Новый год не праздник

В этом году 1 января пришлось на пятницу. Обычно по пятницам в жизни Вари был маленький праздник: к ней приходил Толик, Анатолий – давно и сильно любимый мужчина. Они познакомились в книжном магазине, где работает Варя, три года назад, как раз перед Новым годом: Толик зашёл в книжный за подарками детям. Варя помогла ему выбрать книги, раскраски и настольную игру для трёх разновозрастных детей. Варя тогда ещё не преминула заметить, что его детям очень повезло с отцом. На что Толик ответил, что её дети, наверняка, считают этот книжный магазин своими маленьким царством и все самые интересные книжки уже прочитали. Пришлось признаться, что детей у неё пока нет. Зато есть кошка, у которой сейчас котята. И она могла бы подарить одного котёнка Толиковым детям. Толик ответил, что по поводу котёнка нужно посоветоваться с женой. Варя тогда ещё подумала, что он просто не хотел прямо отказываться от её подарка.
Он пришёл в книжный магазин снова через неделю, уже в январе.
- Я к вам за котёнком, - широко улыбаясь, сказал он.
- Правда? – обрадовалась Варя, наверное, больше тому, что он пришёл, чем тому, что для одного котёнка нашёлся хозяин.
- Правда, - продолжал улыбаться Толик.
- Только у меня нет с собой, - развела руками Варя.
- А, ну да! Не ходить же вам на работу с корзиной котят! – делая большие глаза, сказал Толик.
- Да, котята у нас не поощряются, к сожалению, - заговорщицки шептала Варя, подавшись к Толику поближе.
- Так как же нам быть? Как мне на них посмотреть, чтобы выбрать?
- Сейчас холодно, я их никуда нести не могу. Может, зайдёте ко мне: выберите и заберёте.
- Когда?
- А когда вам удобно? Мы работаем до восьми. В половину девятого я освобождаюсь.
- Вот, хорошо. Я вас провожу и котёнка возьму.
- Договорились.

Это было странно: совершенно посторонний и незнакомый мужчина, хоть и с невинными намерениями, собирался прийти к ней домой, а она вместо опасений ждала этих восьми с половиной часов так, как будто ей предстояло свидание. И всё оставшееся время Варя уговаривала себя: «Он всего лишь хочет взять котёнка. Для своих детей! Детей! Троих! Ему жена разрешила. Жена! Он женат! У него дети! И скоро будет кот. Или кошка». Но сердце отчётливо и сильно билось в грудную клетку, уши и даже щёки. Раньше она такого за собой не замечала.
Уже несколько лет Варя жила одна в собственной квартире, предательски пахнущей кошкой. Работа в книжном как-то незаметно приучила её и дома всё всегда класть на свои места, поэтому на счёт порядка в квартире она не переживала, и уже с порога радушно пригласила Толика пройти в единственную жилую комнату, где в углу дивана расположилась Муська с котятами.
- А я пока чайник поставлю и чай заварю. Вы же не откажетесь от чая, Анатолий?
- Не откажусь, - с готовностью подтвердил тот.
Он долго рассматривал котят, гладил кошку, пытался запомнить, кто из котят мальчик, а кто девочка. Объяснял, что его настоятельно просили принести девочку, а он хочет взять самого симпатичного котёнка, независимо от пола. Потом всё-таки определился, остановившись на рыженькой кошечке.
- Она мне чем-то вас напоминает, - сказал он Варе, держа в руках и гладя пальцем по голове рыжий комочек.
- Тем, что рыжая? – усмехнулась Варя.
- И этим тоже, - продолжал любоваться котёнком Толик. – А ещё тем, что очень милая, трогательная – так и хочется прижать к себе и не отпускать.
Уже успокоившееся сердце вновь сильно и громко ударило Варе в уши и где-то за грудиной.
Чай остался заваренным, но не питым. Она уже не могла вспомнить подробностей того, как оказалась почти нагая на руках у пришедшего к ней чужого мужчины. Помнила только, что поцелуи были очень приятными, а в нос бил запах одеколона. Позже она так привыкла к нему – за быстро пролетевшие месяцы и даже годы, что часто очень скучала. Даже купила себе такой одеколон и брызгала им в прихожей: ей хотелось ощущать уже в дверях квартиры его запах.
