Под крылом

Было далеко за полночь, Когда Александр свернул с все еще оживленной улицы в какой-то более тихий переулок. Город медленно засыпал после праздничной суматохи. Осень давно вступила в свои права, рассыпав вокруг множество как из цветной бумаги вырезанных листьев. Они слегка шуршали под его неспешным шагом, набрав в себя слякоти.

Пасмурная ночь, приглушенный шум моторов с соседних улиц, тусклый свет из кое-где еще светящих окон отражал и его внутреннее состояние. На душе было так же пасмурно, мерзко и ему будто постоянно не хватало воздуха. Вечеринка, на которой он был с друзьями не помогла, как он надеялся, скорее усугубила его внутреннюю тоску. Зачем он туда пошел? Наверное все же хотелось глотнуть чужих эмоций, согреться от тепла людей, с которыми ему часто было тепло. Не помогло, и это раздражало еще больше. "Домой! Диван, телевизор и немного коньяка", думал он, разминая в руках уже вторую сигарету, так и не прикурив. Дома он чувствовал себя лучше. Дома он был самим собой, без необходимости быть кем-то другим. Не желая пытаться вникать в смысл чужих ненужных ему слов, мыслей, он, закрывая за собой дверь, ставил на паузу свою жизнь.
- Умереть бы на пару недель! - привычка выдавать фразы вслух стала уже частью его. Да и про себя он часто проговаривал их, как и возможные диалоги, которые ему приходилось проглатывать внутрь, не желая обидеть собеседника, не вылить с желчью на него все то, что он на самом деле хотел сказать. - Скорее домой...
Листва нехотя ускорила свое шуршание, озвучивая его путь. Он услышал, как это шуршание отдается где-то сзади эхом. В голове стихли мысли, отчего стало как-то легче. Проходя под светом небольшого фонаря, он взглянул на часы - без четверти два.
- А чего я так расстроился?...- снова выдал он вслух, а внутри продолжалась мысль: "Расстроился, рас-строился, рас-троИлся, стало трое или что-то связанное с Троицей? Расслоился на три части, на составляющие, которые не дают жить? Как в религии говорят: душа, тело и дух? А в психологии? Ид, эго и суперэго? И тоже борьба. Отсюда и мира нет..."

