизил градус дискуссии супруг, общаться на повышенных тонах у него не было ни сил, ни желания. Закурив, Дмитрий Иванович присел на злосчастный рулон, чтобы отдышаться, непривычные физические нагрузки отозвались резкой болью в левом подреберье.
 - Какого ляда ты вообще с ним связался, не мог дождаться, пока отремонтируют нашу «Мазду», - в голосе супруги слышались одновременно нотки раздражения и участия по отношению к своей незадачливой половине. Вопрос был риторическим. Она заранее знала ответ. Дмитрий Иванович был скуповат, нельзя сказать, чтобы совсем уж алчен - нет, он умел, конечно, расставаться с деньгами, правда, делал это весьма редко и неохотно. Сам же он называл себя рачительным. Хотя если уж говорить об этой не совсем привлекательной черте его характера как о рачительности, то тогда, по крайней мере, речь должна идти о ее четвертой стадии - неоперабельной. Он всегда искал во всем профит, будь то накопительные скидки, товар по акции «все по 100» или «10 по цене 9». Для него это было скорее сродни приключению, вроде сублимированной страсти к азартным играм, в которые сам он никогда не позволял себе играть из экономии. Не стоит даже говорить о том, что Дмитрий Иванович, поставив на кон, почти всегда оставался в проигрыше. То, что он брал по сто, ломалось еще по дороге домой, а из десяти предметов, купленных по цене девяти, в хозяйстве востребованным оказывалось не больше двух. Само собой, весь этот ненужный хлам складировался на балконе, потом, как только возникла реальная угроза его обрушения, излишки стали относиться в гараж, когда в гараже уже не оставалось места для машины, Дмитрий Иванович задумался было отнести часть своего богатства на помойку, потом вдруг воскликнул «эврика» и стал потихоньку вывозить барахло на дачу. Гениальное решение - 8 соток - это же целых 800 квадратных метров складского пространства. Теперь долгие годы можно участвовать во всех промоакциях и ни о чем не беспокоиться. Вот и сейчас одна из хозяйственных сумок была забита именно такими вещами - крайне нужными, но абсолютно лишними и бесполезными. Сейчас, наверное, скажет, что пройти мимо такой удачной сделки с линолеумом было бы экономическим преступлением сродни растрате.
  - Ты меня еще спрашиваешь, – Дмитрий Иванович стал массировать предплечье, ты, Маш, хоть на цену смотрела - 2000 рублей за десять квадратных метров, когда за самый дешевый такой даже в интернет-магазине не меньше трех штук сдерут. Нам несказанно повезло, чудачка, освежим летнюю кухню заодно. Его лицо при этом просветлело, уголки глаз по-доброму сощурились.
- Повезло, я бы так не сказала, - поежилась супруга в своей легкой кофточке из тонкой шерсти. Солнце укатилось за горизонт по-осеннему рано, и в лесу, а они находились, можно сказать, в лесу, резко начало холодать.
- Ты не учел расходы на лечение твоего геморроя, когда он вылезет, если уже не вылез. И расходы на такси до нашей дачи, но это, правда, в том случае, если фарт будет на нашей стороне.
- А если не будет? - машинально спросил он, раскуривая сигарету.
- А если не будет, то тогда добавь сюда расходы на свое погребение, ибо марш-бросок на десять километров с тридцатью килограммами на плечах для тебя ничем иным закончиться не может. Хотя что-то мне подсказывает, что подфартит, - улыбнулась супруга, увидев, как из начинающего сгущаться тумана вынырнул силуэт легкового автомобиля с зеленым огоньком и шашечками на крыше.
      Увидел его и Дмитрий Иванович, у которого сердце сжалось от тягостного чувства - предвкушения неминуемого расставания с наличностью - и неуверенными шагами двинулся навстречу судьбе.
"Это тебе не попутка, где можно, например, надавить на жалость, пустив слезу или наоборот, заслужить симпатию, улыбаясь во весь рот, а если повезет, то и подружиться, обнаружив схожие интересы, - сокрушался он. - Тогда, глядишь, с тебя вообще ничего не возьмут. Хотя для распознания общности взглядов расстояние до дачи слишком мало, на такой спринтерской дистанции гарантированно сработал бы только первый вариант - надавить на жалость. Ну вот почему коварная судьба подбросила ему не добродушного обывателя, устремившегося в выходные на лоно угасающей природы, не работягу-дальнобойщика, истосковавшегося за день по душевному общению, а профессионального извозчика - беспринципного хищника автотрасс, "падальщика" дорог, между ними не может возникнуть ничего личного, тут правит только бизнес, поэтому давай, готовься, Дмитрий Иванович, вести дело, как бизнесмен".