Они стали встречаться. У неё дома. Каждую пятницу. Она уходила с работы пораньше, прибегала домой, готовилась к встрече: готовила лёгкий ужин, ставила приятную музыку, надевала красивое бельё под лёгкое платье.
Вскоре приходил Толик. Он приходил к ней так, как будто именно сюда он возвращается каждый вечер. Потом он рассказывал о событиях за неделю: о работе, о детях, друзьях, родственниках, иногда даже о жене. Варя почему-то не ревновала. Ведь жена была, существовала как неотъемлемая часть его жизни с самого начала их с Толиком знакомства, и это не помешало их с Варей любви. И сейчас не мешало. Они разговаривали, кушали, потом танцевали или включали выбранный заранее фильм, иногда рассматривали фотографии, почти всегда занимались любовью, но бывало, что обходились без этого: просто лежали, обнявшись, и говорили о чём-то. Именно поэтому Варя считала себя любимой женщиной Толика, а не его любовницей, а их отношения – любовью. Она себе так и говорила: «Там у него семья, а у нас – любовь».
Иногда он звонил ей: во время обеда на работе, в командировке или в выходные по дороге на дачу или с дачи, если ехал один.
«Там» у него была устроенная жизнь: дети, семья, родственники, друзья, коллеги, а здесь, как говорил сам Толик, его «задушевное место».
Однажды они вместе ездили в санаторий, всего на неделю. Санаторий располагался в сосновом бору. Варя эти семь дней чувствовала себя невозможно счастливой: это было зимой, и они вместе ходили на лыжах, танцевали вечерами в общем зале, плавали в бассейне, а главное – шесть ночей спали в одной постели.
Следующие два года Варя всё ждала новой такой поездки, а пока они встречались каждую пятницу, вечером, неизменно. Это был их маленький еженедельный праздник.
А тут 1 января выпало на пятницу.
Новый год Варя встретила одна. Компанию ей составляла только Муся, которая в этот раз не успела обзавестись котятами.
Родители Вари развелись, когда ей было пять лет. Очень быстро обзавелись новыми семьями. Мама выходила замуж ещё дважды, и в каждом новом браке у неё появлялись дети, приёмные и собственные. Варя быстро уставала от обилия малолюбимых ею людей, поэтому от всех вежливых приглашений отметить вместе приход нового года вежливо отказалась.
Куранты пробили двенадцать. За окном засверкали и загромыхали фейерверки, взбудоражив Мусю. Варя же оставалась совершенно спокойной.
В своих мыслях она проводила этот вечер, перешедший в ночь, вместе с Толиком. Даже стол накрыла на двоих. Рассказывала ему о покупателях в магазине, вспоминала их с Толиком совместные происшествия: перегоревшую лампочку в ванной, звонок жены во время «совещания», забытый кошелёк в прихожей, поиски нужного справочника для старшего сына и приобретение подарочного издания Диккенса для тестя, который, как оказалось, является почитателем не английского писателя-романиста девятнадцатого века, а рок-музыканта века двадцатого, Дикинсона, автора не только песен, но и фантастических романов.
Общаться с Толиком в его отсутствие стало уже привычным делом для Вари. Дома она позволяла себе разговаривать с ним вслух, а по дороге в книжный или домой, во время прогулок и поездок по магазинам она разговаривала с ним мысленно. Представляла, как он подаёт ей руки при выходе из транспорта, открывает и придерживает перед ней дверь, помогает нести тяжелые или даже не совсем тяжелые сумки, покупает ей лекарства и приносит их домой, когда она болеет, заваривает ей её любимый чай, поправляет одеяло во время сна, когда она невольно раскрылась, подаёт сухое полотенце… В рисуемых ею диалогах и образах Толя всегда был предельно внимательным, обходительным и галантным, он забывал о семье, жене, детях и весь погружался в её мир, в обсуждение интересующих её или просто насущных вопросов; он был её лучшим другом, доверенным лицом, надежной защитой. Реальный Толик почти не мешал существованию этого идеального образа в голове Вари.
