Город говорит со мной

Город говорит со мной, город идет вперед. Это не я иду, а он, а я просто смотрю, передвигаясь на автоматической ленте дороги. Машины несутся, свистят через открытые окна, ветки на обочине свисают и царапают воздух над их макушками. Небо царапают электрические провода.

У города много глаз, в каждом дупле, в каждом зашторенном окне, в каждом лице. Город всё видит, притом он ничто и нигде. Я на заднем сиденье фиолетовой девятки, махровые коврики ощупывают пятки.

Стоит только закрыть глаза и веки начинает облизывать море. Оно пенится, бьётся в стекляшку закрытого глаза откуда-то изнутри. Это тот случай, когда прибою не победить скалу и не сточить камень. Потому что если этот камень сточить, то море тоже исчезнет.

Обычно у моря стоят, собирают гальку и бросают её по касательной в воду. Чтобы галька умела ходить по воде, её нужно правильно бросить. Наклониться вправо, плечо вниз, назад руку закинуть и со всей дури пульнуть шарик. Прыг-скок, серая головёшка скачет лягушкой по синей морской спине. Это кит, это огромный кит. Жалко, что он меня не повезет. Когда я заберусь на него, он расползется медузой под моими ногами и станет обратно водой.

Лучше не трогать, не трогать – шшш. Море не терпит насилия и вторжения. Когда я прихожу в лес и говорю с ёлками, но не касаясь их – они отвечают мне. Они в музыке, которую я слушаю в плеере. Когда я снимаю наушники, они всё ещё говорят, со мной говорит тишина. И чем тише вокруг, тем яснее они говорят. Море тоже мне всё расскажет, если не буду лезть.

Найду корягу, которую презрительно вынесло из воды, сяду на неё и буду смотреть издалека. Море покосится, пощурится в меня, я закрытым ртом скажу ему: «у меня внутри есть ты, я тебя видела за стекляшками. Когда закрываешь глаза, зрачку приходится смотреть внутрь». Море, конечно же, мне не поверит, махнёт на меня ладонью волнЫ, ладонью волнЫ, ладонью волнЫ. Коряга выдохнет: «Видишь, я же тебе говорила, оно всегда так».

Но ладони всё ближе, оно всё сильнее машет, белые пузыри рассыпаются по камням.
 
Теперь мы едем, а город стоит, девятка несётся, виляя бёдрами, навстречу ладоням моря.