Такси предупредительно остановилось недалеко от парочки, одиноко стоящей рядом с негабаритным грузом и помигало призывно фарами:
- Куда едем?
 Боковое стекло спустилось, и из образовавшегося окошка высунулось довольное лицо мужика средних лет, который профессиональным взглядом оценил ситуацию на одиноком полустанке и теперь был уже почти уверен, что легкая добыча практически в его руках.
"Конечно, хорошо ему там, тепло, музычка играет", - в Дмитрии Ивановиче почему-то стало просыпаться раздражение.
– До Нечаева подбросишь? - хмуро выдавил он наконец из себя.
- Можно, конечно, и до Нечаева, только за негабарит доплатить придется, - кивнул тот на рулон, на котором, укутавшись с носом в свой шерстяной кардиган, удрученно сидела супруга. - Да и дорога там не фонтан, -  стал потихоньку набивать цену таксист. - В прошлом разе поймал колею, амортизатор пришлось менять.
- А ты бы вперед смотрел, а не ворон считал, этак и в Москве на Тверской в канализационный люк можно угодить, если за рулем будешь на симпатичных девушек пялиться. Сколько берешь, лучше скажи, а там мы еще посмотрим, - Дмитрий Иванович сжал кулаки. Начало разговора с таксистом не предвещало ничего хорошего.
- Так это по тарифу же - 500 рублей, - мужик за рулем понял, что с этим господином лучше особо не наглеть, но и своего он упускать не собирался.
- А почему не долларов? В Москве дерут меньше, - слукавил Дмитрий Иванович, не имея ни малейшего представления, как дерут в столице, ибо на такси он не ездил в принципе, из экономии.
- Так-то оно в Москве, дороги у нас не фонтан, вон в Нечаево в прошлом разе амортизатор…
- Слышали уже, - раздраженно прервал его Дмитрий Иванови, - давай дели свой тариф на два и поехали с Богом.
- Пятьсот рублей по тарифу, - настаивал водитель, повышая голос, у нас тариф такой, - 50 рублей километр, - благостное настроение его покинуло, становилось ясно, что улов, поначалу казавшийся ему таким легким, шлепая хвостом и извиваясь телом, отчаянно срывался с крючка - а еще негабарит, вон дороги…. Потом наконец решил, что самое время сделать подсечку, - ну да быть по-вашему, – четыреста пятьдесят рублей, и милости просим.
- Триста, и будь ты проклят - вырвалось у Дмитрия Михайловича. Видавший виды водитель застыл с открытым ртом от такой наглости.
Молчит – это хороший знак – подумал Дмитрий Иванович. - Теперь пока не поздно, надо, не дав ему опомниться, развить успех.
– Куда сумки ставить шеф, назад? - деловито осведомился он, сделав движение по направлению к багажнику.
       Но тут таксист, наконец, пришел в себя, боковое стекло поднялось, и багажник стал удаляться от Дмитрия Ивановича и от его, привставшей вместе с линолеумом, супруги с максимально разрешенной скоростью на данном участке дороги.
- Ты что натворил? - только и смогла, задыхаясь, выговорить она, опуская рулон на землю. - Ты знаешь, что ты сейчас наделал?
- Сэкономил нам полштуки всего лишь. Нет, ну ты видела, каков нахал, они в провинции все такие, стоит только чуть расслабить булки… и оп, ты уже в исподнем.
- Ты упустил наш последний шанс, идиот, теперь до утра мы с тобой не то, что машины –собаки здесь не встретим. Вон даже гаишники, что обычно дежурят на углу, это поняли - слиняли. Помнишь, что я говорила тебе про погребение?
- Спокойно, дорогая, у меня есть прекрасный план.
Дорогая недоверчиво скривила рот, но приготовилась слушать, хотя, с другой стороны, что ей еще оставалось.
- Мы сейчас начнем потихоньку двигаться в сторону нашего поселка, - заговорщицки произнес Дмитрий Иванович, понизив голос. -  Я возьму на себя линолеум и одну сумку потяжелее. Ты же понесешь, обхватив обеими руками ту, что полегче….
- Я только одного не поняла, что в этом плане прекрасного, - оборвала его жена на самом интересном.
- Ну так ты ведь не дослушала. Не надо меня перебивать, дело же говорю!
Супруга заставила себя слушать дальше.
- Помнишь, водила сказал, что у них тариф 50 рублей за километр?
- Ну да, – машинально ответила она, пытаясь понять, к чему он клонит.