Когда зазвонил мобильный и на табло высветилась надпись «Толя», Варя даже опешила немного, так увлёкшись мнимой беседой с ним.
- Да, алло, - растерянно сказала она в трубку телефона.
- Зая, с Новым годом! Прости ещё раз, что так вышло! Но в следующую пятницу жди меня с подарком!
- Тебя тоже с Новым годом, Толечка, любимый!
- Спасибо, Зая! Спасибо! Ты там как, одна?
- Мы с Мусей, любуемся фейерверками!
- Ты никуда не пошла?
- Нет, ты же знаешь: каждую пятницу я жду тебя и принадлежу только тебе. А уже пятница!
- Только каждую пятницу?
- Нет, и в любой другой день тоже. Ты же знаешь.
- Я люблю тебя, Зая!
- И я тебя! Очень!

Следующие десять минут Варя стояла у окна и смотрела на взрывающиеся огоньки в небе, прижимая к груди телефон. Пока он не зазвонил снова. На табло высветилось «Ленка».
- Алло!
- Варька! Подруга! С Новым годом! С чистым счастьем! Пусть тебе добра навалит два ведра! Бери коромысло и беги с ним быстро!
- Ленка, спасибо! И тебя с Новым годом! Что это ещё за чистое счастье ты придумала?
- Это я тебе желаю встретить хорошего мужика, неженатого и любящего тебя семь дней в неделю триста шестьдесят пять дней в году, не то, что твой Матросов, языкаст да безволосов.
- Что ты такое говоришь!
_ А что, от большой сексуальной активности мужики лысеют.
- Это глупости – это во-первых. А во-вторых, нет такого слова «безволосов».
- Это в твоих словарях-справочниках нет, а устное народное творчество ещё никто не отменял.
- Ладно, словоблудница ты моя, ты где там свои частушки распеваешь?
- А мы с Костиком на ёлку пришли, от тебя недалеко. Шампань пьём за процветание нашего государства и немыслимую любовь отдельно взятых граждан друг к другу.
- Так заходите ко мне. У меня закуска невостребованной пропадает.
- А что твой пятничный король не с тобой?
- Нет.
- Уже ушёл?
- Он сегодня не приходил.
- А что так?
- Сегодня был только четверг.
- Уже пятница! Все гуляют, а ты там одна. Как же твой Матросов? Поматросил и бросил одну на произвол неопределившейся межгодичной судьбы?
- Ну ты скажешь! То частушки, то пароксизмы философствования. А просто, Ленчик, Новый год на дворе, а у него трое детей, между прочим. Младшему всего девять.
- А ты будешь ждать, когда ему восемнадцать исполнится, чтоб твой пятничный король расширил свои владения до половины недели хотя бы?
- Хватит издеваться, - вздохнула Варя. – Так зайдёте?
- Нет. Мы к Костиковой сестре пойдём: у них дома караоке, не только закуска, но и выпивка. Нам у неё веселее. Хочешь, идём с нами! У её мужа брат холостой, молодой, умный и красивый. Мы тебя с ним познакомим.
- Спасибо! Я занята.
- Ты ж не клозет – занят и заперет. Ты не заперта, идём за ворота!
- Ох, Ленка! Иди уже пой свои частушки, под караоке и без. С Новым годом!
- И тебя, подруга! С чистым счастьем!

«Вот позвонила, поздравила, посмеялась, а как в душу наплевала, - размазывая пятнышко по стеклу окна, думала про себя Варя. – Совершенно чистое у меня счастье».
Создавать видимость праздника больше не хотелось. Варя убрала тарелки с едой в холодильник, не выпачканную посуду в кухонный шкаф. Расстелила постель, переоделась, взяла с собой Муську и легла, закутавшись в одеяло.
Проснулась она от звонка в дверь. От неожиданности даже не надев халат, в одной ночной сорочке она подошла к двери и посмотрела в глазок: в тусклом свете лестничной клетки стоял обеспокоенно счастливый Толик. Варя поспешила открыть дверь.