Эхо листвы отдавалось где-то ближе и чуть громче, казалось, что оно сбивается с задающего шаг ритма. Он обернулся. В тусклом свете окна чей-то кухни, в которой видимо кто-то еще не спал, он разглядел сначала неясный силуэт, затем, вглядевшись повнимательнее, увидел, что это девушка. Их разделяло метров сорок или больше. Сбавить шаг не хотелось, возможно не желая испугать ночную попутчицу, а может не желая завязывать какой-то диалог. Он прибавил шаг и, свернув во двор и пройдя его по диагонали, вышел на другую тропинку. Эхо шагов тоже двигалось в эту сторону.
- Молодой человек, не могли бы вы меня подождать?
"Наверное страшно идти одной", подумал Александр и, видимо сочувствуя, остановился. Она приближаясь продолжала:
- Знаете, я давно за вами иду. Одной страшно, а за вами как-то... не так страшно. Мне в сторону площади на Ленина. Вам не по пути? Ужасно жутко идти одной.
- Да, я иду в тот же район. Конечно же пойдемте вместе. - Он привычно примерил улыбку, хотя улыбаться не хотелось.
- Я постараюсь не докучать вам, правда. Но если вам захочется поболтать, так, ни о чем - я буду рада. Правда страшновато.
- Вы с работы? - Он разглядел ее лицо. Странно, но в ее чертах, тонких, очень трогательно милых, он увидел что-то очень знакомое.
- Скорее на работу. А вы?
- Я от друзей. Хотел заказать такси, но решил слегка остыть и пройтись пешком.
- А я привыкла ходить пешком. Приходится. Бывает, что и поздно ночью. Такая работа, что поделаешь. Но если честно, мне нравится. Хотя бывает страшно.
- Знакомо. Приходилось помногу и часто ходить пешком в молодости. Очень любил измерять город шагами. Даже имея возможность воспользоваться транспортом или все же прогуляться - выбирал пеший путь. Очень нравилось оглядеться. Бывало заходил во дворы, посмотреть на людей, в магазины, поглазеть на витрины, пообщаться с продавцами. А потом... Устал как-то.
- Устали?
- Я точнее слова не подберу, наверное.
- Может просто устали от людей? Или устали ходить?
- Сложно сказать. Но не ходить устал - это точно. Я, даже купив автомобиль, часто выезжал ночью и медленно ездил по улицам. Я назвал это "зарядиться". Я и в самом деле заряжался, эмоциями от увиденного. Вот еду как-то ночью, вокруг дождь, теплый, летний, но достаточно сильный, а У дороги на остановке парочка целуется. Молодые, лет по пятнадцать-семнадцать. Она так нежно обнимала его, привстав на цыпочки, а потом, оттолкнув его шутя, выскочила под дождь! Он тут же промочил до нитки ее легкое платье, а она закружилась, расставив руки в стороны и лицо подняв вверх! И улыбка! Чистое счастье!
- Да, действительно красиво. Но вы прекрасный рассказчик, умеете не только видеть, но и прочувствовать глубоко, а так же передать. Я вот сейчас будто сама эту картину увидела и даже, не поверите, улыбнулась. Это как-то... поэтично, наверное?
- Не знаю. В тот момент времени мне просто как воздух нужны были эти эмоции, как батарейка на севших часах. Вот и сегодня думал зарядиться у друзей, но уже не помогает.
- А я до сих пор заряжаюсь от людей. Только иначе. Мне вообще кажется, что каждый человек, который нам встречается и с которым случается познакомится, пообщаться, просто столкнуться или встретиться глазами - он нам нужен, даже важен! Один, ударив вас случайно под локоть, направил вас чуть в сторону, от беды быть может, под машину, допустим, не дав попасть. Второй, делясь своей бедой, своими проблемами, дает вам какой-то совет, программу действий, если хотите, как нужно или как не нужно поступать. Даже продавец, испортивший вам настроение, нахамивший, даст вам возможность затем оценить вежливость другого продавца, которую вы не замечали.
- Простите, как ваше имя?
- Аня. А ваше?
- Александр, можно просто Саша. Послушайте, Анют, это все лишь фразы. Это - поэзия для молодых, для тех, кто сам этого еще не понял. Естественно, что для того, чтобы ценить сладкое, нужно и соленого и горького попробовать или просто безвкусного. Причем каждому свое. Даже в беседе мы слышим лишь что, к чему готовы, что может осознать. Вот вы кем работаете?
- Ой, это сложно объяснить. Скажем так - я помогаю людям.
- Под локоть их подталкиваете? Чтобы под машину не попали? Или психологическая поддержка на телефоне доверия?
- Шутите? Это уже хорошо. Я люблю, когда люди шутят. Так для чего же вы спросили про мою работу?
- Чтобы пример привести. Вот, к примеру, вы помогаете человеку. А он вас всерьез не воспринимает. И мало того, что в душе подхихикивает, он еще и презирает, считает, что все, что вы делаете - просто пустышка, никому не нужная, непонятная затея. А вы, узнав об этом, обиделись, не захотели ему больше помогать. Он, осознав быть может, что был не прав, пытается что-то исправить, но ведь уже никогда не будет того доверия, той легкой, искренней дружбы, теплоты... Все испорчено и назад возврата нет. Стекло клеить бесполезно.
- Это вы хорошо сказали... Это вы про любовь, наверное?
- Про любовь? Ну что же, возможно и про любовь, очень близко.
- Любовь нельзя испортить, Александр...
- Саша
- Хорошо, Саша. Любовь невозможно испортить. Любовь если есть - то она есть. Она не бывает лучше или хуже. Она трансформируется. Из жгучей, страстной, она может стать глубокой, доверительной. Но она - любовь! Она всегда любовь. Даже когда кажется, что ее нет - она все равно любовь! И она прекрасна!Любовь матери к сыну. Его слезы на ее могиле. Ужасно? Это тоже любовь! Нет ничего выше ее!
- Это идеализм, Анечка.
- Это - правда, Саша! А рядом с ней - прощение, сострадание. А знаете, какая любовь лежит в основе? Любовь к себе! Научиться любить себя не просто. Научится прощать себя не просто. Жалеть себя проще. Жалеть других сложнее. С любовью наоборот порой. Многие любят других совершенно не любя себя. Вот вы когда-нибудь любили?
- Ну конечно, любил.
- А себя при этом?
- Сложно сказать. Не знаю.
- Вы настолько плохой, что вас любить нельзя?
- Хотелось бы думать, что нет.
- А я вот считаю, что вас и можно и нужно любить! И больше того: вас любят! Друзья, родители, дети. Девушка, которая вас когда-то полюбила, уверена, что и сейчас часто вспоминает вас с любовью. Ваша собака, девочка, увидевшая вас в окно автобуса. И, конечно же, Бог!
- А вот и сладкое! Так вы про религию?
- Нет, я про любовь! Как отец может не любить свое дитя?
- Такое бывает.
- Не правда. Бывает болезнь, изменение психики. Неумение прощать, больная обида. Они заставляют забыть о любви, но это болезнь! От этого нужно лечиться, а не тонуть в этом состоянии, упиваясь им, прячась от настоящих чувств и эмоций! Вы сейчас влюблены?
- Нет. Сейчас я не хочу любви. Устал, не верю... Просто не хочу.
- А что вы сделаете, если влюбятся в вас? Как вы к этому отнесетесь?
- Сложно так сразу сказать. Мне это понравится, польстит должно быть, но дальше...
- Вот я вас люблю. Мне можно вас любить?
Повисла пауза.
- Ну запретить я вам это не могу.
- Вот давайте на этом и остановимся. Мне поворачивать пора, - пояснила она улыбаясь. - К сожалению нам пора расстаться. Но помните: я вас люблю, и этого ничто не изменит. Прощайте Саша. Очень рада была с вами пообщаться. Будьте счастливы.
- Прощайте, Анечка, - не найдя что еще сказать, сказал он. - Надеюсь у вас тоже будет все хорошо.
- А вы тоже полюбите. Это просто, если просто простить все обиды и не жить вчера.