- Так вот, теперь слушай самое главное. Если мы пройдем хотя бы пять километров, то экономия оставит целых 250 рублей, нет, ты себе представляешь…
- Тьфу ты, кто про что, а вшивый про баню, - разочаровано пожала плечами она. - Ну и какого хрена тебе даст твоя экономия, если первый транспорт, что мы встретим, будет утренний автобус?
- Действительно, я как-то об этом не подумал, - пробормотал Дмитрий Иванович растерянно.
- Тогда уж давай двигаться прямо до дома, сэкономим аж пятьсот целковых, - серьезно съязвила супруга. - Все равно на месте оставаться нельзя - не лето на улице, заморозки по ночам.
     Дмитрий Иванович не стал спорить и, молча взвалив на плечи поклажу, двинулся по обочине в направлении их поселка, раскачиваясь и ритмично вытягивая веред шею, словно корабль пустыни во время перехода. За ним засеменила, цокая каблуками, его супруга в обнимку с вверенной ей более легкой сумкой
Долго ли, коротко шел их караван, Дмитрию Ивановичу было неведомо. Он почти полностью отключил мыслительные процессы с целью минимизации энергопотребления. Хотя по тому, как затекла спина и шея, по тому, как ныли его ноги, они прошли не меньше двух километров. А по тому, как вокруг было вовсю темно, прошло минимум три часа. Наконец, его сознание было разбужено звуками, в которых он с трудом узнал голос жены.
- Может, бросим все прямо здесь, - взывала к нему супруга, - пошли дальше налегке. Через два часа будем уже дома. Мне холодно, я есть хочу, я спать хочу, я, в конце концов, хочу принять душ. А ты, ты видел себя?.. Ты уже полутруп.
Когда к нему вернулось сознание, Дмитрий Иванович сразу понял, как он страшно устал. Опустив рулон на землю, он достал последнюю сигарету. Его руки дрожали так, что сигарета попала в рот далеко не с первой попытки. В голове гудело, как внутри подстанции высокого напряжения.
- Все в порядке… это у тебя… нервы… месячные…, наверное, - запекшимися губами едва прошелестел он. Наконец, легкие наполнились животворящей продукцией табачной корпорации «Филипп Морис», появился привкус жизни.
- Скоро дойдем... потихоньку… справлюсь я, не мужик, что ли, – добавил он уже бодрее, но все же пока еще делая паузы между словами.
      Тут послышался звук мотора, причем машина похоже шла против их движения. Супруга взвизгнула и бросилась навстречу показавшемуся из-за поворота автомобилю, встав для верности посреди дорожного полотна.
Водителю Уазика с надписью на борту «Техническая помощь» ничего не оставалось иного, как резко ударить по тормозам и выкрутить руль. Машина почти развернулась, и сейчас уже смотрела носом в направлении Нечаево.
- Теперь главное - сделать так, чтобы она в эту сторону поехала, - одновременно мелькнуло в голове у обоих супругов.
- Охренела, что ли, гражданочка, тебя случайно не Анна зовут? - из приоткрытой двери высунулось гориллообразное туловище водителя. Судя по его интеллигентному небритому лицу с выпученными глазами, гражданочка поняла, что сейчас ее, может быть, пошлют, причем нецензурно. Но ей уже было все равно, она не двинулась с места и с вызовом смотрела водителю прямо в глаза, не мигая. Он же, потрясённый таким мужеством, невероятным усилием воли сдержался, чтобы не обрушить на нее ту многоэтажную конструкцию, что в данный момент распирала его грудную клетку.
- Маша, Марья Михайловна Разумовская я, - не стала дальше обострять ситуацию супруга.
- Странно, и фамилия даже не Каренина, - водитель видимо начал немного успокаиваться, а чего тогда, как придурошная, под колеса бросаешься? Идиотка.
- Товарищ… господин шофер, нам с мужем срочно нужно в обратную сторону, то есть теперь уже в эту сторону, ну, в общем, в Нечаево, тут недалеко, всего километров десять, хотя, о чем это я, теперь уже, наверное, восемь километров осталось, - запричитала она.
- Да знаю я, сколько километров осталось, сам только что оттуда, но звиняй, никак, спешу очень, срочный вызов, электросеть в Выселках оборвалась. Люди без света мерзнут, - сам того не ведая, изрек лексический шедевр водитель. - А это кто там на рулоне как неживой лежит? Муж твой, что ли, инвалид он что ли? - Направил луч искателя в сторону Дмитрия Ивановича небритый интеллигент.