- Зая, с Новым годом! – закричал Толик, врываясь в квартиру, хватая Варю за бёдра, поднимая вверх и кружа в прихожей! – С Новым годом! С Новым годом! Как я рад! Как я счастлив!
Варя обнимала его за голову, про себя отмечая, что с волосами у него всё хорошо и Ленка зря на него наговаривала, и Варя не обращала внимания на то, что пакеты, висящие на запястьях Толика, больно бьют её по ногам. Потом он перестал кричать, остановился, сжал Варю сильнее, зарылся лицом в её сорочку чуть ниже груди. Варя гладила его по волосам.
- Толечка, у тебя всё хорошо? Давай хоть дверь в квартиру закроем.
Он сжал её сильнее, потом осторожно опустил на пол, сам закрыл двери, поставил пакеты у стены, сбросил пальто и обнял её так, будто они не виделись полгода.
- Я так рад, так счастлив…, - шептал он Варе и тёрся носом о её щёки, - так счастлив.
Она гладила его по плечам, по волосам и не знала, что говорить. Он разулся, взял её на руки и отнёс в постель. Никогда раньше он не носил её на руках.
В этот раз он не стал предохраняться. Варя знала, что у неё сейчас и так «безопасные» дни, которые раньше никак не влияли на щепетильность Толика в этом вопросе, но говорить ничего не стала. Только спросила уже после, когда они лежали в постели обнявшись:
- Что-то случилось?
- Ты о чём?
- Ты пришёл. Утром. Так рано.
- Знаешь, после нашего телефонного разговора я всё думал о тебе. Сидел за столом с женой, детьми, говорил тосты, хвалил приготовленные блюда, а сам всё время думал о тебе. Все спать легли, а мне не спится. Думаю, где ты, с кем, ушла куда или дома осталась. Может, позвала кого. Потом плюнул, оделся. Оставил своим записку, мол, ушёл погулять, и рванул к тебе. Смотрю, в окнах темно. Думаю, дома или нет. Если нет, вернусь домой и не скажу тебе никогда, что приходил. А ты дома! Одна! В этой простой ночнушке! – он обнял Варю сильнее и поцеловал в висок. – Зая! Я же тебя такой никогда не видел! Я так счастлив!
Варя лишь изумленно улыбалась, не зная, что думать и как реагировать. А Толик продолжал:
- Ты знаешь, я как тебя такую увидел, просто ошалел от счастья и в ту же секунду решил: я хочу, чтоб ты родила от меня ребенка!
- Варя приподнялась на локте и посмотрела в счастливое лицо Толика.
- Ребёнка?
- Да! Ты хочешь ребенка от меня?

Нельзя сказать, что Варя никогда об этом не думала. Скорее, не разрешала себе думать. Она знала, что у Толика уже есть трое детей, оставлять которых он не собирался, а воспитывать ребенка одной ей совершенно не хотелось.
- А как же твоя семья? – несколько растерянно спросила она.
- А что семья? – хохотнул Толик. – Мы им не скажем. Я буду приходить к тебе, как и раньше, может, даже чаще. Дам ему свою фамилию, отчество. Будем семьёй.
- Как семьёй? – не понимала Варя. – Ты разведёшься?
- Зачем? Глупая! – он обнял Варю. – Они останутся моей семьёй там, а мы с тобой создадим свою семью здесь.
- Ты хочешь ещё детей, а твоя жена родить уже не может? – пыталась понять его Варя.
- Причём здесь это?! Я хочу ребенка от тебя! Я люблю тебя! А ты? Ты меня любишь?
- Люблю, - неуверенно ответила Варя.
- И ребёнка хочешь?
- Хочу, - машинально ответила она.
- Вот и прекрасно! Зая, ты такая чудесная!

Они лежали обнявшись: он счастливый, а она изумлённая, пока у него не зазвонил телефон. Он достал телефон из кармана брюк, посмотрел, кто звонит, и уменьшил громкость звонка.