Она повернула, перебежав перекресток и скрылась за домами. Оторопев, Александр не знал что делать. Ноги повернули в сторону знакомого ему пути и продолжили мерить оставшееся расстояние до дома. Только в шагах его играл другой ритм, а на озадаченном лице была искренняя, счастливая улыбка. И показалось ему, что лицо Ани он видел в детстве, в каком-то ужасно далеком. Может она напомнила ему его маму? Непонятно. Но она что-то заронила ему в душу, от этого семечка уже потянулись корни и собирался пробиться росток.
- Странная она! Милая, но странная, как не от мира сего, - он рассмеялся и продолжил путь.


Свернув за край дома, она остановилась. Ей было ужасно больно. Она протянула к спине руки, надорвала платье, расправила крылья и посмотрела ему вслед. Много лет она идет за ним следом. Где подтолкнет, а где слово нужное укажет. Какой же он милый был, когда она его впервые увидела в колыбели? Она и в самом деле любила его, всегда, каждую минуту. Каждый день и каждый час стараясь не терять его из виду. Как она радовалась, когда он делал первые шаги, его первым словам, и первому "люблю", которое он сказал маме! И нет выше этой любви ничего.

Она повернулась в сторону далекого еще рассвета и, представив себе его улыбку, взмахнула крыльями и исчезла.