Карлики и драконы. Книга третья. Глава первая

Глава 1
Советник царя Авл Виний проснулся в пренеприятном расположении духа, что весьма часто случалось в последнее время. Он был  уже немолод и от того испытывал страдания физические, а разболевшаяся совесть причиняла ему страданья духовные. Не то, чтобы на его совести было, что-либо ужасное: его нельзя было назвать человеком ни злонамеренным, ни подлым, ни жестоким. Напротив Авл был известен щедростью, он раздавал  большие суммы беднякам на площадях, он хорошо обращался со своими рабами и слугами, и никогда не наказывал их больше, чем они заслуживали и даже куда меньше, чем было принято. Люди любили его, наверно единственного из людей обреченных властью.

Но он служил царю, а это  к несчастью был вовсе не самый лучший из царей. И поскольку и царь, и Виний оба были живы, Авл не мог считать свой долг перед родиной исполненным. Но, он не обладал решимостью древних тираноборцев, чтобы взять меч и пронзить им властителя. Этот богатый царедворец слишком любил жизнь, любил свой роскошный дом, свою уютную постель, изысканные яства и дорогое вино. Он совсем не хотел это лишаться. Утешал и оправдывал Авл себя тем, что в меру своих возможностей и силы духа, старался смягчать гнев царя, направлять его мысли в мирное русло. Пусть он не спасал многих, но хоть спасал некоторых. Будучи мертвым никому помочь он бы не смог.

Поднявшись с кровати, Авл пошел в ванную, где прекрасные рабыни из разных стран натерли его маслами и искупали. Затем он велел принести торжественную одежду и готовить паланкин. Его одели в алый наряд царского сановника, он уселся на носилки  и велел нести их во дворец. Причина визита во дворец была отнюдь не радостной: царь закончил свою новую поэму и собирался прочесть её придворным. Поэзия государя была так же прекрасна как общественные отхожие места, но сам он был уверен в её великолепии. Сановники не спешили разубеждать его, ведь это было опасно для жизни. Более того они наперебой спешили выразить восхищение.

Авл прибыл во дворец во время, царь еще не вышел в тронную залу и придворные слонялись в  ожидании между мраморных колонн, либо возлежали на диванах.  Виний подошел и поздоровался только с двумя из них: с начальником царской охраны,  грузным мужчиной в черном плаще, скрывающем доспех, и с первым царским министром в изящном наряде золотого цвета. Остальные же царедворцы сами подходили к нему выразить свое почтение, справиться о здоровье, о делах сына, который находился в армии и командовал кавалерийским отрядом. Авл велел рабу принести чашу с вином и тарелку с орехами и улегся на подушках.  Он разглядывал красавиц служанок в откровенных одеждах и иногда обменивался фразами с кем-нибудь из придворных. Наконец зазвучали трубы, и глашатай объявил о приходе монарха. Царь торжественно вошел в тронный зал в сопровождении телохранителей, сановники стоя приветствовали его аплодисментами. Правитель уселся на трон и знаком велел садиться вельможам. Он любил овации, но те, которые он наивно считал заслуженными, те, которые неизменно сопровождали декламацию его стихов, его выступления как актера. Вчера он как раз закончил очередное творение и собирался поделиться своим гением с окружающими. Царь был невысок ростом, плешив, у него было пухлое тело, толстая как колонна шея и массивная голова с тупым коровьим взглядом.

Он обвел взглядом придворных и сказал:

«Друзья, как вы знаете, последние три месяца я работал над поэмой о своем великом предке Аркее Первом. Теперь она наконец закончена, и я хочу приставить её на ваш суд»,- он любил делать вид, что обращается к окружению как к равным, но на деле считал себя первым среди равных в той же мере, как солнце между звезд, как лев между зверями.

Придворные изобразил бурную радость, словно бы им повысили жалование. Царь встал с трона, принял величавую позу и начал громко, словно командир в пылу сражения выкрикивает команды, декламировать стихи. Он размахивал руками, вращал глазами, от его жирных губ летела во все стороны слюна. Царь был полностью поглощен своим выступлением, словно жрец в религиозном экстазе, и был уверен, что зрители поглощены также. Ему казалось, что слова его повелевают солнцем и луной, звездами и ветрами.   Когда поэма закончилась, и царь замолк, он ожидал как обычно услышать аплодисменты и крики браво, но к его изумлению стояла полная тишина: все придворные смотрели на что-то в центре тронного зала. Когда царь посмотрел туда он увидел облако зеленого дыма.

«Козлина старая, морда ученая, да я тебя..» – раздался низкий раздраженный голос из облака. Дым рассеялся и перед царем с придворными предстала наша доблестная троица карликов.