- Скажу, что гулял и не слышал, - сказал Толик, вставая и одеваясь. – Мне пора, Зая. В следующую пятницу приду. С подарком. Я тебе там кое-чего принёс, угощений всяких, но раз звонят, угощаться уже некогда. Я пойду. А ты спи, Зая. – Он подошёл, уже одетый, поцеловал её в губы. – Я тебя люблю.
- Я закрою за тобой, - ответила Варя, набрасывая халат.
В дверях поцеловала его на прощание, подождала, когда он скроется в лифте и закрыла дверь.
В голове семафорил вопрос: «Что это было?!».


За выходные Толик так и не позвонил. У них с Варей давно была договорённость, что она ему не звонит, а в случае крайней необходимости присылает смс-сообщение с информацией о заказанной детали, например: «Заказанная вами деталь задерживается. Просим перезвонить» или «Заказанная вами деталь прибыла. Можете забирать». Варя в телефонной книге Толика значилась контактной записью «Ремонтная мастерская».
В понедельник Варя пришла на работу, но была очень рассеянной. Из головы не шли сказанные Толиком слова. Привычных трогательных внутренних диалогов не получалось. Ей не с кем было обсудить это маленькое событие, поэтому внутри неё все эти дни прокручивались сказанные слова, мелкие детали – взгляды, движения, жесты, интонации.
Все эти годы Варя запрещала себе даже думать о возможности создания семьи с Толиком, ведь для этого ему пришлось бы оставить не только жену, квартиру, машину, которой они с женой пользовались на пару, но и детей, в которых Толик души не чает. Варя никогда бы не решилась требовать у него это. Она просто жила, просто любила, просто радовалась их встречам, их маленькому счастью. Уговаривала себя, что каждодневные встречи на кухне и в спальне, решение бытовых повседневных вопросов неминуемо разрушило бы очарование их волшебной сказки, в которой у её Принца нет недостатков, способных надоесть ей привычек, в которой её Принц видит её только Принцессой, всегда счастливо предвкушающей встречу с ним, ласковую, соскучившуюся, радостную, нежную, а потому неизменно прекрасную и любимую.
У Вари было несколько замужних подруг и парочка уже разведенных, из общения с которыми она твердо знала, что семейная жизнь – не любовный роман, а тоскливый справочник или иногда детектив с преследованиями и запугиваниями жертвы. Редко у кого получался эпический роман, но даже в нём никогда не было безоблачного счастья. А ещё Варя читала много книг, в которых супруги изменяли друг другу, бросали друг друга, иногда даже убивали бывших любимых. Варя говорила себе, что лучше ей быть той, с кем изменяют, чем той, кому изменяют. И роль жены её совершенно не прельщала. Ведь она рано или поздно может оказаться ролью жены обманутой.
Варя знала, что её молодость – это большое преимущество перед женой Толика, хоть он неоднократно говорил о том, что выглядит его жена хорошо, для своих лет, конечно. А ему в его годы было очень приятно нравиться молодым девушкам. И Варя понимала, что уйди он от жены к ней, лет так через десять может появиться запись «Ремонтная мастерская» с номером телефона, принадлежащем другой «Зае». Это всё Варя обдумала-передумала тысячи раз, но вот такого варианта – быть второй семьёй Толика – она не предполагала. И была сбита с толку.

В пятницу она ушла с работы пораньше, приготовила праздничный ужин, принарядилась и стала ждать.
Толик запаздывал. Варя нервничала. Праздничный ужин остывал. Спустя час раздался звонок в дверь. Это оказался перепутавший квартиры сантехник.
Не имея сил пребывать в неведении, Варя набрала смс-сообщение «Вы обещали забрать заказанную деталь. Перезвоните, пожалуйста» и отправила его Толику.
Минут через десять Толик перезвонил.
- Привет, Зая. Извини, не было возможности тебе позвонить. Представляешь, у меня машина сломалась! – нервно хохотнул Толик. – И я сейчас в автомастерской. Вот ирония, да?
- Так тебя не ждать сегодня? – упавшим голосом спросила Варя.