- Ага, муж-инвалид… с детства, не могу его оторвать от куска линолеума, сросся с ним, будь он неладен, – от безысходности у нее уже начиналась истерика.
Посмотрев на Дмитрия Ивановича, на линолеум, водитель смягчился и произнес вдруг:
- Сколько?
У Марьи Михайловны в глазах забрезжила тень света надежды.
- Десять квадратных метров, за две тыщи рублей всего. - с гордостью простонал супруг, начиная потихонечку давить на жалость, понимая, что симпатию водителя с учетом обстоятельств знакомства ему будет вызвать несколько сложно.
- Очень тяжелый, зараза, ноет в пояснице, тело как не свое.
- Ну это понятно, денег-то даешь сколько, если я машину поверну? - деловито уточнил водитель.
- Триста, - пробормотал Дмитрий Иванович, держась за поясницу, потом еще добавил совсем неразборчиво, - пятьдесят.
- Пятьсот, – обозначил свой запрос водитель, - сам видишь, мне не по пути, и вызов срочный, пятьсот, никак меньше нельзя.
Дмитрий Иванович понял, что с жалостью не прошло, и он включил бизнесмена. По мере того как он излагал свои аргументы, выражение лица его супруги менялось с воодушевленного на отчаянное.
- Ага, сейчас прям, вот кошелек уже вынимаю из штанин. 500 тоже просил тут один засранец на станции, и это-то за 10 километров-то пути, ясен пень, драл, понятно, что был послан, а мы, считай, уже на два километра дистанцию сократили. Дмитрий Иванович оживился и перестал держаться за поясницу. В пропорции посчитать, даже по-драконовски если, никак не больше четырехсот рублей на круг получается - быстро скалькулировал он. - А так просто грабеж, он хотел сказать, среди бела дня, но, оглянувшись по сторонам, понял, что в сумерках это будет не совсем корректно - замешкался на секунду, но тут же нашелся … на большой дороге.
- Хозяин - барин, никак меньше нельзя, спешу я, – с этими словами водитель тронулся с места и растворился в тумане вместе с надписью: «Техническая помощь». Дмитрий Иванович обессиленно погрозил ему вослед кулаку.
      У супруги от нахлынувших эмоций или от свежего морозного воздуха свело скулы.
- Нет, ты неисправим, - в шоке бормотала она себе под нос. Потом до него долетели странные обрывки фразы, - лишь могила…, да только могила. После чего она сделала последнюю отчаянную попытку привести его в чувство.
- Послушай меня, брось ты его уже или прикопай где-нибудь в кустах, забросай листвой и ветками, потом вернешься за ним на своей машине, - жена даже топнула ногой в исступлении.
Дмитрий Иванович упрямо покачал головой.
- Ну и оставайся замерзать с ним, придурок, а я пошла, – жена сделала едва уловимое движение в сторону…
- Эй, а сумка…
Тут она заплакала горько, прихватила с собой сумку полегче и, раскачиваясь на каблуках, как тонкая рябина пошла по дороге, в темноту, махнув в его сторону, а скорее всего на него, своей свободной рукой.
Дмитрий Иванович хотел было броситься за ней, но вспомнил про линолеум. Перекинув его через плечо, неуверенным шагом побрел следом. В голове шумело, тело вибрировало от напряжения, но он шел. Не пройдя сто шагов, он вдруг спохватился, что оставил сумку с нужными лишними вещами. Дмитрий Иванович застыл на мгновение в нерешительности – впереди уже терялась в тумане фигурка его супруги, позади белела сумка с ценным содержимым. Ему нужно было срочно принять решение, и он, сглотнув застрявший в горле ком, его принял.
      Дмитрий Иванович сидел на рулоне с линолеумом на обочине и ждал утреннего автобуса, сигарет не осталось. Рядом стояла сумка с необходимыми вещами. Морозец пробирал основательно. Если кожаная куртка на подкладке еще как-то спасала туловище, то нижняя половина тела, одетая в летние брюки, мерзла основательно. Особенно страдало лицо, его веки в какой-то момент даже стали покрываться инеем. Выполнять физические разогревающие упражнения он не мог вследствие полного упадка сил, энергии даже не оставалось набрать хворосту и запалить костер. Чтобы согреться, он жег одну за другой спички, подставляя под слабые языки пламени руки и лицо. Потом перестал, решив, что это будет чересчур накладно, по-гусарски, так, глядишь, еще и купюры начнет палить. Машинально прикоснулся к внутреннему карману, где лежало упругое портмоне и почувствовал, как по его кровеносным сосудам пошло долгожданное тепло.