- А что, у тебя есть другие планы? – насторожился Толик.
- Да нет. Просто ужин совсем остыл. Я же  праздничный ужин приготовила. Мы собирались отметить Новый год, помнишь?
- Конечно, помню, Зая. Я и подарок тебе приготовил. Та-а-ак, - он задумался о чём-то, - сейчас восемь, ещё час, думаю, буду занят, а потом, если минутка будет, к тебе заскочу – поцеловать.
- Хорошо, я буду ждать.
- Я люблю тебя, Зая.
- Я тебя тоже.

Варя решила, что Толик просто испугался своих, сказанных в новогоднее утро, слов и теперь ищет способ взять свои слова обратно. И даже вздохнула с облегчением. Но оказалось, что Толик от своих намерений не отказался.
Он приехал в одиннадцатом часу. Застал Варю уже в домашней одежде читающей «Грозовой перевал» Эмили Бронте. Провёл её в комнату и усадил за стол.
Закрой глаза и дай мне руки.
- Зачем?
- Сюрприз. Закрой.
- Хорошо.
Варя закрыла глаза и протянула ладошки, сложенными лодочкой, готовая принять в них подарок. Но Толик взял её правую руку тыльной стороной вверх и стал что-то надевать ей на безымянный палец.
- Я не знаю твоего размера, но надеюсь, что угадал. Открывай глаза.
Варя открыла глаза и посмотрела на свою руку: на безымянном пальце было тоненькое золотое кольцо с маленьким бриллиантом.
- Жениться на тебе я не могу, просить твоей руки у твоих родителей, соответственно, тоже, но создать семью тебе предлагаю. Хочу, чтоб ты всегда знала, как много ты для меня значишь. Хочу, чтоб на следующий Новый год у нас уже был малыш, и, если мы постараемся, так оно и будет, - Толик уже стоял рядом с Варей, обнимал её и целовал в щёку и шею.
- У меня тоже есть для тебя подарок, - гладя Толика по щеке, сказала Варя.
- Потом подаришь. Иди ко мне. Я так соскучился.

В этот раз они снова не предохранялись, от чего Варя была в напряжении и никак не могла перестать думать о том, хочет ли она сама сейчас ребёнка или нет. Найти в себе положительный ответ она так и не смогла.
Уходя, Толик  долго и нежно её целовал, теребя в руках книгу, подаренную Варей.
- Я постараюсь позвонить тебе на неделе. Береги себя, Зая.

Таких слов он ей раньше не говорил.
Закрыв за ним дверь, Варя вернулась в постель, забралась под одеяло, свернулась калачиком и стала рассматривать кольцо.
За три года их знакомства он никогда не дарил ей ничего драгоценного. Она знала, что он хорошо зарабатывает, особенно в сравнении с её зарплатой продавщицы книжного магазина, но трое детей, автомобиль, дача – всё это требует больших затрат.
«Где же он возьмёт деньги на содержание ещё одного ребёнка?» - задавалась не последней значимости вопросом Варя.
Эту ночь она почти не спала: всё мешали мысли в голове, и кровать вдруг стала неудобной, к тому же она постоянно ощущала на пальце подаренное кольцо, и это тоже не давало ей покоя. Уже под утро она всё-таки его сняла, положив на прикроватный столик, и спустя пару минут заснула.
Проснулась в двенадцатом часу от звонка в дверь. Неожиданно приехать в выходные могла только мама.
- Я к тебе на пару часиков, отдохнуть от своих, - сказала она, раздевшись в прихожей и пройдя прямиком на кухню к холодильнику. – У тебя есть чего-нибудь пожевать? – она заглянула в холодильник. – Да у тебя тут пир горой! Ты как знала, что я приеду и голодная! На-ка картошечку разогрей, а я пока бутербродиков съем. И салат на стол поставь.
Варя послушно поставила на стол салат, взялась разогревать приготовленный вчера запеченный картофель и слушать нескончаемый поток маминых слов.
- Ты представляешь, Валерка вчера заявился домой бухой и с фингалом. Дети уже спали. Они мне за вечер все нервы вытрепали. Его дети, кстати, вытрепали большую половину этих нервов. А тут ещё он сам заявляется такой красавец! – возмущалась мама, жуя бутерброды. – Я ему вчера ничего не сказала. Только ужин разогреть предложила, - мама начала есть салат. – Ты сильно не подогревай, я же горячее не люблю. Вкусный салат, кстати, потом рецепт дашь. Так вот, есть он отказался. Сходил в душ и лёг спать. Золотой человек! – деланно вознесла руки  и запрокинула голову мама. – А утром он мне говорит, что ему в гараж надо, чинить машину. Он её вчера подмял где-то и что-то там у неё ещё и барахлит. Ребята обещали подсобить, вот с ними он вчера и договаривался под ноль пять, а откуда фингал, не помнит. А в понедельник уже в школу, и его Лизка штудировать пропущенное за болезнь перед каникулами на отрез отказалась. И мне потом в школу ходить и краснеть и за своих гавриков и за его эту стоеросовую дубину?! У неё одни хлопцы в голове, а в мае экзамены! Оно мне надо?! Я сказала ему: «Вчера пил, веселился – я тебе слова не сказала. Сегодня у меня выходной. Ты отец – машина подождёт. Воспитывай детей. Мне к Варьке надо! – мама пододвинула к себе тарелку с разогретым картофелем и начала с аппетитом его есть. – Я же ему не сказала, что мне к тебе надо, чтоб от них всех отдохнуть, - хохотнула она. – А то обидится ещё этот золотой человек.
- А у Мишки как дела?
- Да нормально. Учится, как может. Я от него многого не требую.
- А Машка?
- Машка пирсингом увлеклась. Это ей Лизка идею подсказала. Я ж так радовалась сначала: девочки-однолетки – дружить будут. На кой ляд мне сейчас их такая дружба?! И по разным комнатам не разведёшь – некуда. Закроются у себя в конуре, музыку какую-то противную включат, шушукаются и смеются. Надоели уже! Пусть живут, как хотят! Хорошо хоть ты у меня тихая нормальная девочка! – потрепала она Варю за плечо. – Ни пирсингов, ни эрокезов, ни готов-эмов этих. Без зарплаты нормальной, конечно. Но, может, хоть мужика себе хорошего найдёшь.
- Где, мам, в книжном?
- А ты на концерты-тусовки ходи.
- Я подумаю
- Подумай-подумай. Пару годков у тебя в запасе ещё есть. Вкусный салат, знаешь ли. Запиши мне рецептик и подпиши «Салат Вари», а то всё равно не запомню.
- Мам, а скажи мне, тебе кто-нибудь из мужей изменял?
- Думаю, каждый, - спокойно ответила она.
- И ты так спокойно об этом говоришь?
- А чего волноваться, Варь? Это ты у меня немного идеалисткой получилась, непонятно только в кого. А я жизнью битая, без университетов учёная и знаю, что добро побеждает зло только в сказках, а от добра добра не ищут.
- А ты им тоже изменяла?
- Конечно. Но не всем. Папке твоему изменить не успела. Он меня опередил.
- С тётей Симой? Он поэтому на ней женился?
- Я не знаю, Варь. С ней ли только или у него ещё кто был. Он мне потом  говорил, что не собирался никогда ни к кому от меня уходить, любил, мол, и меня, и «аэродром» свой. Это он её так называл, для конспирации. Говорил, что зря я так обиделась-оскорбилась и его прогнала, что с Симкой этой ему не жилось, хорошо было только наведываться от раза к разу. Говорил, что ему со мной только хорошо было. А каково было мне с ним, с кобелём и пьяницей жить, ни разу не спросил. – мама отодвинула пустую тарелку. – Спасибо, дочь. Вкусно накормила. У тебя по какому поводу столько наготовлено было? Праздновала что-то? Не меня же ждала.
- Собиралась праздновать, - убирала Варя тарелки со стола, - да гости не пришли. Вот всё и осталось.
- А что собирались праздновать?
- Новый год, рождество.
- Новый год? На неделю позже? И рождество позавчера было.
- Как получилось.
- Так вот и не получилось же.
- Не получилось, значит.
- Ты поэтому задумчивая такая? Про измены разговор завела.
- Мам, а бывает так, чтоб люди жили семьёй дружно, без измен, без предательств – много лет или всю жизнь даже? – Варя села за стол, вытирая полотенцем мокрые после мыться посуды руки.
- Бывает, наверное. Но я таких не знаю. Хотя нет, знаю. Была у меня подруга одна в общежитии. Я её встретила недавно, в овощном отдела работает. Так у неё родители как раз такие были. И умерли друг за другом. С разницей в месяц. Она всегда, о них рассказывая, говорила, что преданней друг другу людей не видела и очень жалеет, что у неё самой так не получилось. Не встретила она такого, как её отец. Так одна, без мужика, и живёт, но деток двоих поднимает.
- Одна? Двоих детей? Тяжело!
- Конечно, тяжело. Ну так она же и не в книжном работает, а в продуктовом. Ты своими книжками никого не накормишь. Вот хорошо, что у тебя хоть однокомнатная, но своя. Повезло нам тогда, что дядя Фёдор её тебе оставил. Уютно у тебя здесь, хорошо. И знаешь, мужским одеколоном пахнет, хорошим. У тебя есть кто-то, Варь?
- Есть, мам.
- Это хорошо. Жаль только, что женатый.
- С чего ты?
- Много пожила, всяко повидала, глаз намётан.
- А я и не знала, как тебе сказать.
- И что ты, давно с ним?
- Три года.
- Это много. Разводиться не собирается?
- Нет. Но ребёнка от меня хочет.
У матери расширились глаза.
- О как! И что ты?
- Я в растерянности.
- Завари-ка мне кофе. У тебя курить можно?
- Лучше не надо. Цветы вянут.
- А я б сейчас покурила. Ты это, думай хорошенько, дочь. Я тебе детей поднимать помогу, конечно, только у меня твоих братьев и сестёр, родных да сводных, целый табор,  а здоровье не казённое, здоровьё своё. Лучше б ты нормального мужика нашла, замуж вышла, а уже потом рожала. Тогда у твоих детей ещё и другие бабушка с дедушкой будут и семья полноценная, а не воскресный папа. Или когда он там к тебе приходит.
- По пятницам.
- Вот. Разницы нет.
- Да я и сама так не хочу. Я люблю его просто.
- А ты себя просто любить не пробовала? Помогает!
- Ты из любви к себе от отца ушла? Вернее, выгнала его?
- Из уважения к себе, Варя. Раз он меня уважать перестал, мне самой себя уважать перестать нельзя было.
- А сейчас?
- А что сейчас?
- Сейчас ты себя уважаешь?
- Нет, Варенька. Сейчас я себя жалею. Вот пришла к тебе себя пожалеть, потому что жизнь – штука сложная, и на одном уважении далеко не уедешь. Хорошо вот, ты у меня есть. Можно прийти к тебе – пообедать, кофе попить, который ты мне заботливо приготовишь и подашь, а то всё сама да сама. Да за одним, за другим, третьем, пятым, десятым – за своими, за чужими. Всех обогрей, накорми, одень, позаботься, чтоб чисто было, сытно, уютно и спокойно. А спокойно никогда не бывает. Только вот у тебя тихо и хорошо.
- А дети появятся, будет и у меня шумно? – смеясь, протянула маме чашку с дымящимся кофе маме Варя.
- Да, Варюшка, никуда от этого не деться. Спасибо. Пахнет обалденно.
- А если я больше никого не встречу? Мужики ко мне как к тебе не липнут. Редко кто внимание обратит.
- А ты сама своё внимание обрати. Вон, Муська твоя пришла: голодная – смотрит просительно и ластится. А мужики сейчас сытые. А кто голоден, вряд ли по книжным ходит. Хотя ты у меня девка видная, приметная и смотришь за собой. Бросай ты своего женатика и ищи свободные паруса. А то у тебя и Новый год как не праздник.


3 января 2016 г.